— Эти джентльмены — друзья нашего уважаемого председателя.
Гарбер только усмехнулся. Плевать ему на все, подумал Прескотт, этому вечно занятому, вечно спешащему полицейскому, на плечах которого тяжким грузом лежит общественная безопасность. Ему плевать, чьи друзья эти двое. Хоть бы и самого Господа Бога, что с того?
Прескотт сказал посетителям:
— Будьте любезны, задержитесь здесь, джентльмены.
Они послушно подчинились, но даже Мэлони был явно близок к тому, чтобы начать зевать. Глазки обоих смотрели устало.
— Жаль, что вы не приехали к нам вчера, — сказал Прескотт, — когда нам пришлось заниматься угрозой взрыва бомбы на одной из станций. Вот была запарка!
Один из сержантов, который, сидя за рабочим столом, прислушивался к разговору, пришел ему на помощь:
— Или неделю назад, когда за каких-нибудь полчаса поступило три сообщения о поножовщине. Двое убитых, трое раненых, один, — в критическом состоянии. Он до сих пор не пришел в сознание. Так что очень возможно, что и убитых окажется трое.
— А там, за той стеклянной перегородкой, — продолжал пояснения Прескотт, — находится отдел регистрации, где фиксируются все происшествия и принятые нами меры: задержания, допросы свидетелей, полученные повреждения — словом, все, что бы ни случилось. Там же находится книга учета задержанных, как в любом полицейском участке…
В этот момент он услышал, как у них за спиной Гарбер с шумом бросил телефонную трубку и крикнул:
— Робертс, проснись! Какая-то банда захватила поезд. Вооружены автоматическим оружием. Всем патрульным группам немедленно собраться у Лексингтон-авеню в районе 28-й улицы…
— Захватила поезд подземки?!
Это был возглас Кейси, внезапно проснувшегося и не сумевшего сдержать удивленного смешка.
— Разрази меня гром, если я понимаю, зачем кому-то понадобилось захватывать поезд!
— Кто передал сообщение? — спросил Прескотт у Гарбера.
— Начальник управления движением. Он держит связь с похитителями, которые находятся в кабине машиниста.
— Джентльмены, — сказал Прескотт гостям, — боюсь, что председатель уже ждет вас.
Он поспешно провел их через приемную и нажал кнопку вызова лифта. Как только визитеры были отправлены обратно на тринадцатый этаж, Прескотт бросился по лестнице этажом выше в Центральную диспетчерскую.
Дожидаясь в кабине машиниста, когда начальник управления движением снова выйдет с ним на связь, Райдер понял, что главная опасность, грозящая успеху дела, состоит не в непредсказуемости действий властей, а в том, что ему придется вот так надолго уединяться в этой кабине, оставляя без присмотра свою команду.
Его армия была далека от идеала. Лонгмэн трус, Уэлком совершенно недисциплинирован, Стивер надежен, но нуждается в постоянном руководстве. Он мог рассчитывать на мужество двоих (Стивера и Уэлкома), на ум одного (Лонгмэна) и на дисциплинированность других (Стивера и до известной степени Лонгмэна, который был управляем до тех пор, пока не поддавался панике). Каждый из них оставлял желать много лучшего, но, если на то пошло, так было со всеми подчиненными, которыми ему приходилось командовать. Самыми странными вояками были конголезцы, которые не ведали чувства страха и были готовы к смерти в любой момент. Однако им не хватало рациональности мышления. Все правильно: ты живешь или умираешь, но это вовсе не значит, что надо заканчивать жизнь самоубийством. Конголезцы поразили его тем, что воспринимали смерть чуть ли не как радость, почти как приятное развлечение. Арабы были столь же дикими, но у них доставало воображения, чтобы осознавать, во имя чего они погибают. Идеальный солдат, подумал Райдер, мог бы получиться, если бы удалось соединить сообразительность Лонгмэна, дисциплинированность Стивера с безрассудной отвагой Уэлкома. Поэтому в зависимости от того, какой арифметикой пользоваться, в его армии было либо трое никудышных солдат, либо один полноценный.
"Вызываю "Пелхэм, 123". Ответьте, Пелхэм, 123".
Райдер включил микрофон:
"Ты приготовил карандаш, управляющий?"
"Да. карандаш у меня есть. Вы собираетесь диктовать?"
"Я хочу, чтобы ты в точности записал то, что я сейчас скажу. В точности. Как понял меня?"
"Я понял тебя, скотина! Ты, должно быть, совсем спятил, если затеял этакую штуку".
Райдер хладнокровно продолжал:
"Мое сообщение будет состоять из семи пунктов. Первые три — чисто информационные. Остальные — инструкции. Все семь очень короткие. Я хочу, чтобы ты записал их слово в слово. Итак, пункт первый Мы полностью контролируем "Пелхэм, 123". Он в нашем распоряжении… Записал?"
"Вы что, чернома… в смысле, цветные? Какие-нибудь "пантеры" или что-то в этом роде?"
"Пункт второй Мы вооружены автоматами. Подтверди прием".
"Я понял тебя, ненормальный. Ну это тебе даром не пройдет!"
"Попрошу без комментариев. Пункт третий. Мы отчаянные люди и не остановимся перед убийством. Вам придется принять нас всерьез. Подтвердите".
"А ты знаешь, подонок, что ты остановил движение на всей истсайдской линии?"
"Записано?"
"Можешь продолжать, что там у тебя еще?"
"Пункт четвертый. Вы не будете пытаться восстановить напряжение, пока мы не разрешим".
"Ага, прекрасно!"
"Подтверди, как понял, начальник".
"Я понял тебя, ублюдок".
"Если вы восстановите напряжение без разрешения, мы убьем заложника. А потом будем убивать по одному в минуту до тех пор, пока напряжение не будет вновь отключено".
"Ничего, полицейские тебе покажут…"
"Пятое. Если кто-нибудь попытается нам помешать, будь то полиция или персонал подземки, мы расстреляем заложников".
"Валяй дальше".
"Пункт номер шесть. Вы немедленно свяжетесь с мэром города и сообщите ему, что мы требуем миллион долларов за освобождение поезда и заложников. Как понял?"
"Размечтался, уголовник".
"И пункт седьмой. Сейчас 14 часов 13 минут. Деньги должны быть в наших руках в течение часа. Отсчет времени начинается с этого момента. Деньги должны быть доставлены нам не позднее чем в 15 часов 13 минут. Если этого не произойдет, каждую минуту после указанного срока мы будем убивать по заложнику. Ты понял меня, начальник?"
"Я понял тебя, бандюга, но ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я хоть пальцем пошевелю".
Вся наша стратегия, подумал Райдер, построена на логичной реакции противника, иначе план был бы заранее обречен на провал. Однако глупость мелких исполнителей может испортить все дело.
"Слушай меня, начальник. Я хочу, чтобы ты связал меня с транспортной полицией. Повторяю, свяжи меня с полицией".
"Тебе везет, бандит, рядом со мной как раз находится полицейский. Желаю приятно провести время".
Райдер подождал, и после некоторой паузы он услышал другой голос:
"Что все это значит?"
"С кем я говорю?" — спросил Райдер.
"Лейтенант Прескотт, транспортная полиция. А с кем говорю я?"
"С тем, кто захватил ваш поезд, лейтенант. Попроси управляющего движением показать тебе его заметки. И не тяни с чтением слишком долго".
Пока Райдер ждал, он мог слышать даже дыхание полицейского. Затем тот сказал:
"Прескотт — "Пелхэму, 123". Я ознакомился с вашими условиями. Вы — сумасшедший".
"Ну и отлично! Вас это успокаивает? Разве это повод, чтобы не принимать мои слова всерьез?"
"Слушайте, — ответил Прескотт, — я воспринимаю вас всерьез. Но ведь у вас ничего не выйдет. Вы, наверное, забыли, что находитесь под землей, в туннеле!"
"Лейтенант, я прошу вас еще раз взглянуть на седьмой пункт. Ровно в три часа тринадцать минут мы начнем расстреливать пассажиров. По одному в минуту. Я советую вам как можно быстрее связаться с мэром".
"Я всего-навсего лейтенант транспортной полиции. Думаете, мне легко добраться до мэра?"
"Это ваша проблема, лейтенант".
"О'кей, я попробую. Только никого не трогайте".
"Свяжитесь со мной, как только мэр будет поставлен в известность. Я дам вам дальнейшие инструкции. Конец".
Хотя у транспортной полиции имеется прямая связь с Центральным управлением полиции города Нью-Йорка, этим мрачным зданием на 240-й улице, информация по поводу захвата поезда "Пелхэм, 123" была передана по 911-му каналу связи — специальной аварийной линии, предназначенной для экстренных сообщений. Информация о содержании сообщения, месте и характере происшествия автоматически закладывалась в компьютер, который через несколько секунд выдавал рекомендации.
Хотя похищение поезда подземки отнюдь не отнесешь к заурядным событиям, на полицейского оператора, принявшего информацию с компьютера, оно не произвело большого впечатления. Когда тебе каждый день приходится иметь дело с массовыми убийствами, беспорядками и всякого рода катастрофами, захват поезда, как ни внушительно это звучит, еще не повод для того, чтобы широко раскрывать глаза от удивления. Поэтому оператор неспешно следовал обычной процедуре.
Компьютер указал ему, с какими из патрульных машин, курсирующих в прилегающем к месту происшествия районе, ему связаться. Оператор последовал этому совету, вызвал указанные патрульные машины по радио, приказал нарядам разобраться в происшедшем и немедленно доложить обстановку. В зависимости от их оценки серьезности инцидента отдел планирования операции выделит для наведения порядка соответствующие силы: по сигналу 1041 — сержант и десять рядовых, по сигналу 1042 — сержант и двадцать рядовых, по сигналу 1047 — восемь сержантов и сорок рядовых и так далее.
Меньше чем через две минуты одна из машин вышла на связь, однако, пока оператор принимал сообщение, необходимость в нем отпала. К этому моменту лейтенант Прескотт уже успел связаться с шефом транспортной полиции Костелло. Тот немедленно позвонил главному инспектору полицейского управления города Нью-Йорка — своему личному другу. Главный инспектор, который уже садился в машину, чтобы отправиться в аэропорт и вылететь в Вашингтон на важное совещание в министерстве юстиции, передоверил все отделу планирования, распорядившись мобилизовать максимум сил с привлечением полицейских из соседних районов — Бронкса и Бруклина; затем, выразив массу сожалений, он все-таки отбыл в аэропорт.