Джон К. Листер изобразил внимание.
— Вы упомянули о завещании. Кто его оставляет вам?
— Мой дядя.
— Мне нужны о нем данные — возраст, где живет, образ жизни, привычки, прислуга.
Клиент не обратил внимания на необычные для юриста вопросы, его больше волновала проблема, не уронит ли он своего достоинства, ответив на них. Решив, видимо, что не уронит, он тем не менее счел нужным заметить:
— А какое… эээ… значение имеют привычки моего дяди и его прислуга? Что общего у них с завещанием?
— А уж об этом позвольте судить мне, — осадил нахала Роджер Холл. — Моя фирма оказывает клиентам услуги, которые существенно отличаются от обычных юридических советов адвоката. Впрочем, я не намерен открывать секреты фирмы. А коль скоро оказываемые нами услуги специфичны, они нуждаются и в специфической информации. Так что будьте любезны сообщить ее мне.
Листер поморщился, всем видом показывая, что его совершенно не интересуют секреты жалкой юридической конторы, и снизошел до ответа:
— Живет дядя в собственном особняке на Бровер-стрит. Скупой, знаете ли, ограниченный старикашка. Из прислуги у него сейчас осталась только кухарка. После того как несколько месяцев назад умер лакей, он никак не может нанять нового — я же говорю вам, скупой старый хрыч, положил такое нищенское жалованье, что никто не идет. Впрочем, на себя он тоже тратит немного. Денег не жалеет лишь на картины, собрал уже порядочную коллекцию. Что ж, это тоже неплохое помещение капитала.
— Понятно. А сколько лет вашему дяде?
— Сколько лет? — Листер наморщил лоб. — Полагаю… полагаю, что много.
— А поточнее нельзя? Больше шестидесяти?
— О, наверняка больше!
— А со здоровьем у него как?
— Вот уж это меня не Интересует. От чего-то лечится, но ведь это дело врача, вы не находите?
— Положим. — Холл попробовал подойти к интересующему его обстоятельству с другой стороны. — Ваш дядя бодрый, живой человек, ведет активный образ жизни?
— Не сказал бы. Как утром спустится в гостиную, так весь день и просидит в ней, не вставая с места, и только перед сном опять поднимается в спальню. Говорит, ему тяжело подниматься по лестнице.
— Прекрасно, — улыбнулся Холл. — Мистер Листер, я, пожалуй, возьмусь за ваше дело, так что обсудим вопрос о гонораре. Фирма гарантирует стопроцентный успех, поэтому наши услуги стоят дорого. Но, — поспешил он продолжить, заметив, что клиент порывается что-то сказать, — но я не требую аванса. Весь гонорар вы мне выплатите после того, как задание будет выполнено. Вас это устраивает?
— Да. Сколько?
— Десять процентов от завещанной вам суммы. Чтобы не было недоразумений, давайте сразу установим цифру — сорок тысяч фунтов.
— Что?!
Холл не шевельнулся, спокойно глядя на гостя.
— Вы сошли с ума! Это же грабеж!
Холл продолжал молчать.
— А… когда это произойдет?
— Через несколько дней вы станете законным наследником. А сколько времени займет оформление процедуры…
Клиент перебил:
— Вы сказали — через несколько дней?
— Да, самое позднее — через неделю. Но вы меня не дослушали. Через неделю вы станете законным наследником, но потом некоторое время займет соблюдение обычной нотариальной процедуры — вскрытие завещания, оформление протокола…
Клиент опять перебил:
— Вы сказали — вскрытие завещания. Но ведь это может наступить лишь в случае…
— Вы очень привязаны к дяде?
— Я привязан? Надо же такое выдумать! Конечно, нет, но…
— Фирма гарантирует, что все произойдет естественным образом и в соответствии с существующими законами. Никаких коллизий с правом!
— Но тогда как же…
— Я уже сказал — предоставьте это фирме.
С Джона К. Листера немного слетела спесь, и даже нос, казалось, уже не был столь заносчиво задран.
— Если что — меня тут не было, — хрипло произнес он. — Вы не сможете доказать.
— Я и не собираюсь доказывать. Никаких письменных обязательств фирма не берет с клиентов. И договора подписывать не будем.
Листер перевел дыхание.
— Так когда, вы говорите, это произойдет?
— В течение нескольких дней. Нам осталось уточнить кое-какие мелочи.
— А разве еще не все?
— Не все. Поскольку я не беру с вас никакой расписки, мне надо иметь гарантию того, что гонорар мне вы заплатите.
— Забываетесь, милейший! — Листер успел переварить потрясение, и к нему вернулась прежняя спесь.
— Меня радует ваша реакция, тем не менее мне хотелось довести до вашего сведения, что у меня есть способы заставить…
— Вам не придется к ним прибегать.
— Рад это слышать. Ну что ж, сказано, пожалуй, все. Теперь маленькая просьба: скажите дяде, что у вас есть на примете хороший лакей, который согласится на самую маленькую зарплату. Сможете?
— Ясно.
— Очень хорошо. Мне бы хотелось побывать в доме вашего дяди для… ну, назовем это ознакомлением с обстановкой. И договоритесь о конкретном дне и времени прихода этого лакея, допустим, через два дня.
— Значит, в четверг. А во сколько?
— Назначите время, когда кухарки не будет дома.
— Мм… хорошо. Я позвоню вам завтра утром.
— Отлично.
— А мне… — Листер запнулся, — а мне обязательно присутствовать?
Холл успокоил его:
— Не обязательно. Вы меня лишь введете к старику, представите, а потом можете уйти, выдумав любой предлог.
— Идет. — Джон К. Листер встал и надел шляпу. — Прощайте, мистер Холл. — Подумав, он с некоторым усилием протянул адвокату два пальца. Тот пожал их и проводил посетителя до дверей. Сев на место, он улыбнулся. "Сорок тысяч, сорок тысяч фунтов", — с удовлетворением пробормотал Роджер Холл.
Через два дня, ровно в восемнадцать ноль ноль, Роджер Холл позвонил в дверь дома дяди Джона Листера.
Дом как дом. Расположен в районе, где жили люди со средним достатком, покрашен в неброский серый цвет, он ничем не выделялся среди своих соседей. Небольшой газон перед домом свидетельствовал о том, что косилка не очень часто проходится по нему. Через газон к двери дома вела небольшая дорожка, обсаженная бледно-розовыми цветущими гортензиями. Старинный молоток у двери был лишь декорацией, он прикрывал кнопку вполне современного звонка.
Открыли не сразу. Наконец за толстой дубовой дверью послышался шум, замок щелкнул, а в двери показалось лицо Джона К. Листера.
— А, это вы! — холодно произнес он, но было заметно, что молодому человеку сегодня было не очень легко сохранять тон великосветского денди. С этим обликом уж совсем не вязалась следующая фраза, произнесенная конспиративным шепотом:
— Все в порядке?
— Разумеется, — бесстрастно отозвался Холл. — Кроме вас и дяди есть, ли кто еще в доме?
— Конечно, нет, как мы и условились. Приготовив ужин, кухарка ушла, а больше тут никого и не бывает.
— Очень хорошо.
— Что вы собираетесь делать? — нервно спросил молодой человек, теребя пуговицы элегантного пиджака.
— Да не бойтесь, ничего особенного. Отведите меня, пожалуйста, к хозяину дома, представьте как… ну скажем, Джеймса Брауна и можете под любым предлогом покинуть дом.
— Да, но… — страх все больше завладевал молодым пижоном, — как вы собираетесь…
— Не будем терять времени, — холодно прервал Роджер Холл.
— Да-да, сюда, пожалуйста. — Листер указал на широкую темную лестницу, ведущую наверх.
Поднявшись по лестнице, Листер немного опередил Холла и, постучав в одну из дверей, вошел, оставив Холла в коридоре.
— Дядя, пришел человек, о котором я тебе говорил, — услышал Холл его голос через неплотно притворенную дверь. Затем Листер выглянул и пригласил Холла войти.
Посередине большой комнаты, где с наступающими сумерками боролась лишь небольшая настенная лампа, сидел в кресле дядя Джона К. Листера. Дядя был совсем не похож на своего щеголеватого племянника. Его внешний вид свидетельствовал о полнейшем равнодушии к вопросам эстетики. И в самом деле — пожилой джентльмен был одет в толстый стеганый халат не первой свежести, из-под которого выглядывала светлая рубашка, тоже заношенная и измятая. Ноги в грубых шерстяных носках опирались на низенькую табуретку. Трудно было определить его возраст, но, судя по морщинистому лицу, спутанным седым волосам и сгорбившейся спине, дни его молодости остались в далеком прошлом, скорее всего, в двадцатых годах.
— Что? — произнес он скрипучим голосом, с трудом повернув голову. — А, хорошо.
— Дядя, я тебе уже говорил — у меня важная встреча в клубе, я должен идти, мне пора.
— Ну иди, иди. — Дядя безмятежно зевнул во весь рот. — Ты мне не нужен, больше не нужен.
Не без скрытого удовлетворения Холл наблюдал за молодым человеком, на лице которого выразилась глубочайшая обида, но он не позволил себе выразить ее вслух, лишь фыркнул, коротко кинул "прощайте" и покинул комнату. На старика это не произвело ни малейшего впечатления. Тот уже смотрел на Холла, все так же неловко повернув голову.
— Нравится? — после непродолжительного молчания спросил он, кивнув на стены. На трех из них в полумраке просматривались картины в тяжелых золоченых рамах, четвертая была прикрыта тяжелой портьерой.
— Я в живописи не разбираюсь, сэр, — отозвался Холл, все еще стоя у двери.
— Вот и хорошо. Мне бы не понравилось, если бы лакей принялся критиковать мои картины, — с удовлетворением заметил старик. — Подойди-ка поближе.
Холл сделал несколько шагов вперед.
— Еще ближе, дай мне поглядеть на тебя.
Холл почти вплотную подошел к табуретке, на которой покоились ноги старика. Тот принялся рассматривать прибывшего. Решив, видимо, что насмотрелся достаточно, принялся расспрашивать:
— Тебе уже приходилось быть лакеем?
— Разумеется, сэр. Могу показать рекомендации.
Старик не отреагировал, прикрыв глаза и погрузившись в свои мысли. Холл решил было, что тот ненароком вздремнул, как он вдруг бросил короткое:
— Покажи.
Холл вздрогнул.
— Сейчас?