Издание Московской штаб-квартиры Международной ассоциации "Детектив и Политика" (МАДПР)
Почетный президент, основатель МАДПР Юлиан СЕМЕНОВ
Главный редактор Артем БОРОВИК
Зам. главного редактора Евгения СТОЯНОВСКАЯ
Редакционный совет: Виктор АВОТИНЬ, поэт (СССР) Чабуа АМИРЭДЖИБИ, писатель (СССР) Карл Арне БЛОМ, писатель (Швеция) Мигель БОНАССО, писатель (Аргентина) Дональд ВЕСТЛЕЙК, писатель (США) Владимир ВОЛКОВ, историк (СССР) Лаура ГРИМАЛЬДИ, писатель (Италия) Павел ГУСЕВ, журналист (СССР) Вальдо ЛЕЙВА, поэт (Куба) Роже МАРТЕН, писатель (Франция) Ян МАРТЕНСОН, писатель, зам. генерального секретаря ООН (Швеция) Андреу МАРТИН, писатель (Испания) Иштван НЕМЕТ, публицист (Венгрия) Раймонд ПАУЛС, композитор (СССР) Иржи ПРОХАЗКА, писатель (Чехо-Словакия) Роджер САЙМОН, писатель (США) Роберт СТУРУА, режиссер (СССР) Олжас СУЛЕЙМЕНОВ, поэт (СССР) Микаэл ТАРИВЕРДИЕВ, композитор (СССР) Володя ТЕЙТЕЛЬБОЙМ, писатель (Чили) Масака ТОГАВА, писатель (Япония) Даниэль ЧАВАРРИЯ, писатель (Уругвай)
Издается с 1989 года
ББК 94.3 Д 38
Ответственный за выпуск Н.Б. Мордвинцева
Редактор С.А. Морозов -
Художники А.Д. Бегак, ВТ. Прохоров
Художественный редактор А.И. Хисиминдинов
Младший редактор Е.Б. Тарасова
Корректоры Л.П. Агафонова, Л.В. Устинова
Технический редактор Л.А. Крюкова
Технолог СТ. Володина
Наборщики Т.В. Благова, Р.Е. Орешенкова
Сдано в набор 27.06.91. Подписано в печать 26.08.91.
Формат издания 84x108/32. Бумага газетная 50 г/м2.
Гарнитура универе. Офсетная печать.
Усл. печ. л. 18,48. Уч. — изд. л. 23,4.
Тираж 400 000 экз. (4-й завод 300 001–400 000 экз.)
Заказ № 345. Изд. N9 8917. Цена 6 р. 90 к.
Издательство "Новости"
107082, Москва, Б.Почтовая ул., 7
Московская штаб-квартира МАДПР
103786, Москва, Зубовский б-р, 4
Типография Издательства "Новости"
107005, Москва, ул. Ф.Энгельса, 46
В случае обнаружения полиграфического брака просьба обращаться в типографию Издательства "Новости"
Детектив и политика. — Вып. 4. — М.: Изд-во "Новости", 1991. — 352 с.
ISSN 0235—6686
Московская штаб-квартира Международной ассоциации "Детектив и Политика" (МАДПР) Издательство "Новости", 1991
СОСТАВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Эрик КристиПОЛИЦЕЙСКИЕ ПУЛИ
Жильберу и Жан-Франсуа
В вагоне стояла влажная духота. Влажная и зловонная. Впрочем, удивляться нечему: лето было в полном разгаре. А французы моются редко. И плохо. Зато они обильно поливают себя духами, дезодорантами и прочими составами, отбивающими естественный запах. В смеси это частенько дает потрясающий эффект. Правда, не всегда удачный.
Не знаю почему, но как раз сегодня мое внимание привлекли эти мелочи, в общем-то, вполне обычные, особенно для меня — ведь я езжу в метро по крайней мере два раза в день, десять раз в неделю и около сорока в месяц. Что касается лет и веков, предоставляю вам самим заняться подсчетами. Это вас развлечет.
Вполне возможно, что все это лезло мне в душу именно сегодня, в среду утром, оттого что я почувствовал, как меня начинают утомлять ежедневные поездки, и я все больше и больше ощущаю их гнет. И еще тот факт, что эти поездки — полчаса утром, полчаса вечером — связывают меня всего лишь с работой — работой, от которой мне давно уже ни пользы, ни удовольствия. Если от нее вообще когда-нибудь был хоть какой-то прок…
Глядя на все эти лица, а вернее, физиономии — замкнутые, унылые, с пустыми, бессмысленно бегающими Глазами, — я подумал, что в конечном счете, наверное, не мне одному приходится впадать в столь мрачное расположение духа. Не могу сказать, чтобы такая мысль меня утешила. Сознание того, что и я принадлежу к этому тупому стаду и наверняка вношу свою лепту в окружающую вонь, отнюдь не придавало мне бодрости. Совсем напротив.
Денек начинался сквернее некуда.
Я всегда крайне пунктуален. Вот и сегодня, взглянув на часы, я констатировал, что ни на минуту не выбился из графика. "Ну и кретин! — выругался я (про себя, конечно: только одному человеку на свете дозволено оскорблять меня — это мне самому, ни от кого другого я брани в свой адрес не потерпел бы, гордость не позволяет). — Кретин! — повторил я еще разок в подтверждение мысли в скобках. — Ведь это ж надо: за восемь лет такой работенки ни разу не взбрыкнуть, не позволить себе роскошь опоздать хоть на минутку. Не допустить прогула по неуважительной причине. Не проспать, не понежиться в постельке, сославшись потом на головную боль, как это делают все нормальные люди во всех уголках земли". Только однажды, пару лет назад, я три недели не ходил на службу. Но этот свой дополнительный отпуск я провалялся в больнице.
Нет, на самом деле, чем больше я размышлял, тем яснее видел, что представляю из себя: образцовый служака, скудоумный добросовестный зануда. Жалкий кретин.
Подъехав к своей станции, я ощутил полную пустоту в голове, но знал по опыту, что она скоро рассеется или, вернее, заполнится событиями предстоящего дня.
Не без труда одолев лестницу, я поднялся наверх, на вольный воздух, спрашивая себя, на каком отрезке улицы повстречаюсь с Брюном — моим сослуживцем, кончавшим смену как раз в момент моего прихода. Поскольку он такой же невыносимый зануда, как я, и выходит на улицу с последним ударом часов, точка нашего пересечения лежит на отрезке, длиной не превышающем сорок метров. Как правило, перед булочной.
Снаружи духота была полегче, тут она не давила, как тяжкий, словно предгрозовой воздух в метро. Было начало сентября, а жарко, словно в конце июля. Но большинство автотуристов уже вернулись в город; люди, несмотря на солнце, пять последних дней жарившее вовсю, успели посмывать с себя летний загар. От него остался лишь желтовато-серый налет, у кого погуще, у кого побледнее, словно их слегка присыпало сухой пылью. Грязные. Нет, ну с чего меня нынче потянуло на гигиену?! Какой-нибудь хлипкий интеллектуалишка наверняка подыскал бы этому гениальное объяснение. Ну и пускай держит его при себе, мне на него наплевать.
Повернув за угол, я увидел вдали нескладную фигуру Брюна. Я быстренько сократил разделявшее нас расстояние, невольно ускорив шаг и стараясь встретиться с Брюном именно перед булочной. Ибо сойтись с ним на пару метров раньше означало бы, что я опаздываю. Я, конечно, не маньяк, но и у нас есть свои маленькие радости.
Перед булочной я даже позволил себе роскошь приостановиться и подождать Брюна. Он, как и я, нёс в руке объемистый пакет. Слегка улыбнувшись, он протянул мне левую руку — правая была занята.
— Как жизнь?
— Ничего, — ответил я, поздоровавшись, и добавил: — А как ты?
— Как всегда, когда восемь часов повкалываешь. Слушай, вас вроде на демонстрашку гонят?
— А ты знаешь средство не пойти?
— Ага! Делай, как я: трудись по ночам, — ответил он, удаляясь.
Я бросил ему вслед: "Ишь, остряк!", но он не обернулся. Я направился к входной двери. Когда я открыл ее, часы на угловой башне как раз отзвонили половину.
Сослуживцы сошлись еще не все, и я, как обычно по утрам, отправился в буфет выпить кофе из автомата. Недавно наша администрация заключила контракт с итальянским фабрикантом кофейных автоматов; кофе они выдавали вполне приличный. Мой шеф Бертье присел рядом со мной на уголок стола.
— Привет, Ноблар! Как всегда, минута в минуту, а? Прекрасно, прекрасно.
Я неопределенно кивнул, не отрываясь от стаканчика, в ожидании следующей его фразы, которую я знал наизусть. Так что когда он ее произнес, я повторил ее слово в слово — про себя, разумеется:
— Вы мне не одолжите полтора франка на какао, а то у меня нет при себе мелочишки?
Он тоже прекрасно знал, что я ему отвечу. Разница заключалась лишь в том, что он-то мысленно потешался надо мной.
— Конечно, шеф, отдадите как-нибудь потом.
И я протянул ему две монетки — франк и полфранка, — отметив, что уже держал их наготове у себя в кармане. Смяв в кулаке бумажный стаканчик, я молча поплелся в раздевалку.
И до самой двери спиной чувствовал на себе иронический взгляд Бертье.
Я быстренько переоделся, форменная рубашка и брюки были уже на мне. Отперев свой шкафчик, я достал оттуда пояс, галстук и перчатки, а взамен повесил на вешалку полотняную куртку. Из пластикового мешка я достал кобуру, проверил, заряжен ли мой "манюрен", и прицепил его к поясу. Потом продел шнур от свистка под погон, а футляр с наручниками подвесил к портупее. На самом дне мешка лежало мое кепи, я только что получил его из чистки.
Бросив взгляд в маленькое зеркальце на металлической дверце шкафчика, я поправил галстук и пошел в зал на перекличку и инструктаж.
Наше заведение носит пышное название "Отель де Полис". Что касается отелей, то бывают и лучше. Что же до полиции, то лучше как будто и не бывает.
Контора эта была открыта неким отставным министром еще до моего поступления на службу. Тогда утверждалось, что это — воплощение современной полиции, работающей "на научной основе". Здесь и в самом деле были представлены все службы: уличного движения и общественной безопасности, уголовная полиция и все отделы комиссариата плюс полицейский пост.
Тут-то я и проводил большую часть своей активной жизни. В этой самой "современной полиции". Вместе с сотней других хранителей общественного спокойствия, чья задача — поддержание порядка в Париже. С большими мышино-серыми фургонами, расставленными в важнейших стратегических пунктах столицы. Со скукой. И прочей мурой.
В случае демонстрации и других многолюдных сборищ мы присоединялись к главному корпусу охраны общественного порядка.