— Совершенно верно. И в двух случаях из трех фактически установлено, что Робертс последним видел жертву в живых. — Он метнул на меня быстрый холодный взгляд. — Вы правы, мисс, предосторожность никогда не вредит.
— Что вам угодно? — ледяным тоном осведомилась Эми. Она не только не предложила полицейским выпить, но даже сесть. Впрочем, оба сыщика были не из той породы людей, которым требовалось специальное приглашение. Расселись как дома, а Виллис через рубашку почесывал свою волосатую грудь. Он наклонился вперед, словно гипнотизируя девушку взглядом.
— Значит, интересуетесь, что нам угодно? А вот я интересуюсь, что здесь нужно этому человеку. — Он брезгливо указал на меня, словно на мокрицу. — Хотелось бы также узнать, когда вам стало известно о гибели сестры и почему вы не обратились к нам, в полицию.
Я уже усвоил, что с Виллисом лучше не спорить. Но сегодняшний день был из ряда вон выходящим.
— О смерти сестры мисс Хилтон стало известно от меня, а обращаться в полицию она вовсе не обязана.
Капитан воззрился на меня, словно желая насквозь проткнуть взглядом.
— Все никак не уйметесь, Робертс? За вами и без того грешков хватает. Лицензии, считайте, вы лишились, к тому же я без труда могу упечь вас за решетку, если вы и впредь станете чинить препятствия властям при исполнении ими служебных обязанностей.
— Послушайтесь моего совета, Виллис, — заговорил я нарочито медленно, чтобы он успел переварить сказанное. — Подыщите кого другого из слабонервных и запугивайте его сколько влезет. Глядишь, что-нибудь да получится. Но не упражняйтесь на тех, кто, если заведется, может заглотить вас на завтрак.
Он рванулся было вскочить, но рука моя нырнула под пиджак. Виллис не знал, что там у меня припрятано, но мое выражение лица не сулило ему ничего хорошего.
— За это вы еще поплатитесь, Робертс, — процедил он.
Я согласно кивнул. Когда вас на каждом шагу запугивают, в конце концов становишься фаталистом.
Ди Маджио сидел не двигаясь. Я знал, что он не трус, но знал также, что он не станет подставлять себя под пули ради капитана Виллиса.
— Что вам нужно от этой девушки, Сальваторе? — спросил я.
— Нам нужно ее допросить. Может, у вас есть какие возражения?
— Ни единого. Если при этом буду присутствовать я.
Он пожал плечами.
— Когда вы в последний раз виделись со своей сестрой, мисс Хилтон?
— Месяц назад, — спокойным тоном ответила Эми. — Но по телефону мы говорили с ней за несколько дней до того, как ее убили.
— Не упоминала она в разговоре, что ей угрожают?
— Нет. Голос у нее был веселый.
— Вот как?
Оба переглянулись, словно уличили покойную в каком-то противозаконном деянии. Эми не смотрела на меня, пожалуй, ей было неловко передо мной, что она утаивает от полиции кое-какие детали. К примеру, сообщение Мэри о том, что она вдруг разбогатела.
— Не сказала она вам, с чего ей так весело?
— Нет, — заявила Эми столь решительно, что даже я бы ей поверил, не знай я правды.
— Знаете вы человека по имени Сэмюэл Николсон?
— Нет.
— Сэмми, — подсказал Виллис.
— Мистер Робертс задал мне тот же самый вопрос. Вам я могу ответить только то, что ответила ему: нет.
По-моему, результат их не обрадовал. Если верить поговорке, то великие души встречаются, однако приветствуют ли они друг друга, на этот счет молва умалчивает.
— Что вам удалось узнать о Сэмми? — вставил я вопрос.
Ди Маджио покачал головой и рассмеялся:
— Робертс, ваша наглость может сравниться разве что с вашей пронырливостью.
— Между прочим, меня это дело тоже касается. «Да еще как! Вы даже представить себе не можете», — мысленно добавил я.
— Что вас интересует, Робертс? — недоверчиво спросил Ди Маджио. — Есть ли у него дети? Сколько денег осталось в наследство вдове или в каком доме он жил? Что вы утаиваете от нас?
— Меня интересует, в какой области он работал и кто у него ходил в приятелях.
— Не говори ему, Сальваторе, — вмешался Виллис. Он был еще бледен от испуга, но, похоже, начал приходить в себя.
— Если и узнает, то не поумнеет, — равнодушно уронил Ди Маджио. — Наш Сэмми преподавал социологию. А приятели его — обычная университетская публика.
Я заложил полученную информацию в долгосрочную память. Всегда предпочитаю сам решать, от чего я поумнею, а от чего — нет.
Полицейские снова переключили свое внимание на Эми.
— Прежде были случаи, когда вашей сестре угрожали?
— Мне об этом неизвестно.
— Давно вы живете в Сан-Рио?
— Я всегда здесь жила. И сестра тоже. Она переселилась в Эмеральд-Сити четыре года назад.
— На какие средства она жила?
— Подрабатывала в качестве фотомодели, иногда получала небольшие роли. И, по-моему, уже в ту пору иногда… словом… — Она отвернулась, а я решил, что, если Виллис вздумает настаивать, я вышибу из-под него стул.
— А как относились к ее образу жизни ваши родители?
Эми пожала плечами.
— Родители развелись, когда мне было двенадцать. Отец обретается где-то в Калифорнии, а мать вышла замуж за шансонье в Нью-Орлеане.
Она произнесла эти фразы так, словно отвечала прямо на вопрос. Как будто, если ты разводишься, переезжаешь в другой город или выходишь замуж за француза родом из Нью-Орлеана, это избавляет тебя от забот о собственных детях.
— Меня растила Мэри, — продолжала она. — Сестра была пятью годами старше меня и очень красива. Ее прибрал к рукам один фотохудожник, и первое время она очень хорошо зарабатывала в качестве модели. А потом она вышла из моды, и ей дали отставку. По-моему, она до конца своих дней так и не сумела примириться с неудачей.
Если Виллиса и растрогал этот рассказ, он ловко скрыл свои чувства. Впрочем, я бы удивился иной реакции. Нельзя сказать, что его оставляли равнодушным людское горе, несчастья, слезы, вот только круг воздействия был весьма ограничен, замыкаясь на его собственной персоне. Его личное горе, личные несчастья и неудачи очень даже трогали и глубоко волновали капитана Виллиса.
— Она не пыталась склонить вас к занятиям своим ремеслом? — спросил он.
Губы у Эми задрожали.
— Убирайтесь вон, — негромко произнесла она.
— Спокойно, мисс. — Ди Маджио улыбнулся ей улыбкой античного божества.
Однако Эми Хилтон оказалась невосприимчивой к банальным прелестям латинских богов.
— Вон отсюда, — повторила она. — Мне больше не о чем с вами говорить.
Пожалуй, полицейские и без того бы ушли. Они поднялись с места, и по задумчивому выражению их лиц я догадался: они прикидывают, не забрать ли ее с собой, чтобы пришить ей какое-нибудь обвинение. Пожалуй, в Эмеральд-Сити они так и поступили бы, но здесь у них не было полноты прав, а, обратись они за содействием к местным блюстителям законности, это не прибавило бы им популярности — оба это отлично понимали. Впрочем, не будь меня здесь, наверное, они все-таки забрали бы ее: откуда девчонке знать, какими правами они обладают и в каких пределах. Я с удовольствием обкатал эту мысль, надеясь, что Эми она тоже придет в голову. Полицейские не спешили убраться; по дороге к двери глаз их цеплялся за каждую мелочь. Задав парочку совершенно излишних вопросов, они наконец удалились. Мы оба облегченно вздохнули.
Эми собралась в дорогу за считанные минуты. Она оказалась не из той породы женщин, которые убеждены, будто повсюду следует таскать с собой полный гардероб, включая вечерние туалеты. В небольшую спортивную сумку она побросала кое-что из одежды и белья — в точности так укладывает вещи мужчина. С той лишь разницей, что бельишко было воздушным и куда более волнующим. Затем Эми скрылась в соседней комнате и на сей раз возилась подольше. Все ясно: она достает запрятанные деньги или чековую книжку. Допив остатки виски, я вертел в руках порожний бокал и ждал, когда она выйдет.
Эми выглядела хрупкой, но решительно настроенной. Она переоделась в другую блузку и набросила поверх легкий жакетик.
— Можем идти. — Она стояла передо мной, полная готовности.
— Есть в доме другой выход?
— Есть. Но ключ от него хранится у привратника.
Я не дал себе труда хотя бы пожать плечами. Или малый этот укладывается в категорию двадцатидолларовых взяточников, или я понапрасну оттрубил десять лет на сыщицкой работе и совершенно не разбираюсь в людях.
Я прошел вперед. Мне не пришлось разочароваться в своем знании людской психологии. К тому моменту, как Эми спустилась вниз, другая дверь из подъезда была уже отперта. Мы вышли. Не в какой-то глухой переулок, куда обычно ведет запасной или черный ход, а на центральную магистраль, такую широкую, что спортивной бегунье улитке понадобилась бы целая жизнь, чтобы пересечь ее. При условии, что до побития рекорда ее не задавит машиной. У оживленной магистрали был, пожалуй, один недостаток по сравнению с глухим переулком. Здесь мельтешило и сновало такое множество разного люда, что, если кто-то и следил за выходом, у нас не было никакой возможности засечь наблюдателя. Правда, имелось и преимущество: если ловко смешаться с толпой, никакой наблюдатель тебя не найдет. Я проделал рутинные меры предосторожности: войти в большой универсальный магазин и тотчас выйти с другого хода, сесть в автобус и выскочить на следующей остановке, несколько раз неожиданно обернуться и так далее, сами знаете. Слежки я не заметил, и прокручивать всю эту программу, вероятно, было излишне. Эми послушно вышагивала рядом. Мы сели в автобус и уехали на другой конец города. Там я перво-наперво повел свою спутницу в лавку дешевых, подержанных вещей. Продавщица — брюнетка с горделивым выражением лица, красавица испанского типа — одета была весьма живописно: пестрая юбка, красная блузка, на стройных, мускулистых ногах — туфли с высоким каблуком. Эми скроила недовольную гримасу, увидя, что я внимательно приглядываюсь к женщине. Проигнорировав ее недовольство, я обратился к продавщице и попросил подобрать для мисс такой же костюм, как на ней. Брюнетка не выразила ни малейшего удивления, надо полагать, она пребывала в убеждении, что это самый элеган