Почему же, милорд?
Петушков. Потому что… (поет.) "Мы все проиграли и все потеряли"… Кончилась ваша эпоха, господа!
Рогаченко. Моя? (Смеется). Только начинается.
Петушков. Как бы вам в Париже не оказаться таксистом. Свирский. Ну, хватит! Садитесь! У всех налито?
Все присаживаются к столу.
Я не буду оригинальничать, давайте поднимем бокалы за нашу страну, за всех наших родных и друзей, которые там.
Рогаченко. За родину в самом высоком смысле этого слова.
Инна. А можно мне? Я говорить, конечно, не умею, вы меня простите. Я маму вспомнила… (Волнуется.) Умирала она долго… и уже почти… говорит; мне: "Ты, дочка, не плачь, мать у тебя останется. Это твоя родина". Вот так…
Свирский. Как хорошо, какие все же у нас люди… (Расчувствовавшись, целует Инну в щеку.)
Все пьют, кроме ПЕТУШКОВА.
Дергулин. Ты что не пьешь-то? Не любишь что ли родину?
Петушков. Нет.
Дергулин. Послушайте, что он говорит! Родину не любит! Дай я тебе закуски положу, а ты выпей!
Рогаченко. И все-таки мне не ясно ваше кредо, Александр Николаевич.
Петушков. Кредо? Нет креда! Это ваш удел — любить! Особенно, когда приедете в отпуск… прошвырнуться на своем "фордике" по родной Новгородчине. Только ветчинки особой отсюда захватите, а то от кильки в томате живот прошибет… Впрочем, и кильки уже нет! Вы многих посадили, когда в КГБ работали?
Рогаченко. Я в "ящике" работал. А родину нужно любить! Гордиться ею.
Петушков, (яростно). Неужели вы ничего не понимаете? Неужели вам не стыдно?
Пауза.
Рыжиков. А я с ним согласен. Много, слишком много говорят у нас о родине. А делают мало.
Рогаченко (дав волю раздражению). Какое тонкое замечание, мин херц!
Рыжиков. Вы меня "мин херцем" не называйте, у меня имя есть… Простые люди, между прочим, о родине много не говорят.
Рогаченко. Это вы себя к простым людям относите, мин херц?
Рыжиков. А кто же я еще? Я ведь не дипломат, техникум закончил, потом заочно доучивался. Я в деревне родился и землю люблю.
Рогаченко. Землю, значит, любите? А кем вы раньше работали? До счастливой встречи с послом?
Рыжиков. Заместителем начальника цеха. А что?
Рогаченко (зло). Зачем же вы за границу подались, борец за идеалы? Родина-мать позвала? Поднимали бы свое производство, выдавали бы на-гора!
Рыжиков (вспыхнув). Вы на меня не кричите!
Рогаченко (потеряв контроль). Вас просто зависть гложет! Держитесь вы за это место, зубами в него вцепились… и всех вокруг ненавидите! А тут есть люди поумнее вас, и много языков знают, и опыт, и патриоты, между прочим, не меньше вас…
Свирский (твердо). Прекратите, Леонид Иванович!
Рогаченко (захлебываясь от ярости). А что это за подковырки? Сам годами бегает в роли ключника, жену-библиотекаря заставляет копаться… черт знает в чем…
ПЕТУШКОВ встает, берет РОГАЧЕНКО за лацканы пиджака и с силой поднимает с дивана. Напряженная пауза. Телефонный звонок. ВАЛЯ хватает трубку.
Валя (в трубку). Алло, алло! Йес, Москоу! Москва? Москва? Да, да, мамочка, это я! Ты здорова? Как нога? Ты ходила на процедуры? (Слушает.) Хорошо, очень хорошо, все прекрасно, просто изумительно! Я говорю: пре-красно! Погода дивная. Хожу в бассейн, делаю зарядку… Алло! Алло! Почему прервали?!
Петушков (отпустив Рогаченко). Извините, Леонид Иванович! (Весело) Товарищи, поехали все на один вечер в Париж! (Поет.)
В Париже танки, в Париже танки,
И вот уж в Сене тонут янки.
Кругом растут грибы-поганки
И в атмосферу валит дым!"
Занавес
Там же через месяц. Некоторые изменения в интерьере: бронзовая женщина с пепельницей покинула гостиную, два пейзажа перекочевали из гостиной в кабинет и из кабинета исчез бар. Перед посольством проходит митинг: гул голосов, выкрики, скандирование лозунгов. ПЕТУШКОВ, задрав ноги, сидит на диване. ИННА орудует тряпкой.
Инна (кивая на окно). И когда это все кончится? Чего им надо? В магазин не выйдешь…
Петушков. Кто-то еще у нас в тюрьме сидит. Они кричат, что зря. Почти всех выпустили, а этот все сидит? Почему он сидит, Инна?
Инна. Что я тебе отвечу? Наверное, потому что не народ это решает.
Петушков. А почему не народ?
Инна. Почему, почему… Почему тебя сюда прислали? Почему не в армию? Кто так решил?
Петушков (встает с дивана). А может, я верующий? Может, я не могу убивать? (Целует ее.)
Инна. Никогда ты серьезно не говоришь… Ах, как жаль, что я старше тебя…
Петушков. Слушай, давай задушим Игната, зароем тело в саду…
Инна (смеясь). Ты еще совсем дурачок. А ты знаешь, ты мне действительно нравишься… чуть-чуть, капельку. Даже мужа один раз Сашей назвала…
Петушков. Что вы делаете, донна Ин-на? Донна Ин-на, сладко ль спать в могиле, сладко ль видеть неземные сны?
Инна. А я тебе совсем не нравлюсь?
Петушков. Какой негодяй это сказал? Кто посмел? Вы — божество, вы — вдохновенье, и смех… и слезы!
Инна. Неужели свою бывшую жену любишь? Она тебя предала, а ты…
Петушков. Что можно требовать от слабой женщины? Интриги, мой друг, интриги…
Инна. Чудак ты, Саша! Завтра поедем опять на выставку?
Петушков. Обязательно.
Инна. Не боишься?
Петушков. Знаешь, как обманывали мужей в "Декамероне"? На каждом углу. На то и мужья, чтобы их обманывали.
Инна. Авантюристы мы, да? Ты даже не подозреваешь, какая я хитрая! (Показывает.) Ах, какой вы умный, Леонид Иванович, вы самый умный дипломат! А вы, Петр Васильевич, мне очень нравитесь. Вы самый красивый мужчина! Саша, скажи, почему все мужчины такие дураки? Игнат иногда ворчит: мол, я кокетничаю. А я ему: я всех люблю, дорогой Игнат, и больше всего посла. Жаль, что он не вернется, сукин сын… А вообще скучно все. (Вздыхает.) Неужели вот так у меня и вся жизнь пройдет?
Петушков. Если не нравится — бросай, сожги все, разбей, начни новую жизнь!
Инна. Я и собираюсь. Не веришь?
Петушков. Я вот после всей истории ушел из дома, у друга поселился.
Инна. Да брось ты! Куда ты от родителей денешься?
Петушков. Не выношу их. Мать пристает, крыльями машет, как курица, все накормить хочет или укутать… А отец… Противно все…
Инна. Какой ты маленький! (Обнимает его.)
Входит РЫЖИКОВ.
Петушков. Здравствуйте, Игнат Петрович!
Инна. Где ты ходишь, Игнат? Мы же, кажется, в город собирались? Я тебя ищу, ищу…
Рыжиков. Куда сейчас выйдешь? Подожди, пока закончат.
Инна. Я пойду собираться. Сашенька, ты в гости к нам приходи. Вот Игнат Петрович давно гостей собрать хочет… Ариведерчи! (Уходит.)
Рыжиков. Любит она пошутить… Не в смысле гостей, а вообще. Я все с вами поговорить хотел.
Петушков. Все со мной хотят поговорить. Говорите, Игнат Петрович!
Рыжиков. Да я даже не поговорить, а объяснить хотел… Тогда помните, Рогаченко на меня накинулся… мол, я за длинным рублем сюда подался и чуть ли не на принципы наплевал…
Петушков. А почему бы и не наплевать, Игнат Петрович? Если принципы мешают зарабатывать…
Рыжиков. Вы все шутите, а ведь такое было… сражение целое. Ведь у меня изобретения были, а директор — против, за горло взял и ни в какую! Я хочу внедрять, а он меня по рукам, настроил всю парторганизацию. Что мне оставалось делать? Я и ушел с завода, случай подвернулся и ушел! А Рогаченко оскорбляет меня и вообще… ситуация! Хотел с вами посоветоваться в этой связи.
Петушков. А я с вами хотел посоветоваться.
Рыжиков. Со мной? О чем?
Петушков. Жена ваша больно красива, Игнатий Петрович.
Рыжиков. У вас вот будет жена, тоже будет красивая.
Петушков. Трудно, наверное, жить с красивой женой?
Рыжиков. Вы все комплименты, а у нее — ребенок, семья! Это она все пыжится, а на самом деле нервы у нее плохие, иногда целый день читает, не разговаривает даже. Я вот ей ожерелье подарил, клубнику каждый день покупаю — а не помогает. Нервы! Вы вот насчет Москвы, а у меня серьезный разговор… Раньше посол был, он меня понимал, а теперь, сами знаете… вряд ли продлят мне командировку… Свирский не хочет.
Петушков. Конечно, не продлят. С мясом надо поаккуратнее.
Рыжиков. С каким мясом? О чем вы?
Петушков. Мяса много на приемы накупаете. Говорят, что вы на этом мясе и живете. А свои нужно тратить, свои!
Рыжиков. Это что? Официально? Да чепуха это!
Петушков. Все об этом говорят, Игнат Петрович! И все потому, что не делитесь! Вот мне хотя бы за все это время вы шмот мяса дали?
Рыжиков. Что-то я не пойму, Александр Николаевич! Как посол говорил, так я и делал. Он сам всегда меню утверждал. Но я не об этом, подумаешь, мясо, если вы серьезно, я вам могу каждый день жарить… тут поважней дело… командировку нужно продлить…
Петушков. Да зачем продлевать, если изобретения ждут?
Рыжиков. Александр Николаевич, это очень серьезно… мне же дачу надо достроить… сыну от первого брака кооператив, отец у меня при смерти, войдите в положение. Когда я еще поеду? Это, извиняюсь, лебединая песня.
Петушков. Что я могу, Игнат Петрович? Я бы вас вообще оставил тут навечно, сделал бы министром подвязки у короля. Стерегли бы подвязку королевы!