Я чувствовал, что в доме у Сильвии произошло что-то не шибко веселое. И эта девушка, которую я сжимал в объятиях, которую, как мне казалось, любил, которую и вправду любил и тогда и сейчас, эта девушка с ее лучезарной улыбкой удалялась от меня, становясь все меньше и меньше, бесследно исчезая где-то на задворках моей памяти.
Все-таки гнусная штука жизнь!
Весь сжавшись, я сидел в углу вагона, на краешке скамейки. В метро было полно народу, никто не обращал на меня внимания. Что меня вполне устраивало.
Я вышел на ''Гобеленах". Клара жила на улице Монж, и мне пришлось еще немного пройти пешком. Тащась из последних сил. В боку у меня адски пекло, и только спустя какое-то время я заметил, что рана моя вновь открылась. Самое странное, что боль при этом полностью стихла. Меня только безумно не то мутило, но то клонило ко сну, сам точно не знаю.
Голова то тяжелела, то становилась неестественно легкой. Ноги были как ватные.
Да, дела дальше некуда.
Сделав над собой нечеловеческое усилие, я все же добрел до Клариного дома. К счастью, там был лифт. Она жила на четвертом этаже. На площадке — всего две двери.
Я позвонил.
Ни ответа, ни привета.
Я взглянул на часы: без четверти девять.
Вокруг меня все закружилось с бешеной скоростью. Я больше не продержусь.
Я трижды грохнул кулаком в дверь.
И стал падать.
Уцепился за дверную ручку, но это не помогло: я тихонько сползал вниз.
Дверь отворилась, и я мягко ввалился в проем.
На краю разверзшейся передо мной черной пропасти я еще успел увидеть Клару.
Кажется, я даже смог пробормотать: "Не говори… никому…"
Даже не знаю, услышала ли она.
Поняла ли… МРАК.
Потом мрак рассеялся… пробуждение.
Я был запеленут, как младенец. Тугая повязка охватывала все туловище. Под ней уже ощущался легкий, но непрерывный зуд.
Я лежал на кровати с голубыми простынями, под пышной пуховой периной. Такой жаркой, что сдохнуть можно.
Наверное, я проспал бог знает сколько времени. Во всяком случае, на дворе была ночь, это я видел в окно.
Спальня Клары. Я заходил сюда только один раз, не так давно. А теперь мне казалось, что с тех пор прошли века.
Возле кровати стояло кресло. Пустое. Дома ли Клара? Или вышла? Если вышла, то зачем? Повидаться — с кем? Поговорить — с кем?
Тут только до меня дошло, что я даже не знаю Клариной профессии. Никогда не интересовался, кем она работает. Мне ничего не известно о ней, кроме нескольких фактов интимного свойства, по которым вряд ли. можно судить о личности кого бы то ни было…
Я попытался позвать ее, но с моих пересохших губ сорвался лишь какой-то жалобный писк. От этого усилия у меня снова закружилась голова. Нет, далековато мне до выздоровления!
Вдруг я заметил на ночном столике, буквально у себя под носом, полный стакан апельсинового сока. Мне понадобилась не одна минута, чтобы дотянуться до него. Вывернув шею и сжав стакан левой рукой, я медленно осушил его. Потом, взмокнув от напряжения, отвалился на подушку. Выдохшийся вконец.
И почти тотчас же заснул.
Первое, что я увидел, когда вновь открыл глаза, была дымящаяся ложка у моего лица. Я почувствовал, что мне под голову подсовывают вторую подушку, причиняя при этом легкую боль, и застонал.
— Тихо, Люсьен…
Это Клара, это ее голос я слышал. Открыв рот, я проглотил капельку бульона. Потом мне удалось одолеть еще несколько. Было вкусно, а, главное, здорово подкрепляло. И так приятно, словно я вернулся в детство, в Коломб, когда я заболевал гриппом или маялся печенью, и моя мать кормила меня овощным бульоном и не пускала в школу.
Эх, хорошо бы так продолжалось день за днем!..
— Спасибо… — прошептал я.
Я с удовольствием потерся затылком о прохладную подушку.
— Я тебя перевязала. Рана не серьезная, просто ты очень устал. Тебе нужно спать побольше…
Да, мам… Клара…
Я сплю…
Только позже я узнал, сколько времени провел в таком состоянии — часы или дни. Я пребывал в каком-то тумане, ничего не помнил, и это было к лучшему.
Стоило мне открыть глаза, как нежный женский голос нашептывал успокаивающие слова.
Стоило разомкнуть губы, и в рот тотчас попадала восхитительная на вкус еда, сладкие освежающие напитки…
Это продолжалось целые сутки, вот и все.
А потом, после очередного короткого сна, я проснулся окончательно.
Мне удалось сесть без посторонней помощи. Уже рассвело. Клары не было в комнате, я позвал ее.
Она тотчас прибежала с чашкой кофе в руке.
— Ну, как дела?
— Ничего. Я бы сейчас выпил кофе с молоком…
Она пошла на кухню и вернулась оттуда с круассаном и маслом.
Я съел и выпил почти все, уже без отвращения, с аппетитом и удовольствием. Вот только насытился слишком быстро.
— Ух, как здорово!
Больше мне нечего было ей сказать.
— Что — здорово?
— Все, что ты сделала для меня, — уточнил я.
Клара весело улыбнулась. Теперь я пригляделся к ней внимательнее, чем прежде.
Она была хорошенькая, — не красивая, а именно хорошенькая. Решительная, симпатичная мордашка. Я невольно сравнил ее с Сильвией и сам устыдился этого. Какой же я подлец!.. Но ведь в один день себя не переделаешь.
Мне слишком многое нужно было узнать у Клары, я не мог решить, с чего начать. Наверное, она это поняла и заговорила первой:
— Тебя разыскивает полиция по всей стране. В газетах ты фигура номер один. Бертье убит, — в этом тоже обвиняют тебя.
— Но это не я, — прохрипел я, совершенно сраженный новостью.
— Хотелось бы верить, но хорошо бы мне узнать и побольше…
— Ты никому не говорила, что я нахожусь у тебя? — прервал я Клару.
— Мы мало знакомы, Люсьен, но боюсь, ты меня недооцениваешь.
Она сказала это без упрека, и я ей улыбнулся.
— Прости, Клара. Я понимаю, у тебя есть веские основания думать, что я виноват во всем, что на меня навесили.
— Это верно.
Я попросил у нее сигарету, и она тактично удержалась от замечаний типа "в твоем состоянии курить вредно". Я был ей благодарен и за это. Она протянула мне пачку "Кэмела" и зажигалку. Я с наслаждением вдохнул дым. На миг у меня закружилась голова, но я стойко выдержал.
— Я все расскажу тебе попозже. Это слишком запутанная история, мне и самому-то трудно в ней разобраться. Только прошу тебя: никому ни слова о том, что я здесь, хотя бы еще несколько дней. А потом я уйду, не беспокойся, и никто не узнает, что ты меня приютила. Который сейчас час?
— Десять утра, ты ведь пришел сутки назад…
— Газеты у тебя есть?
— Ты действительно хочешь?..
— Да, мне надо понять, на каком я свете.
Клара вышла из комнаты и почти тотчас вернулась с весьма внушительной пачкой газет. Н-да, интересно, что она думала обо мне после их прочтения.
— Спасибо.
И я жадно набросился на верхнюю в стопке. На первой же странице — моя физиономия крупным планом. И заголовок: ПОЛИЦИЯ: БОЙНЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ.
Я быстро пробежал статью и подпись под снимком:
"Вчера утром на улице Аксо произошла перестрелка между полицейскими из уголовной полиции и членом террористической группы "Месть за полицию", в результате чего один человек убит, двое ранены. (…) Люсьен Ноблар (на фотографии), который уже разыскивался в связи с кровавыми событиями в Ванв и убийством полицейского Брюна, вчера опять ускользнул от погони. По нашим сведениям, на его след напал капрал Жозеф Бертье, 43 лет. Они с Нобларом назначили друг другу встречу на улице Аксо в доме № 34, в четверг, в 6 часов утра. Увидев Бертье, Ноблар тотчас же открыл огонь, убив своего бывшего начальника на месте. (…) Комиссар Шарон, предупрежденный о готовящейся встрече самим Бертье, не успел предотвратить преступления. В последующей суматохе Ноблар, несомненно раненный, все же сумел бежать. Во время перестрелки также получили ранения два инспектора полиции. Раны признаны неопасными. (…)"
Я уронил газету на колени. Мой взгляд пробежал по заголовкам других газет, — все они были в том же духе. Но один из них — короткий и как будто не имеющий ко мне отношения — привлек мое внимание.
СВЕДЕНИЕ СЧЕТОВ В ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ УЛЬТРАЛЕВЫХ КРУГАХ: ДВОЕ УБИТЫХ.
Ниже были помещены фотографии Патрика и Сильвии. Я так торопился развернуть газету, что разорвал страницу пополам.
"Нет никаких сомнений в том, что двое террористов, хорошо известных полиции и убитых вчера утром, пали жертвами сведения счетов между враждующими группировками ультралевых. Убитые — Патрик Клейн, 34 лет, и Сильвия Элье, 27 лет, — были обнаружены в своей квартире, вскоре после гибели, консьержкой дома по улице Сены в VI округе. (…) Полиция безуспешно разыскивала их в течение двух с лишним лет после взрыва на вокзале Сен-Лазар, унесшего 5 жизней. (…) Оба были убиты выстрелом в голову. (…)"
Теперь я уже ровным счетом ничего не соображал.
Я так дернул головой, что стукнулся о стену. Стена аж загудела. Клара стала растирать мне затылок. Я не смог удержаться от смеха, и она тоже. Она сгребла с постели газеты, — хватит, начитался! — и я уснул мертвым сном.
День прошел как-то так: заснул — проснулся — опять уснул. Смена повязки, обработка раны. Хитроумная акробатика, чтобы добраться до туалета. Бульон и апельсиновый сок. Телевизор и газеты.
Часам к пяти вечера, когда Клара вышла из дому, я принял решение: начать действовать.
Я встал и, хотя меня шатало, все же утвердился в вертикальном положении. Дотащившись до ванной, отыскал там бритву. В пять минут сбрил усы и баки. Это чуть-чуть изменило мою внешность. Потом зачесал волосы не так, как всегда, а на косой пробор. Ну что ж, почти неузнаваем!
Порывшись у Клары в шкафу, я нашел длинный свитер с высоким воротом примерно моего размера. Почистил брюки, — слава богу, на них не попала кровь! — почистил туфли, почистил зубы.
Дело как будто пошло на лад.
Оставив Кларе записку ("Скоро вернусь"), я вышел из дому.