кафедральный собор; на стенах буквально не оставалось свободной пяди. К своему облегчению, не обнаружив внутри ни души, я сразу же покинул церковку и обошел ее снаружи по узкой тропке, проложенной вплотную к скалистому склону горы. Пространство позади церкви скорее напоминало двор крестьянского хозяйства, разве что тракторов не хватало. Здесь тоже царила тишина, не нарушаемая даже собачьим лаем. С тыльной стороны в здание вела деревянная, прочная на вид дверь. Без всякой надежды я нажал на ручку двери. Наверняка и здесь я никого не застану, придется заехать в конце недели, но тогда я рискую наткнуться на спесивую публику, а то и на самого Траски, встреч с которым мне пока что предпочтительно избегать.
— Входите смелей! — этот голос я узнал бы из тысячи других. Бархатный и в то же время со стальными нотками. Женственный и вместе с тем лишенный волнующего очарования, каким проникнут негромкий голосок Эми.
Я вошел. Девушка стояла напротив двери. Длинные белокурые волосы рассыпаны по плечам, черное кружевное платье придавало ей сходство с мадонной. Лишь упрямое, решительное выражение лица нарушало это сходство, а пистолет вороненой стали в ее руке и вовсе заставлял позабыть о возвышенных сравнениях.
Я всегда гордился своей сообразительностью. Вот и на сей раз за какую-то долю секунды я допер, насколько же замедленна моя реакция. Повергнуть меня в шок может любой, кому не лень, и похоже, для доброй половины жителей нашего города это сделалось любимым занятием. Хорошо, если шутникам все же не придет в голову спустить курок.
Тут поневоле занервничаешь. В аналогичных ситуациях я предпочитаю иметь дело с отпетыми бандитами — те стреляют лишь в случае крайней необходимости, а дилетантка вроде этой красотки способна пальнуть от избытка чувств. Я попытался обезоружить ее успокаивающей улыбкой.
— Поднимите руки и станьте лицом к стене!
Я подчинился приказу и стер с лица улыбку. Эта девица ничуть не уступает закоренелым бандитам, с которыми я до сих пор сталкивался. Пистолет не дрогнул в ее руке, да и держала она оружие со сноровкой человека, умеющего с ним обращаться и пускать в ход без малейших колебаний.
— Ближе к стене! Вплотную!
Я так и сделал, и в следующий миг нежные женские руки прошлись вдоль моего тела сверху донизу. Девица освободила меня от оружия и тотчас шагнула назад.
Теперь я смог повернуться к ней лицом. Она задумчиво смотрела на меня, на губах ее я не уловил и тени торжествующей улыбки, какую естественно было бы ожидать от женщины в ее положении.
— Я рассчитывала, что вы сюда заявитесь, — сказала она.
Мне оставалось лишь пожать плечами. Я-то никак не рассчитывал застать ее здесь, что можно было понять по простодушной доверчивости, с какою я сам вошел в уготованную мне западню.
— Можно было не сомневаться: рано или поздно вы разнюхаете, что у Траски нет своих детей, и пуститесь по моим следам. Я вашу породу изучила.
Я по-прежнему отмалчивался. Не мешало бы и мне получше изучить собственную «породу».
— Упрямства у вас на десятерых хватит. Стоит вбить в голову какую-нибудь дурь, и тут хоть все провались в тартарары, главное — своего добиться. На вид крутой парень, а в душе сентиментальный размазня. Что бы вы ни говорили, а поступки ваши продиктованы чувствами, но не разумом.
А я ничего и не говорил. Если бы она не держала меня под прицелом, можно было подумать, будто гадалка в пивной за пять долларов раскрывает мне тайны моего характера.
— Траски считает, что определенной подачкой вам можно заткнуть глотку, но я-то вас лучше знаю. Вам подавай не деньги, а истину.
Выходит, я ошибся: за такое гадание не жаль и с десяткой расстаться.
— Так вы подружка Траски?
Она рассмеялась:
— Какая же у вас грязная фантазия! Я и вправду его дочь. Он удочерил меня, и не хотела бы я оказаться на месте смельчака, который в присутствии Траски рискнет заявить, будто я ему не родня.
— Ну а сами-то вы при этом что чувствуете?
— А вам как кажется? Ну ладно, так уж и быть, открою всю правду. — Она метнула быстрый взгляд на зажатый в руке пистолет. — Жду не дождусь, когда он умрет. Я его не люблю. Ненависти к нему пока не испытываю, но если так и дальше пойдет, то и ненависть не за горами. Было время, когда я взирала на него с благоговением. Траски приблизил меня к себе, и у меня было чувство, словно я выиграла главный приз в лотерее. Знаете, где он меня подобрал? Конечно, не знаете, иначе бы вы не были здесь. В салоне Лу. — вот где! Я промышляла тем же ремеслом, что и Мэри Харрис, моя подружка. И в один прекрасный день в салон заявился Траски. Кто-то сказал ему, что есть там девица, похожая на него, будто родная дочь. Траски вбил себе в голову, что его долг — вырвать меня из притона. Знаете, он чем-то напоминает вас. Мошенник — пробу ставить негде, а на сантименты готов купиться. Гребет деньги лопатой из десятка публичных домов и в то же время расчувствовался над судьбой юной шлюшки, вынужденной торговать своим телом. В воображении своем создал ситуацию, достойную разве что слащавых голливудских фильмов, домыслив больную матушку, которой не хватало денег на лекарства, и любящая дочь спасла ее.
— В действительности все обстояло иначе? — поинтересовался я.
— Сами прекрасно понимаете, — усмехнулась она. — Просто я люблю деньжата, а это был наиболее легкий способ разжиться ими. Но Джеронимо таким объяснением не удовлетворился бы. Ему нужно было видеть меня несчастной, и я разыграла из себя безвинную жертву. Однако теперь меня все больше и больше тяготит эта навязанная мне роль. Задыхаюсь, нет сил терпеть! — Голос ее сорвался на крик, и я опасался, как бы девица не впала в истерику. Но нет, обошлось без истерики. Амалия Траски умолкла, затем грустно улыбнулась. — К чему я все это рассказываю? Впрочем, для вас уже безразлично…
Терпеть не могу такие гнусные намеки.
— Каким образом вы оказались замешаны в это дело? — спросил я, чтобы направить ее мысли в другое русло.
— Мэри позвонила мне и пожаловалась, что угодила в беду. Я не знала, как быть. К Мэри я относилась очень хорошо, но у меня не было решительно никакой возможности ей помочь. Дико звучит, и, вздумай я сказать Мэри правду, она бы мне не поверила. Чтобы дочь всемогущего Джеронимо Траски была не в состоянии помочь подруге?! Но все обстояло именно так.
— А ваш отец?
Она бросила на меня удивленный взгляд, недоумевая, отчего я его так называю, но я-то отлично помнил горделиво-нежное выражение его лица, когда он смотрел на нее. Возможно, девица и не чувствует себя дочерью Траски, охотно верю. Однако Траски искренне считает себя ее отцом.
— Да он прибьет меня, стоит мне только заикнуться о салоне. Сам он постарался закрыть глаза на мое прошлое, но и мне велит забыть. Не вспоминать о былом — как будто его и не было. Нет, к нему я не могла обратиться за помощью.
— Вы ответили Мэри отказом?
— Я условилась с ней о встрече и попыталась объяснить ей истинное положение вещей. Дальше все произошло, как я и предполагала. Мэри ужасно разобиделась и ушла не попрощавшись. А на другой день снова позвонила. Хорошо еще, я была дома одна. Мэри сказала, что нам необходимо еще раз встретиться. Я согласилась в надежде, что мне удастся оправдаться. Однако Мэри мне и рта не дала раскрыть. К черту всякий треп, сказала она, речь идет об огромных деньгах, и я права, что не желаю помогать ей задаром. О'кей, она берет меня в долю. Я, как рыба, разевала рот, не зная, что сказать. А Мэри тарахтела без умолку, как заведенная, об изумруде Гастерфилда и о его баснословной ценности.
Я недоверчиво покачал головой. Сколько бы ни стоил изумруд Гастерфилда, это все равно мелочь по сравнению с капиталами Траски.
— Никак не доходит? — Она бросила на меня такой раздраженный взгляд, что я опасался, как бы вслед за ним не грохнул выстрел. — Твержу, твержу, а он, видите ли, не желает понять! Этот чертов камень для меня равносилен свободе. Он обеспечит мне независимость, даст возможность не выпрашивать денег у Джеронимо.
— Чего же хотела от вас Мэри?
— Ей было страшно. Сэмми действовал заодно с некоей шайкой, а затем обманул сообщников. Он и Мэри понимали, что бандиты не спустят им обман, а без серьезной поддержки им было не справиться с гангстерами.
Я невольно вскочил со стула. Девица реагировала с проворством хищницы. Мгновенно вскинула пистолет наизготовку, и палец лёг на курок. Мне самому не выполнить бы эту операцию лучше. Да какое там! Я был бы рад, умей я действовать хотя бы с такой же быстротою.
— Еще один такой фортель, и я продырявлю вас насквозь! — Голос ее полоснул как бритва: — Сесть на место!
— Что вы этим хотите сказать? — Я не в силах был шевельнуться. — Ведь Мэри боялась Сэмми, разве не так?
— Сэмми? — Она засмеялась с такой горечью, что на миг мне сделалось ее жаль. У человека, который способен так смеяться, немало тяжких испытаний позади.
Я припомнил собственную версию событий.
— Сэмми потерял камень в салоне, — неуверенно начал я.
— Черта лысого он потерял! — перебила меня Амалия. — Сэмми был не из тех, кто теряет вещи дороже двух центов. Скупец из скупцов, я сроду таких не встречала. За пару долларов он продал бы родную мать, найдись на нее покупатель. Ему было жалко расставаться с камнем, и он решил надуть сообщников. Камень оставил у Мэри, а дружкам своим сказал, что потерял.
Фи, какая наивная уловка! Я так и заявил Амалии, но. она покачала головой, не соглашаясь.
— Сэмми хотел лишь выиграть время. Он рассчитывал, что, пока бандиты будут рыскать вокруг салона, ему подфартит найти покупателя. Через какого-то посредника он вышел на Джеронимо. Отец предпочитает не влезать в скандальные дела, однако изумруд Гастерфилда не давал ему покоя.
— Сделка ведь не состоялась…
— Нет. Впрочем, я бы заранее могла предсказать, что она не состоится. Сэмми был не дурак, но совершенно не разбирался в людях — по крайней мере, в людях того типа, с какими он связался. Его схватили и колошматили до тех пор, пока он не выложил все как на духу. А затем прикончили.