Домой Джек вернулся поздно вечером и за ужином отчитался Памеле о своих изысканиях, закончив полными горечи словами:
— После успеха первого дня я рассчитывал на большее. И все равно, можно считать, мы вышли на подозрительную личность. Сама подумай, в четырех случаях — а это нами точно установлено — при кончине состоятельного человека присутствует один и тот же никому не известный, совершенно посторонний тип! И во всех названных случаях находится кто-то, чрезвычайно заинтересованный в кончине данного состоятельного человека.
— Я полностью с тобой согласна.
— Идем дальше. Мы делаем вывод, что данный тип помогает пожилым состоятельным людям покинуть сей бренный мир. И на сем нить наших домыслов обрывается, ибо этот человек настолько ловок, что, совершая злодеяния — а их как минимум четыре, — он ни в одном случае не оставил ни малейших следов. Итак, мы знаем, что он есть, что он убивает людей и как он выглядит. Мы не знаем, кто он и как убивает.
— Убивает! — содрогнулась Памела.
— Да, так это называется.
— Но ведь мы не знаем наверняка, что именно он убивает. Наверняка мы знаем лишь, что он присутствует в момент смерти стариков.
— Значит, он просто приносит несчастье?
— Но сам подумай, ведь во всех случаях врачи констатируют естественную причину смерти, не было даже намека на насильственную. Не могли же ошибаться столько врачей!
— Значит, могли. Памела, я тоже не знаю, что именно делает со своими жертвами этот человек, но иначе зачем бы он приходил к ним в момент их смерти? Полюбоваться на умирающих, заранее зная, что они умрут?
Памела тяжело вздохнула.
— Ты рассуждаешь логично, и все-таки мы не знаем, каким способом он убивает свои жертвы. Может, он пользуется каким-либо ядом, вызывающим сердечный приступ?
— Ядом? Погоди, погоди… Давай еще раз припомним все, что делал этот человек, оказавшись рядом со своей жертвой.
— С каждой он разговаривал и…
— Вот-вот! И к каждой прикасался!
— Ты уверен? Я помню, миссис Мэри он подал руку, а остальным?
— Он прикоснулся к каждой из них, как же я не обратил на это внимание! Когда выдавал себя за телевизионного мастера — похлопал миссис Крэфтуорд по руке — "фамильярно", как выразилась жена ее племянника, — заверяя, что уж он-то наверняка телевизор исправит. Притворяясь рассыльным цветочного магазина, протянул руку за чаевыми. Фарфоровая старушка, как ее… ага, миссис Брокстон — подала ему руку на прощание, и тут же — инфаркт. Наверняка в этом что-то есть. Вот только не слышал я о яде, который действует на сердце через кожу. Надо будет обратиться к специалистам.
— У тебя есть знакомый токсиколог? — удивилась Памела.
— Ты имеешь дело с прессой! — гордо ответствовал Джек. — Есть у нас в газете специалист, мировой парень!
— Тебе придется рассказать ему, зачем тебе такие сведения.
— А разве я не собираю материал для сенсационного репортажа о наследствах и скоропостижной смерти завещателей?
— Всегда-то ты стараешься соединить приятное с полезным. Надеюсь, мне никогда не придется читать твой репортаж о блеске и нищете некой Памелы Джонс?
— Не думаю, — Джек привлек к себе девушку. — Цензура такого не пропустит.
На первый взгляд Питер Сарджент казался личностью неприметной и незначительной. Сухонький человечек неопределенного возраста, вечно в измятом, неопрятном костюме неопределенного грязно-серого цвета, который, казалось, вобрал в себя всю окружающую пыль, он не внушал доверия серьезным людям, вызывая в них чувство превосходства, смешанное с жалостью, какое обычно вызывают немощные старички и увядшие примадонны. Но как только Питер Сарджент начинал говорить о любимом деле, он неузнаваемо преображался. В филигранно отточенных формулировках чувствовалось прекрасное знание предмета, высочайшая компетентность и умение разобраться в тончайших нюансах проблемы.
Уже несколько лет Питер Сарджент возглавлял отдел уголовной хроники "Ивнинг стандард". Его богатейший опыт и осведомленность во всем, что связано с убийствами и другими тяжкими уголовными преступлениями, удивляли даже видавших виды инспекторов Скотленд-Ярда. Он был начинен знаниями о всех возможных и невозможных способах лишения человека жизни, мог служить экспертом по огнестрельному оружию всех марок и по всем ядам, известным человечеству. Он был специалистом по замкам, сейфам, охранной сигнализации и противоугонным установкам. Короче — он знал все о преступниках и преступлениях.
Сейчас Питер Сарджент сидел на краешке собственного письменного стола и, небрежно болтая худой ногой, добродушно посматривал на Джека Лемона.
— Так это правда, юноша? Слышал я — вы взвалили на свои неокрепшие плечи бремя защиты пожилых состоятельных леди?
— Ничего-то от вас не скроется, мистер Сарджент, — смиренно отвечал Джек. — И хотел бы защитить, да вот только ничего у меня не выходит. Да и как защитишь, если не знаешь от кого? Никто в них не стреляет, никто их не душит, не разбивает голову, а мрут одна за другой, оставляя неплохие денежки наследникам. И никаких следов на теле! Так что одно из двух: либо я все напридумывал, либо изобретен какой-то новый, необъяснимый способ отправлять людей на тот свет. Я уж думаю, не яд ли какой?
— Почему обязательно яд? Не оставляет на теле никаких следов ток высокого напряжения, если жертва находится в ванне, полной воды. Или вот еще — хитрый удар прямо в печень…
— Да нет, ничего такого не было. Я изучил обстоятельства их смерти.
— Гм… Тогда, может, и вправду яд? Орудие коварных женщин и изощренных мужчин. Легкое и удобное в употреблении — можно подмешать в еду и питье, сделать инъекцию, иногда достаточно легкой царапины. Можно запланировать и вид смерти, и время кончины, и продолжительность мучений… А умирали они быстро?
— Да, быстро, самое позднее — через полчаса, но чаще и того скорее.
— О, какой нетерпеливый преступник! Значит, исключаем мышьяк, экстракт яда гремучей змеи — кротактин, кротанин… А судороги были? — задал он следующий вопрос деловым тоном.
— Судороги? Вроде, нет.
— Жаль, это намного упростило бы расшифровку. Раз не было, отбросим стрихнин и бруцин. Может, цианиды? Как насчет паралича мышц?
— Тоже, вроде, не наблюдалось.
— А я уж подумал о цианистом калии — почти мгновенная потеря сознания, паралич дыхания, затем остановка сердца и смерть. Хотя ты говорил — минут пятнадцать, значит, не мгновенная… Цианиды отпадают. А горячка, лихорадка, общее возбуждение? — с надеждой в голосе поинтересовался Сарджент.
Лемон отрицательно покачал головой.
— Гм… Ну и задачку ты мне задал, юноша. А я уж надеялся, что это атропин или скополамин. Может, хоть рвота была? Конечности синели? Что, тоже нет?
— Врачи считали причиной смерти сердечный приступ.
— Раз сердце, значит, не кураре и не цикута… Гм… в принципе возможно, да уж больно сложно, — рассуждал он вслух. Затем поучающе заметил: — Большой ядовитостью отличаются глюкозиды, один из видов растительных ядов. Насколько мне известно, только они оказывают избирательное действие на сердце. Всякие там наперстянки, дигитоксин, строфантин. Но в таком случае потребуется большое количество токсичного вещества, а отравление обязательно сопровождается ярко выраженными симптомами — рвотой, головными болями и прочим.
— А эти средства можно всадить в жертву путем укола? Или… я не знаю… втереть в ранку?
— К сожалению, юноша, это требуется съесть, — разочаровал Джека эксперт. — Да и вообще, скажу я вам, эти яды очень неудобны в употреблении. К тому же и действие их не столь молниеносно. Да и хороший врач, располагая анализами, обязательно их обнаружит.
— Ужасно! — пробурчал Лемон.
— Не так уж это ужасно, юноша, впрочем, все зависит от того, с какой точки зрения посмотреть на дело. Для преступника, может, и ужасно…
— Ох, я совсем не то имел в виду, — рассмеялся Джек. — Ужасно, что рушится моя концепция отравления ядом. Все дело в том, мистер Сарджент, что существует некий тип, который разговаривает с престарелыми леди, потом подает им руку, и через четверть часа они умирают от инфаркта.
— Любопытно! — Сарджент с интересом взглянул на молодого человека. — Это действительно любопытно и необычно. Ничего похожего в моей практике не встречалось. Но воздействие яда с симптомами инфаркта… нет, такое не пройдет. Придется вам придумать что-то другое.
— Попробую придумать.
— Желаю успеха, юноша.
Глубоко задумавшись, сидел Лемон в своем любимом кресле и не торопясь попивал пиво из бутылки. А подумать было над чем. Дело, похоже, зашло в тупик. Правда, собранного материала хватило бы с лихвой на самый сенсационный очерк, который наверняка поместили бы на самом почетном месте в их газете. Но теперь Джеку этого было мало. Приходилось признаваться самому себе, что таинственной историей он увлекся намного сильнее, чем предполагал, начиная свое расследование. Сделал немало, но вот теперь зашел в тупик.
Уже несколько дней безотрывно журналист думал о таинственном убийце, который не оставляет никаких следов. Многоопытный Сарджент камня на камне не оставил от его концепции, что это может быть яд. Теоретически, конечно, можно предположить существование какого-то нового, неизвестного еще ученым яда, который вызывает сердечный приступ, проникая через кожу, и не оставляет никаких следов в организме человека, но это маловероятно. Вряд ли через кожу яд способен столь молниеносно воздействовать на сердце человека. Да и нигде свидетели не упоминали о том, что бледнолицый убийца действовал в перчатках, значит, в таком случае он и сам бы отравился. Отпадает и укол, его след уж кто-нибудь из медиков обнаружил бы. Тогда что же?
В голову молодого журналиста полезли и вовсе несусветные мысли, прркручивались какие-то обрывки легенд о чудесах восточной медицины, о поразительных приемах некоторых видов восточной борьбы, вроде страшного смертоносного удара вибрирующей рукой. Но вроде бы этот страшный удар должен наноситься не по руке человека, чтобы причинить ему смерть, да и свидетели ничего похожего на удары в поведении незнакомца не отмечали.