И тут рассказчица опять залилась слезами, а успокоившись немного, произнесла:
— Ну а что было дальше — ты и сама знаешь.
— Да, знаю, спасибо, вы очень хорошо рассказали, хоть вам и трудно было вспоминать все эти грустные подробности. А вы не знаете, что это был за человек?
— Тот, в парке? Я и сама об этом думала. Раньше, до этого, я его никогда не видела, в этом я твердо уверена. Понятия не имею, кто он такой.
Помолчав, миссис Дэйвсон добавила:
— И знаешь, милочка, он показался мне несимпатичным. Только не спрашивай почему, я и сама не знаю.
Собравшись с духом, Памела отважилась задать вопрос:
— А не могло случиться так… не могло случиться, что этот несимпатичный человек сделал миссис Мэри что-то плохое… Ну, не знаю… напугал ее, или пригрозил, или еще что…
— Памела, душечка! Мне показалось, что Мэри его знает. Впрочем, может, и сделал ей чего, я ведь не смотрела на них все время. Да и далековато они от меня были, если бы поближе, возможно, мне удалось бы больше заметить, а так…
— А почему вы думаете, что они были знакомы?
— Так ведь они о чем-то говорили, вот я и подумала… И, главное, подали друг другу руки.
— Понятно. А когда-нибудь до этого миссис Мэри не упоминала о таком знакомом в разговоре с вами? Ну, как-нибудь мимоходом, вскользь? Припомните, пожалуйста.
— Да нет же, ни о ком таком никогда не упоминала. Ведь я же говорю тебе, что очень удивилась, увидев их разговаривающими тогда в парке. Вроде бы всех знакомых Мэри я знала, не так уж их много. А это какой-то совсем незнакомый. Никогда я его не видела и никогда о нем не слышала.
— Жаль, — вздохнула Памела. — Ни к чему мы, похоже, не придем этим путем.
— Видишь ли, — проговорила старушка, помолчав, — я и сама подумала, уж не сделал ли он Мэри чего плохого или что страшное сказал, мало ли… Какое-нибудь неприятное известие. Или угрожал ей. Думала я над этим и скажу тебе, душенька, вряд ли оно так было. Ведь мы с Мэри дружили много лет, я о ней знала все, всю ее жизнь, и уверяю тебя, не было в ее жизни ничего такого, чем бы можно было ее шантажировать, напугать до смерти разоблачением. Если же это был какой грабитель, если начал ей угрожать, наставил на нее пистолет… Нет, Мэри так просто не запугаешь, мужественная это была женщина, выдержанная, уравновешенная. Не могла она испугаться оружия до такой степени, нет, нет! Да и ты ведь знала ее — не трусиха, не психопатка. Ну, допустим, всякий испугается, если станут грозить ему оружием, но чтобы сразу от этого умирать… Нет, в это я не поверю.
— Может, вы и правы, миссис Марта, может, и правы. Ох, простите, — спохватилась Памела, — я столько времени у вас отняла! И не заметила, как пролетели два часа. И извините меня за то, что заставила вас вновь вернуться к тяжелым воспоминаниям.
Старушка улыбнулась:
— Ну что ты, милочка, ведь я же сказала — мне и самой очень хотелось поговорить о бедняжке Мэри. А сейчас ты мне должна сказать, что собираешься делать с деньгами, которые она тебе завещала, — добавила миссис Дэйвсон совсем другим, шутливым тоном. — Ведь ты же не допустишь, чтобы я умерла от любопытства.
— О! Вы уже знаете об этом? — удивилась Памела.
— Душечка, я давно об этом знаю. Мэри мне сама говорила, и к тому же я была свидетелем при оформлении завещания.
— Понятно. Ох, я еще и сама не знаю, на что потрачу эти деньги, ведь я только вчера узнала о них и еще не придумала, что с ними делать.
— Ну и ладно, — разулыбалась хозяйка, — у тебя будет еще много времени подумать над этим. Не сердись на старуху за излишнее любопытство, просто мне бы хотелось, чтобы ты потратила их с толком.
Памела поцеловала добрую старушку в щеку и попрощалась с ней. Уже в дверях та ее остановила, сердечно расцеловала и попросила:
— Обязательно забеги ко мне, деточка, если окажешься где-то неподалеку, на чашку чая. Не забывай старуху.
— С удовольствием, — ответила девушка. — Но при одном условии.
— Каком же?
— Вы ничего не оставите мне в своем завещании.
Они обе рассмеялись, ещё раз поцеловались и распрощались.
В этот вечер Джек Лемон вернулся домой поздно. Памела дремала в кресле перед включенным телевизором. Напрасно диктор захлебывался от восторга, рекламируя несравненные достоинства какого-то стирального порошка. Ослепляя белизной, на экране мелькали, сменяя друг друга, интимные предметы женского туалета.
Лемон тихонько подошел к девушке и поцеловал ее в нос.
— Вы ли это, уважаемая Пенелопа Джонс?
— Она самая, — слегка охрипшим со сна голосом, потягиваясь, ответила Памела и, окончательно проснувшись, напустилась на Джека: — Ты что себе позволяешь? Я уже два раза разогревала ужин. Сколько сейчас времени?
— Скоро час, — поспешил с ответом Джек, но девушка уже сама успела взглянуть на часы.
— Господи! Уже полвторого!
— Что ты говоришь! — огорчился Лемон. — Наверное, мои часы остановились.
— Ах, часы! Остановились! — И, ухватив за угол диванную подушку, Памела швырнула ее в Джека. Тот как подкошенный повалился на ковер и слабым голосом умирающего, закрыв глаза, пробормотал:
— Вот так кончается все лучшее на свете!
Девушка возмутилась:
— Нет, вы слышали?! Оптимист нашелся! "Кончается". Да я только начала!
— Ну что ж, прощай, Памела! — умирающим голосом произнес Джек.
— Прощай, дорогой! — опустившись на ковер рядом с ним на колени, Памела поцеловала его в лоб и осторожно пощекотала за ухом.
— Только не это! — заорал не своим голосом умирающий. — Я сделаю все, что захочешь, только не это!
— Все? — В глазах девушки появился торжествующий блеск. — Тогда выбьешь пыль из этого ковра!
— Хорошо, дорогая! — поспешно согласился молодой человек. — Завтра с самого утра и выбью! А сегодня у меня был тяжелый день.
— Нет, мое сокровище, сейчас!
— Сейчас? В полвторого ночи?
Джек вскочил, схватил Памелу в охапку и отнес ее на тахту.
— Сейчас самое время выбить дурь из тебя!
— Вот ты как! Действуя грубой силой…
— Ничего не поделаешь, дорогая. Живем по закону джунглей! И хотя у меня был сегодня тяжелый день…
Через час, когда оба, лежа на тахте, дружно закурили, пуская дым к потолку, Памела сказала:
— Я все-таки побывала сегодня у миссис Дэйвсон.
— Угу.
— Я говорю тебе — сегодня я разговаривала с миссис Дэйвсон!
— Угу.
— И она рассказала мне обо всем в подробностях.
— Угу.
— Больше ничего тебе не скажу! — рассердилась девушка.
— Угу… — затянул было свое Джек, но спохватился. — Рассказывай, я весь внимание! — И он широко зевнул.
— Нет, с тобой невозможно говорить!
— Угу! — подтвердил Джек и моментально заснул.
— Ну что за человек! — вслух пожаловалась Памела. — Ничего его не интересует, так и проспит всю жизнь! Ему только бы спать да почитывать свой "Таймс". Разве такой может добиться успеха в жизни?
Разжав пальцы Лемона, она осторожно вынула из них окурок сигареты, загасила его в пепельнице вместе со своим, прикрыла Джека одеялом и нежно поцеловала его в лоб.
— Угу, — пробормотал тот во сне.
Было уже позднее утро, когда Джек Лемон проснулся. Памелы не было. Чувствуя ломоту во всем теле после вчерашнего дежурства и отвратительный вкус во рту после множества выкуренных сигарет, Лемон, кряхтя и чертыхаясь, вылез из постели и поплелся в ванную. Через пятнадцать минут он вышел из нее совсем другим человеком. Теперь он заметил приготовленный на столе завтрак и записку:
Храпенье должно быть квалифицировано как особо тяжкое уголовное преступление.
Памела
Лемон улыбнулся и удовлетворенным взглядом окинул кофейник с уже слегка остывшим кофе и аппетитные бутерброды. "За что мне такое счастье? — подумал он. — Какая девушка! Жаль только, что свалилось это чертово наследство".
"Правда, это не ее вина", — добавил он.
Приканчивая последний бутерброд, журналист обратил внимание на то, в каком беспорядке валяются на полке его маленький магнитофон и кассеты. "Ого! Не иначе как Памела что-то записывала! И извела мои последние чистые кассеты".
Джек поставил перед собой на стол магнитофон, перемотал пленку и нажал на клавишу.
"Ну, значит, случилось это в понедельник, правда?" — услышал он голос миссис Дэйвсон. "Ну и ну! Видно, Памела всерьез занялась этим делом", — подумал Лемон. И стал слушать запись. Медленно прокручивалась пленка, и Лемон слушал со все растущим интересом. Между сдвинутыми бровями молодого человека пролегла поперечная морщинка. Боясь пропустить хоть слово, он осторожно придвинул поближе пепельницу и закурил сигарету.
Запись закончилась, но Лемон еще какое-то время сидел неподвижно, размышляя над услышанным. "Пожалуй, Памела права. Здесь что-то действительно не так". Достав записную книжку, он перелистал несколько страниц, нашел нужную фамилию и, подойдя к телефону, быстро набрал номер.
— Попросите, пожалуйста, к телефону инспектора Кальдера.
Инспектор был старым другом его отца. Когда-то они виделись довольно часто, Джил Кальдер заходил к ним то сыграть с отцом партию в шахматы, то просто поговорить. После смерти отца Джека они с инспектором встречались очень редко и время от времени перезванивались.
— У телефона Кальдер, — раздался в трубке знакомый голос.
Начав с обязательных расспросов о здоровье, работе, общих знакомых, Джек изложил затем инспектору суть дела.
— Так! — выслушав его, произнес инспектор. — И чего же ты хочешь от меня?
— Совета. Не кажется ли вам все это подозрительным?
— Нет, то есть да, но не настолько, чтобы это существенно меняло дело. В нем фигурируют три официальных документа: завещание, свидетельство о смерти и справка о результатах вскрытия. Все они с правовой точки зрения законны и не подлежат сомнению. Если я тебя правильно понял, ни племянницы, ни ее мужа никто не видел вблизи завещательницы незадолго до ее кончины, так ведь?