Ящики им не найти. А если даже и найдут, — отпечатков пальцев там не обнаружат. И следов обуви тоже.
Подозрение еще не есть доказательство.
Даже самое обоснованное подозрение.
Имеется лишь одно-единственное доказательство: Милан Давчек.
Давчек подъезжает к мотелю после наступления темноты. На берегу не видно ни души.
Впрочем, это ровным счетом ничего не значит. Наблюдение могут вести из любого дома поблизости.
— Следили за тобой?
— По-моему, да. "Хвосты" сменялись трижды.
Лихо за них взялись, думает Киш.
Такой переполох его не удивляет.
Сейчас его волнует не полиция.
Киш запускает моторы. Отвязывает причальный канат.
И тотчас же вслед за ними устремляются две моторки без бортовых огней.
Йован Киш усмехается.
Он тоже не зажигает бортовые огни.
За какие-то двадцать минут он отрывается от преследователей. Даже тарахтения моторов не слышно.
Милан Давчек обливается потом.
Йован Киш не видит его, но чувствует. Сам он не отходит от руля. Гонит лодку на полной скорости.
Но вот он замедляет ход, и наступает тишина. Слышен лишь плеск воды.
— Хочешь выпить?
У Милана Давчека во рту пересохло. Язык как терка.
Он стократ проклинает тот день, когда Йован Киш подсел к нему в белградском кафе.
— Только не спиртное.
— Подержи руль.
Йован Киш встает с сиденья.
— Выдерживай направление на зеленую вспышку. И хватит праздновать труса. К утру будем дома.
Давчек облегченно вздыхает.
Протиснувшись, опускается на сиденье. Берется за рулевое колесо.
Согнутой рукой Йован Киш обхватывает его сзади за шею. Запястьем упирается Давчеку в горло и надавливает.
Другой рукой ударяет ножом. Тело Давчека сотрясают конвульсии.
Он обмякает.
Голова его падает на рулевое колесо.
Йован Киш стопорит моторы.
Нож пока что оставляет торчать из груди Давчека…
Из аптечного шкафчика достает тампон.
Осторожно вытаскивает нож из груди Давчека. И прижимает к ране тампон. Зубами отрывает лейкопластырь.
Киш не хочет, чтобы на лодке оставались следы крови.
Он догола раздевает Давчека.
Лодка послушно дрейфует по течению.
Киш тоже сбрасывает с себя одежду и обувь.
Извлекает очередной целлофановый мешок. Сложив одежду, плотно завязывает его, затем прокалывает в нескольких местах. Грузилом служит шестикилограммовая свинцовая труба.
Вытаскивает из моторного отделения якорь весом в четверть центнера.
Толстым капроновым шнуром привязывает якорь к голому телу Милана Давчека.
Вновь запускает моторы.
На середине Дуная сбрасывает в воду мешок с одеждой. Течение здесь стремительное.
Киш сгребает в охапку тело Милана Давчека вместе с якорем. Рывок дается ему с натугой.
А ведь прежде он играючи поднимал сто килограммов.
Годы дают себя знать.
Он переваливает свой необычный груз через борт. Тело Давчека с шумным всплеском падает в воду.
Тяжелый якорь тянет его ко дну.
Йован Киш провожает его взглядом.
Получилось не так, как было задумано.
Еще затемно Киш возвращается в мотель. Бортовые огни лодки включены.
Он не оглядывается по сторонам, и без того зная, что за ним следят.
Теперь он смешивает себе коктейль. Запить снотворное.
Раздевается донага и ложится в постель.
Ночь стоит теплая. Значит, день снова обещает быть жарким.
Майор Сабадош самолично выезжает на границу встретить подполковника Вукетича. Таким образом удастся выиграть три часа.
Вукетич — мускулистый, двухметровый гигант, на редкость проворный. Череп у него гладкий, точно биллиардный шар.
— Йован Киш — сложная личность.
Вукетич закуривает толстую кубинскую сигару.
— Он воевал в партизанах. Был профессиональным разведчиком. Аттестация в его послужном списке отличная. Единственная оговорка, что он излишне рискует. При опасности хладнокровен. В ближнем бою обезвредил более сотни немцев. Всю семью Киша истребили в Нови-Саде.
После победы поступил работать в полицию. И здесь действовал в точности так, как указано в характеристике, Только ведь уголовная полиция — это не партизанская разведка, а карманники — не чета эсэсовцам.
Схватить вооруженного убийцу — это было ему по душе. Но работал он не в группе расследования убийств.
Все свободное время Киш проводил в спортивных залах. Тренировки в плавании, дзюдо, в тяжелой атлетике, в стрельбе. На спор мог выступить один против четверых. И одолеть его не удавалось.
Первый сердечный приступ случился с ним у меня в кабинете. На утренней летучке. Я думал, он умрет прямо на месте. Лицо посерело, пот с него лил градом. От нестерпимой боли он в кровь искусал себе губы. Год спустя с ним случился второй инфаркт. Пришлось его демобилизовать.
Вукетич вновь зажигает сигару.
— Примерно год о нем не было ни слуху ни духу. Лишь изредка мы встречались на тренировках. Затем в связи с ограблением банка в Загребе всплыл некий субъект по кличке Инспектор. Сведения о нем дал один из наших осведомителей. Судя по описанию, это был Йован Киш.
Мы установили за ним наблюдение, однако не добились никаких результатов.
Тогда же он выиграл главный приз в лотерее и на эти деньги приобрел моторную лодку. Затем последовали ограбления банка в Нови-Саде и ювелирного магазина в Загребе. И никаких улик против Йована Киша. Всякий раз дело ограничивалось подозрениями. На очереди было похищение с требованием выкупа.
Вукетич давит остаток сигары в пепельнице. Табачный лист хрустит под пальцами.
— Похитили итальянского фабриканта, который вместе с семьей проводил летний отпуск в Задаре. Ночью позвонили в гостиницу жене фабриканта. Выкуп — пятьсот тысяч долларов. Больше не было сказано ни слова.
На следующий день женщина эта получила письмо. В конверте была прядь волос ее мужа. Волосы у него были черные, курчавые и жесткие, как проволока. С другими не спутаешь. С очередным телефонным звонком последовал ультиматум, чтобы женщина с деньгами выехала на Муртер и остановилась в гостинице "Звезда". Разговор был настолько коротким, что мы не успели засечь абонента.
Ночью женщине позвонили в номер и велели на гостиничной моторке немедля отправляться на один из безлюдных Корнатских островов. Если хоть кто-то увяжется за ней следом, муж ее будет убит.
Подполковник Вукетич вздыхает.
— Знаете, что собой представляют Корнаты? Это даже не группа островов, а скорее целый лабиринт больших и малых бухт.
Мы следовали за моторкой на отдалении двадцати километров. В группе преследования были также четыре вертолета. В указанной бухте подали сигнал карманным фонариком. Водителя лодки, когда тот спрыгнул на берег, оглушили ударом. У женщины отобрали деньги, а затем прижали к лицу смоченную хлороформом вату.
Когда мы туда прибыли, она спала. Ее муж — тоже. Он был связан и находился под действием наркотика. Фабрикант ничего не помнил. Сознавал только, что его время от времени кормили. Ну и смутно припоминал гул мотора, шум моря и колыхание волн. Глаза его были заклеены лейкопластырем.
Вукетич закуривает очередную сигару.
— Знаете, что общего у Загреба, Нови-Сада и Задара?
Майор Сабадош молча ждет.
— Все они расположены у воды. На берегу Савы, Дуная и Адриатики.
В двух случаях нам удалось установить, что во время преступления Йован Киш со своей лодкой находился в плавании. Во время похищения фабриканта — тоже. Лодку свою он поездом отправил в Дубровник.
— Сентэндре ведь тоже находится на берегу Дуная, — говорит майор Сабадош.
Вукетич кивает. Он успел изучить карту.
В столичном управлении полиции их поджидает старший лейтенант Гали.
— Йован Киш возвратился в мотель в три часа ночи. Вернулся один. С тех пор не выходил.
— А Давчек?
— Исчез. В гостиницу он не вернулся. Вещи свои из камеры хранения не брал. За венским экспрессом установлена слежка.
— Пустой номер, — говорит подполковник Вукетич. Переводчик переводит его слова.
Майор Сабадош видит, как побледнел подполковник Вукетич. Ему не видно, что у него самого тоже в лице ни кровинки.
Он не спрашивает, почему наблюдение за венским экспрессом "пустой номер".
— Что вы намерены предпринять? — спрашивает подполковник Вукетич.
— А вы что посоветовали бы?
У Сабадоша и в мыслях нет спихнуть ответственность на другого. Просто он проникся доверием к этому спокойному гиганту.
— Милан Давчек исчез. В последний раз его видели в обществе Йована Киша. Надо доставить Киша в полицию и допросить.
Он вытирает потный лоб. Жара невыносимая.
— Киш вам подробно расскажет, где, когда и почему он высадил Давчека на берег. Свидетелей у него не будет. Но и у вас не будет свидетелей против него.
Какое-то время оба молчат.
— Дайте мне карту Дуная, — наконец нарушает молчание подполковник.
Старший лейтенант Гали тотчас выполняет его просьбу. С момента обнаружения убийства карта Дуная постоянно находится на столе Сабадоша.
Подполковник Вукетич долго изучает карту, затем складывает ее по сгибам.
— Чтобы отыскать статуэтки, вам придется обшарить береговой участок на протяжении двухсот километров. Метр за метром. Конечно, при условии, если они пока что еще в стране. Найдется у вас достаточное число людей для такой операции?
Вопрос представляется риторическим.
Оба знают, что для этого понадобилась бы целая армия.
— И даже если вы найдете статуэтки, вы всего лишь вернете похищенное. Готов поспорить на что угодно — на них не будет ни малейшего следа, ведущего к Кишу.
— Обнаружить, какие-либо следы в его лодке тоже не реально?
Подполковник Вукетич кладет в пепельницу потухшую сигару.
— Я раз десять обыскивал моторку Киша. Попытайте счастья, обыщите, пока он будет у вас на допросе. Рано или поздно и он может допустить промах.
Эти слова по долгу службы произносит полицейский офицер, а не Вукетич. Вукетич не верит, что Йован Киш допустит промах.