В казино уже не хочется. Разве они дадут выиграть?
Он подходит к лифту. Там уже ждут две девицы — блондинка и огненно-рыжая, ренуаровского типа. В лифте рыжая как бы невзначай прижимается к нему. Внутри все сжимается, он инстинктивно хватается за карман.
Вернувшись в номер, он снова включает телевизор, сдирает дурацкий галстук. Уф-ф-ф-ф! К черту! Наливает водки, залпом выпивает. Отпустило. Хочется есть. Но вид колбасы немедленно вызывает отрыжку.
В ресторан? Он листает меню. Что за цены, да они с ума посходили!
Он отрезает кусок черного, накрывает его колбасой.
"Хочешь есть — ложись спать!" — вспоминает он девиз советского путешественника.
Раздевается, ложится, выключает свет, закрывает глаза. Комната начинает жутко, безумно вращаться. В калейдоскопе возникают чьи-то юбки, ляжки, грудь девицы из лифта (блондинки), поднос с поросенком в гречневой каше, гигантская квадратная бутыль "куантро". Низкий мужской голос поет о любви, о далекой родине, о любимой, которая обещала, но обманула. Спящего миллионера обступают красивые нежные девушки, трогают его тонкими пальцами, а одна, рыжая, не спросясь, лезет прямо под одеяло…
Легкомысленные соотечественники уверены, что если кому-то из наших и свободно за границей, так это дипломатам. И стараются выучить своих детей на дипломатов.
— Мы недобрали, — объясняют они, — так пусть хоть дети поживут.
Вообще работа за границей — в любом качестве — всегда приравнивалась у нас к большой номенклатурной должности. Элементарный пересчет валюты к рублю показывал это яснее любой сводки Госкомстата. Одно время ни одна приличная семья не могла называться приличной, если кто-то из ее членов не работал за' границей.
И дети направлялись в соответствующее учебное заведение, чтобы через пять лет лучшие из них могли переступить порог известного высотного здания, переполненные Большой мечтой: стать Чрезвычайным и Полномочным Послом.
Сокращенно — ЧиПП.
Отставной ЧиПП в неизданных мемуарах писал:
"Это только при Царизме послами и вообще дипломатами становились князья, бароны, графы и прочие дворяне. Советская, народная власть открыла дорогу в послы истинным представителям трудящихся".
И это сущая правда.
Дверь была распахнута настежь, и на большую дорогу советской дипломатии вышли, сначала робко переминаясь с ноги на ногу, плохо одетые, плохо образованные и полные революционного энтузиазма рабочие и даже крестьяне.
Удивительно, как они пережили шок от столь резкой перемены. Видимо, у этих ребят были крепкие нервы. Да и потом, самыми сильными дипломатическими аргументами в те годы были громкий голос, револьвер и ЧК.
Профессия оказалась чрезвычайно опасной. Впрочем, как и любая другая в революционную эпоху. Скоро выяснилось, что до благородных седин советским дипломатам дожить трудно: революция пожирала и их.
Само собой разумеется, что в дипломаты брали только самых надежных, самых проверенных, доказавших свою преданность гуманным идеалам большевизма. По приказу партии они должны были следовать не только в логово врага — Париж, Амстердам, Лондон, но и в глубокий тыл родного социализма — на Колыму, в Тайшет, Магадан.
Партия ожидала от них четкого выполнения своего долга на любом месте. Даже на лобном.
И вот, пройдя краткий курс ВКП(б) и непонятного этикета, они сели в автомобили и международные вагоны и разъехались кто куда, дав начало огромному племени мидовцев и мидаков.
Эти два подвида сосуществуют вместе, и даже без особой вражды. Это не касты — они свободно смешиваются между собой. В начале и конце жизни их почти невозможно отличить друг от друга. Хотя в середине их пути расходятся, бывает, в противоположные стороны.
Коротко говоря, мидак — это вялый, разложившийся мидовец, который не может и даже уже не хочет стать ЧиППом.
Его имя стоит в самом конце списка, даже если оно начинается на "А". Ему последнему выдадут прибавку к зарплате. Если его все-таки пошлют в загранку, то не в развратный Рио-де-Жанейро, а в глухую черную Африку.
И просидит он там в унизительной должности третьего секретаря до сорока лет, запьет, станет побивать жену и к концу командировки заслужит несмываемое клеймо "полного мидака".
Это уже дно. Полному мидаку уже ничего не светит.
В отличие от мидака, мидовец хочет и может стать ЧиППом. Главное, что он знает, чем нужно обладать для этого.
Лучше всего иметь хорошего родственника. Неплохо быть известным писателем. Это помогает при выборе страны.
Замечательно быть номенклатурной женщиной. Это — гарантированная Европа. Чаще всего, главный заповедник капитализма, как любовно называл Швейцарию Владимир Ильич.
Швейцария! Альпийские луга, сыр с крупными дырками, шоколад, недорогие кожаные пальто…
Но женщиной, тем более номенклатурной, дано стать не каждому.
Впрочем, не горюйте. Совсем неплохо быть мужем дочки, зятем тестя, сыном внука. Чуть хуже быть деверем и даже братом. Слишком в лоб. Уж куда лучше — сыном друга или просто другом начальника.
Друг начальника — это гарантированный ЧиПП. Хотя в отличие от сына, зятя, внука, мужа и сыну друга приходится пропахать в плохой стране года два-три. Но закалка в трудных, приближенных к боевым, условиях оттачивает необходимые для ЧиППа чувства — слух и зрение, а также локти, укрепляет гибкость спины и упругость ног.
Появляется уверенность при выборе подарков.
Кстати, что такое плохая страна, объяснять не надо?
Нет, речь не про нас — иных стран, где так трудно поесть, как у нас, просто не существует. Для тех же легкомысленных соотечественников, которые думают, что заграница вся прекрасна — надо только туда попасть, повторяю.
Плохая заграничная страна означает место, откуда нельзя вывезти столько, сколько просит душа советского человека. Где нет морского порта, железной дороги или шоссе, ведущего домой.
То есть страна, которую и на карте не сразу найдешь. А если и найдешь, то название можно счесть за оскорбление. Например, Габон. Только вслушайтесь! Габон. У вас, что, Габон? И давно?
Или: Кот-д'Ивуар. Что, что? Кот? Д'Ивуар? Что за порода такая?
Словом, сплошная обида.
Плохое место — это страна, где жарко. Или очень холодно. Кому захочется на Шпицберген — там каждый день полярная ночь, освещенные кумачовые лозунги: "Планы партии — планы народа" и чумазые лица советских же шахтеров. Кошмар!
Хороший родственник — это уже заявка на победу. Но, чтобы дотянуться грудью до заветной ленточки на финише, этого недостаточно.
Нужно еще прослыть "нашим человеком". Чтобы при упоминании вашего имени никто не напрягался, вспоминая ваше лицо, а мгновенно и вслух реагировал:
— А, его мы знаем. Наш человек.
Получив такой титул, ЧиППоискатель может считать дни до того заветного момента, когда его позовут в небольшой зал с гнутой белой мебелью, в золоте и красном. Там скажут несколько слов, два десятка голов за длинным столом согласно кивнут, и он выйдет вон уже не простым смертным, а настоящим ЧиППом!
Замечено, что с годами подчиненные становятся похожими на своего начальника.
Тех, кто не становится похож, рано или поздно увольняют.
В Африке, где все растет быстрее, это сходство появляется намного раньше.
Однажды наша делегация прилетела в довольно большую африканскую страну. У трапа по ранжиру выстроились встречающие. Мощный прямоугольник посла, закованного в двубортный костюм покроя пятидесятых годов. Прямоугольники поменьше: секретарь партбюро, торговый представитель. Почти квадрат главного военного советника, слепящий глаза орденами и медалями. Менее четкие контуры дипломатов пониже рангом.
В некоторых уже угадывалась начальственная геометрия.
— Смотри-ка! — рассмеялся мой коллега. — Чем ближе к руководству, тем больше лысина!
То ли страна такая попалась, то ли срабатывал эффект "друга человека", но у встречавших волосяной покров убывал в прямой пропорции к занимаемой должности.
Можно было подумать, что за процессом полысения следил кадровик, разрешавший сбросить часть волос после присвоения очередного ранга.
Такое никого не удивляет. Наоборот, коллектив, в котором лысеют постепенно, не забегая вперед, не обходя более опытных старших товарищей, считается здоровым.
У человека, далекого от дипломатического протокола, может возникнуть вопрос: а как же в посольствах, где начальник, извините за выражение, волосат?
Очень просто — действует обратная пропорция. Волос тем меньше, чем дальше от посла. Такой порядок экономически обоснован и социально справедлив: низкооплачиваемый атташе экономит значительные суммы на стрижке.
Попав в дипломаты, вы должны не только знать, но и уметь все. Особенно пока вы не вышли в ЧиППы. И чем больше вы будете уметь, тем больше шансов пробиться наверх.
Мне рассказывали о человеке, уже далеко не молодом, прослужившем в дипломатах почти два десятка лет. В минуту опасности он говорил своему начальнику:
— Если прикажете, я буду петь, хотя у меня нет слуха и голоса. Я исполню любой танец, несмотря на жестокий радикулит. И если вы захотите, чтобы я пробежал стометровку быстрее Бена Джонсона, я побью его рекорд. Более того, я даже напишу справку, которую не смог написать в прошлом месяце…
ЧиППа такое заявление не удивит. Он сам прошел через это, хотя о прошлых рекордах вспоминать не любит.
Несмотря на явно павловское происхождение феномена внешнего сходства, между начальником и подчиненным большой привязанности нет. Большинство желает своему ЧиППу то же, что Фрэнк Синатра одной своей знакомой:
"Я надеюсь, что, когда она в следующий раз будет переходить улицу, с двух сторон выедут четыре слепых водителя".
Учебник по дипломатическому протоколу не рекомендует советскому послу общаться с "гиенами пера" — журналистами. Скажешь ему что-то, а он тут же переврет и тиснет в газету. И все — карьера кончилась.