Петушков. Да об этом каждая собака знает.
Строгин. Александр Николаевич, немедленно извинитесь!
Петушков. И вы тоже с ними… А я наркотиков наглотался, тоннами жрал гашиш и — не мог иначе! Хотел оглохнуть, ослепнуть… (Резко поворачивается, уходит.)
Свирский. Ничего не понимаю… как же мы живем? Что это такое? Разве мы все не вместе? Не за одно дело?! Что же это такое? Почему это у нас происходит? (Кричит.) Почему это у нас происходит?!
Затемнение.
Утро следующего дня. СВИРСКИЙ и СТРОГИН в кабинете.
Строгин (по телефону). Опросите всю колонию, поезжайте по квартирам…
Свирский. Аэропорты, вокзал…
Строгин. Проверить аэропорты, вокзал. Полицию мы задействовали. (Кладет трубку.) Надо еще к морю съездить.
Свирский. Не купался же он ночью!
Строгин. Вдруг сидит на берегу, смотрит… кто его знает…
Свирский. Что же молчит полиция? Если они за десять минут краденый автомобиль находят, то уж человека… А я не верю, не верю, что он погиб, не может этого быть! Скорее всего напился! Напился и заснул где-нибудь в баре.
Входят ВАЛЯ и ЛИДИЯ.
Лидия. Нет его в парке! И на стадионе тоже нет!
Валя. Господи, представляю, что с его матерью будет, когда узнает… Это все-таки ужасно — иметь одного ребенка!
Лидия. Он вчера такой взвинченный был… ко всем приставал… Уговаривал меня купить собаку. Я ему: "Зачем мне собака?" А он: "Чтобы выть вдвоем!" Действительно, зачем мне собака?
Строгин. Нельзя исключать и политическую акцию. Взяли как заложника. Террористов в мире хватает. Взяли, чтобы высказать свое отношение к союзу с Западом.
Пауза.
Свирский. Не думаю. Всякое, конечно, бывает. Помню, лет десять назад исчез у нас один. Хороший веселый парень, тоже на гитаре играл. И вдруг исчез. Правда, нашли его почти сразу, в туалете повесился, на трубе. И нужно было за границу ехать, чтобы повеситься?! Дурак какой-то.
Валя. Он очень нервный был… ранимый! Все притворялся, петушился — ведь Петушков, — а душа у него хрупкая, нежная…
Лидия. Да уж, хрупкая… за словом в карман не полезет!
Свирский. Помнится, мы с одним коллегой перевозили из Лондона прах Огарева. Какая церемония! Ночь глубокая, факелы горят, могильщики в черных цилиндрах — такой у них закон. Вынули прах, привезли в Москву, сдали, а на следующий день коллега из окна бросился. Так и не установили почему…
Появляется РОГАЧЕНКО с атташе-кейсом в руках. Он радостен и возбужден.
Рогаченко. Товарищи, ура! Идеи нашего правительства… представляете… одобрили! Большинством голосов! Что в парламенте творилось… уму непостижимо! Что вы на меня так смотрите?
Строгин. Петушков исчез.
Рогаченко. Когда?
Строгин. Видимо, вчера. Только сегодня хватились.
Рогаченко. Надо искать… найдется! Сообщим в Москву о резолюции парламента? (Берет бумагу.)
Свирский. Обязательно. В конце напишите и о нашей работе… разъяснительных беседах, только скромно, не выпячивая…
Строгин. Зачем, Виктор Сергеевич? Ну, провели мы несколько бесед, выступали… зачем об этом писать? Чтобы засчитали по валу?
Рогаченко (пишет). Надо предложить государственный визит — это всегда хорошо. Большая делегация приедет, влиятельные люди…
Лидия. Хорошо бы из Моссовета кто-нибудь… по квартирам.
Валя (радостно). Кот! А кот здесь? Ведь он не мог оставить кота!
Свирский. Действительно, где кот? Кота кто-нибудь видел? Найти кота!
Появляется ДЕРГУЛИН. Он озабочен.
Ну что? Что сообщает полиция?
Дергулин. Очень странно отвечают, Виктор Сергеевич, говорят как-то неопределенно, ни то, ни се… Ищем, мол, трупа не обнаружили, о результатах сообщим…
Свирский. Но они ищут или нет?
Дергулин. Говорят, у них есть информация, которую нужно перепроверить, уточнить… У меня впечатление, что они тянут… может быть, даже выигрывают время.
Свирский. Зачем это им нужно?
Дергулин. Мало ли что, у них же тоже есть своя машина, бюрократия, так сказать… согласовать надо.
Свирский. Не понимаю, ничего не понимаю!
Рогаченко. Что же тут непонятного, Виктор Сергеевич? Полиция затягивает время, разрабатывает версию, согласовывает…
Свирский. С кем? С кем?
Рогаченко. Как, с кем? С контрразведкой.
Пауза.
Не будем наивны. Он попросил политического убежища.
Валя вскрикивает.
Лидия. Ты что? Сбрендил?
Свирский. Может, сначала разберемся? Какие у вас основания? Как вообще вы можете это утверждать?! Возможно, произошел несчастный случай… или выкрали!
Дергулин. Да предатель он! Сольферино!
Рогаченко. Давайте разберемся. С родословной у него в порядке, правда, Виктор Сергеевич? А его взгляды? Нигилист! Он, например, религией интересовался, западный образ жизни хвалил, а наш ставил под сомнение!
Свирский. Так мы далеко зайдем. Маркс тоже сомневался.
Рогаченко. Как можно сравнивать?
Строгин (волнуясь). Товарищи… я хочу заявить… хочу, чтоб все было честно… Дело в том, что он без разрешения ездил в Париж.
Рогаченко. Так вот почему ты меня расспрашивал о Париже!.. Ну и дела!
Строгин. Да… я виноват… Я бы его, конечно, не пустил… он рассказал мне об этом по возвращении.
Свирский. Почему вы мне не доложили? Почему?!
Строгин. Не придал значения… Сейчас же другое время.
Рогаченко. Как же так, Петр Васильевич? Где же ваша бдительность?
Строгин. Да вот так… виноват…
Свирский. Подвели вы меня… подвели… очень подвели.
Дергулин. После Парижа и нужно было его… (Жест рукой.) Вот откроем завтра газеты и прочитаем его мемуары. Всю жизнь теперь будем перед кадрами отмываться. Все у него, гада, было, полный достаток. Чего еще надо? Птичьего молока?
Рогаченко. А вы не думали, зачем в Париж поехал?.. Мадонной с младенцем полюбоваться? (Смеется.) Сидел на явке у резидента ЦРУ, может, еще документы отсюда с собой прихватил! А потом ему бабу подсунули, чтобы окончательно затянуть! А вы туг его прикрывали… Да, начиналось с мелочей, а выросло в преступление! Все это не случайно, а результат общей обстановки.
Свирский. Что-то я вас не понимаю, Леонид Иванович!
Рогаченко. Могу разъяснить. После отъезда посла у нас тут многое изменилось. Процветает безответственность, так называемая свобода мнений, ослаблена дисциплина. Либерализм!
Свирский. Никак вы базу подводите?! Думаете, если вы из КГБ…
Рогаченко. Хватит об этом! Началось все с шуточки о политическом убежище, а кончилось…
Строгин. Леонид Иванович, что ты говоришь? Это же неправда!
Рогаченко. А где правда? У тебя? У Виктора Сергеевича? У кого монополия на правду? У нас плюрализм…
Свирский (мягко). Эх, ребята, ребята, на что мы время тратим? Грызем друг друга, а жизнь проходит! И что мы в ней сделали? Я вот думаю иногда: вдруг снова начнется война. И потом будущие люди — если они останутся — спросят: почему она началась? Кто виноват? Дипломаты? Военные?
Правительства? Что мы ответим? (Усмехается.) Что прогудит наш прах? На начальство снова все свалим? На систему? И будут потомки презирать нас за трусость, подлость, болтовню — думаю и страшно становится! (Закрывает глаза руками.)
В гостиную входит РЫЖИКОВ с тетрадью в руках. Он проводит инвентаризацию. За ним — ИННА. Она останавливается у двери кабинета, вслушивается в разговор, задумчиво наблюдая за тем, как РЫЖИКОВ ищет инвентарные номера на мебели.
Рогаченко (с иронией). Очень мудрую вы сказали речь. Действительно, зачем нам ругаться? Все в порядке, все прекрасно! (Резко.) А произошло преступление! И вы со Строгиным этому содействовали!
Дергулин. Всегда так, когда раскачивают лодку: кто-нибудь выпадет. И будут чреватые последствия!
Свирский (кричит). Хватит! Не допущу! Хватит дело шить! Думаешь, я не навидался этого всего?! Думаешь, по "смершам" меня после плена не таскали?! Пусть либерал… плевал я на все, не буду больше… уйду на пенсию… и не верю я в это… и хватит мне тут шить… идите вы… знаете куда? (Глотает таблетки.)
Рогаченко. Юпитер, ты сердишься…
Дергулин (мечтательно). Эх… дали бы мне сейчас пистолет, не дрогнула бы рука, честное слово, не дрогнула… всадил бы этому Сольферино прямо в лоб!
РЫЖИКОВ деловито, по-хозяйски, входит в кабинет, осматривает мебель. ИННА входит за ним, прислоняется к стене, скрестив руки на груди. Все с недоумением смотрят на РЫЖИКОВА.
Рыжиков. Извиняюсь, инвентаризацию надо закончить. Конечно, запоздал я, но кто знал?
Рогаченко. Именно сегодня? Другого дня не нашлось?
Рыжиков. А когда еще? Он же послезавтра прилетает.
Свирский. Кто прилетает? Делегация?
Рыжиков. Какая делегация? Посол! Он сейчас из Москвы позвонил, велел виллу в порядок привести.
Пауза.
Рогаченко. Позвонил? (Улыбается.) Вот и козырная карта, Виктор Сергеевич! Напрасно вы мебель переставили. А где стоит сейчас изящная дама с пепельницей?
РЫЖИКОВ подходит к СТРОГИНУ, кладет руку на спинку стула.
Рыжиков. Извиняюсь. (Почти вырывает стул из-под Строгина, смотрит на инвентарный номер, пышет плохо скрываемой злобой.)
Свирский (строго). Навести порядок на рабочих местах, он первым делом по кабинетам пойдет. Каждому подготовиться, чтобы рассказать толково и кратко о проделанной работе. Что там с его "мерседесом"? Почему дверца поцарапана?