Наша машина свернула на круто поднимавшуюся вверх подъездную дорогу. Высокие кованые ворота, преграждавшие путь, при нашем приближении бесшумно распахнулись, и дальше мы покатили через тенистый ухоженный парк. Вокруг по-прежнему не было ни души, и я окончательно перестал понимать смысл происходящего. «Понтиак» с парочкой гангстеров подходил к этому антуражу, как пластмассовый стакан к парадной сервировке. О себе я и вовсе молчу: усталый, издерганный, небритый, провонявший потом, жалкий частный детектив, единственный клиент которого убит. Это ли не полная катастрофа! От таких неудачников стоит держаться подальше, вдруг да невезенье передается подобно насморку!
«Понтиак» остановился у белой виллы в испанском колониальном стиле. Я вышел из машины и с наслаждением потянулся. Сопровождавший меня парень явно чувствовал себя спокойнее; спрятав пистолет в карман, он вытер о штаны потную ладонь и кивком показал мне, куда идти. Я вошел в дом, конвоир за мной не последовал.
Волна прохладного, свежего воздуха подействовала на мое разгоряченное тело так, словно меня внезапно столкнули в бассейн с холодной водой. В доме царил полумрак — в окна были вставлены светопоглощающие стекла, и где-то бесшумно работал скрытый от глаз идеальный кондиционер. Навстречу вышел сухопарый мужчина в темном костюме, и, столкнись мы в другом месте и при других обстоятельствах, я бы, возможно, счел его комической фигурой: лакей, типичный английский камердинер! Окинув неодобрительным взглядом мой мятый костюм, он неторопливо, с достоинством прошествовал впереди меня к гостиной. Нет, не комической он был фигурой, а страшноватой.
Лакей ввел меня в огромную гостиную. Стены были увешаны мексиканскими ткаными полотнами, на мозаиках мраморного пола пышнотелые нимфы ласкали мускулистого юношу. Предметы из стекла и хрома перемежались антикварными экземплярами эпохи Возрождения. Стеклянная раздвижная стена отделяла от гостиной террасу. Возле столика на террасе стояла стройная девушка в белом платье. Она даже не обернулась в мою сторону, устремив взгляд к морю, словно преданная жена, поджидающая мужа-рыбака. И будто по заказу, как в плохом кинофильме, где режиссер все строит на штампах, чураясь оригинальных идей, внезапный порыв ветра всколыхнул ее платье и длинные светло-каштановые волосы. Зрелище было столь прекрасным и неправдоподобным, что его можно было принять за заставку телевизионной рекламы.
— Садитесь, пожалуйста, — раздался голос из-за письменного стола.
Я посмотрел в ту сторону. Темный, консервативного покроя костюм с жилетом. Черные, с отливом волосы. Умные, с огоньком глаза, которые видят тебя насквозь и с одного взгляда определяют, на что ты способен, а за высоким лбом идет опасная работа мысли: там решается твоя судьба. Добавьте к этому описанию туловище ребенка ниже средней упитанности. Хозяину не было нужды представляться. Услышав красивого тембра тенор, я сразу понял, с кем имею дело. До личного знакомства у нас, правда, не доходило, однако каждый, кто в штате читает газеты и смотрит телевизор, частенько встречается с этим человеком.
— Прошу сесть, — нетерпеливо повторил он.
Я подчинился. Если верить газетным статьям, то Джеронимо Траски — враг общества номер один, самый опасный главарь мафии после Аль Капоне.
— Моя фамилия Траски, — без всякой нужды сообщил он, когда я, послушавшись его, сел. — Выпьете чего-нибудь? Разумеется, выпьете. — Я не заметил, чтобы он нажал какую-то кнопку, однако лакей загадочным образом материализовался у бара и принялся готовить коктейли. Траски молчал, я тоже не спешил нарушить молчание. Джентльмен не обсуждает свои дела в присутствии слуг.
Надо отдать ему должное, подумал я. Вот ведь как тактично предупредил меня, что хотя мы вроде бы и одни, но тем не менее его безопасность обеспечена. Лакей пододвинул ко мне какой-то хрупкий столик и поставил на него высокий поблескивающий бокал с ледяным напитком зеленоватого оттенка. Я попробовал его на вкус. Напиток оказался великолепным, он обжигал и одновременно остужал горло и при этом скользил внутрь с такой же легкостью, как молоко. Я успел наполовину осушить бокал, когда лакей исчез. Траски, не притронувшись к своему бокалу, не сводил с меня пронизывающего взгляда. На миг во мне шевельнулась тревога, но затем я спокойно продолжал прихлебывать напиток. Если хотя бы половина из того, что пишут о нем, — правда, то этот человек уничтожил больше недругов, чем сенатор подсиживает соперников на выборах. Но на отравителя он не похож, и пожелай он избавиться от меня, его подручные расправились бы со мной на дому.
— Полагаю, вы наслышаны обо мне, — улыбнулся он. Улыбка у него была обаятельная, и не знай я о нем всего, что знал, то проникся бы к нему симпатией за одну эту улыбку. Его лицо рано состарившегося ребенка похорошело, огромные глаза словно стали еще ярче и больше. — Не придавайте значения слухам. Газеты не всегда пишут правду. Видите ли, — он понизил голос, словно поверял мне заветную тайну, — если бы я выглядел как все нормальные люди, никто бы и не знал, что я вообще существую на свете. Ну а так… — в его голосе зазвучали нотки горечи, — я стал темой для пересудов.
Я осторожно кивнул. Знать бы, чего ему от меня нужно. Если сочувствия — пожалуйста, а больше я ничем не располагаю.
Траски по-прежнему испытующе смотрел на меня. Не нравился мне этот взгляд.
— Не так-то уж настойчиво вас осаждают клиенты, верно ведь? — неожиданно спросил он.
Я утвердительно кивнул.
Он протянул свою миниатюрную руку и впервые за время нашего разговора поднес бокал к губам.
— Вот о чем я раздумываю, — тихо произнес он, осторожно ставя бокал на стол. — Поручить ли мне вам работу или, напротив, доверить вас моим людям, пусть поработают над вами.
Мне нечего было сказать, поэтому я промолчал.
— Пожалуй, вам это не безразлично! — вспылил он.
— Пожалуй, — уклончиво согласился я.
Опять из ниоткуда возник лакей и вопросительно взглянул на Траски. Тот сделал нетерпеливый жест рукой. Через минуту передо мной стояла очередная порция чудесного напитка, который оказался ничуть не хуже, чем в первый раз.
— Ну, выкладывайте, — усталым тоном распорядился Траски, когда мы снова остались одни.
И я выложил ему все как на духу. Бывают минуты, когда умничать ни к чему. Бывают люди, с которыми умничать просто нельзя. Я рассказал все, умолчав лишь о Сэмми. Не знаю, почему я так поступил. Возможно, потому, что это было мое личное дело. Или потому, что Мэри Харрис заплатила мне — правда, немного, всего лишь две сотни аванса, — чтобы я защитил ее, а я не сумел.
Траски молчал. Я понятия не имел, о чем он думает. То ли его действительно интересует, что произошло на самом деле, то ли ему любопытно знать, что известно полиции. Или он попросту развлекается? Если так, то я не мог составить ему компанию.
— Говорите, высокий, темноволосый, с глазами как у альбиноса? — брезгливо уточнил он, словно сожалел, что есть на свете человек, вынужденный жить с такой отвратительной внешностью. — Забудьте о нем. Отыщите мне одного типа — маленького росточка, с наметившейся лысиной. Если найдете, получите пять тысяч долларов. — Должно быть, глаза у меня алчно блеснули, потому как он поспешил охладить мой пыл: — Если отыщете его сегодня. За каждые лишние сутки буду удерживать из вашего гонорара по пятьсот долларов.
Жизнь не слишком избаловала меня удачами, и я счел вполне уместным вопрос:
— А если я не найду этого субъекта?
Он сделал вид, будто не слышит.
— Очень невысокий, лысеющий тип. Любитель шляться по борделям, зовут его Сэмми. Найдите мне его!
Аудиенция закончилась. Лакей выпроводил меня из гостиной. Девушки в белом нигде не было видно, лишь раскрашенные маски ухмылялись мне со стены в холле. Не хотел бы я видеть такие рожи у себя в передней. На улице зной снова ударил в лицо. Откуда ни возьмись, подкатил «понтиак», и я сел в машину. Конвоиры мои держались молчком; возможно, были разочарованы, что не пришлось взять меня в оборот, а возможно, им надоело кататься взад-вперед по жаре. У меня тоже настроение было не для светских бесед. Я ломал голову над словами Траски. Что значит — забудьте про того высокого типа? Выходит, это его человек? И с какой стати его так интересует Сэмми? Где, черт побери, мне его искать и что с ним делать, если я его найду?
На обратном пути мы попали в «пробку», словно город хотел показать, насколько это глупо возвращаться из аристократического квартала в мир простых смертных. Посреди дороги валялся опрокинутый грузовик, и можно было лишь строить догадки, с чего это он вдруг перевернулся, поскольку никаких других машин рядом не было. Малый, что сидел за рулем «понтиака», проявил к аварии явный интерес, а хлыщ в полосатом пиджаке даже не глянул в ту сторону. Вероятно, его интересовали только те трупы, что появлялись не без его участия. Когда мы подъехали к дому, где находились моя квартира и контора и откуда за последнее время меня, как правило, выволакивали насильно, парень в полосатом пиджаке вышел из машины, чтобы пересесть на переднее сиденье. Искушение было слишком велико. С полуоборота я врезал ему в поддых и, не оглядываясь, зашагал к подъезду. Мне незачем было оглядываться. В этот один-единственный удар я вложил всю свою неизрасходованную за день силу, которая столько раз просилась наружу, и у меня возникло ощущение, что мой кулак едва не пробил гангстера насквозь.
Меня никто не поджидал. Никто не наставлял на меня пистолет, не бил в поддых, не грозил упрятать в тюрьму до скончания века. Острых ощущений мне явно не хватало. Добросовестности ради я заглянул под кровать, чтобы проверить, не сунул ли туда труп кто-нибудь из моих недоброжелателей, и распахнул дверцы шкафа в надежде обнаружить спрятавшегося там таинственного Сэмми. В шкафу никто не прятался, лишь кое-какие предметы моего скудного гардероба общались с молью.
Давно уже душ не доставлял мне такого наслаждения. Я стоял под струями воды, смывая с себя все мерзкие наслоения этого дня: капитана Виллиса и Ди Маджио, сыщиков и «горилл», бандитов и их жертв. Вышел я из-под душа лишь через полчаса. Накинул легкий халат и заглянул в почтовый ящик. Никаких извещений, клиент мой как пришел, так и ушел несолоно хлебавши. Ну и бог с ним. Работенка у меня и без того имеется, и даже лучше, чем хотелось бы. Пожалуй, следовало бы все-таки отказаться. Я смешал себе слабый «хайбол». Джентльмен не пьет виски с утра, но ведь на долю обычного джентльмена и не выпадают испытания, какие мне довелось пережить сегодня. Развалясь в кресле, я попытался напрячь свои извилины. Некий Сэмми грозится убить Мэри Харрис. Мэри, не желая связываться с полицией, предпочитает нанять частного детектива. Я не испытывал угрызений совести. Люди Виллиса точно так же не сумели бы защитить ее, как не сумел и я, но так она по крайней мере избавилась от лишних неприятностей перед смертью. За что на нее имел зуб Сэмми, неизвестно. Возможно, в прошлом они обделывали сообща какие-то темные делишки. Я не стал ломать голову над этим, пусть выясняет Виллис доступными ему средствами. Вообще-то я не доверял этой версии. Девица не знала фамилии Сэмми и описала его весьма поверхностно. Скорее всего это окажется один из клиентов Мэри, который за что-то страшно взъелся на нее. Самое простое объяснение лежало на поверхности, однако после некоторого умственного напряжения я отмел его. Вы, конечно, догадываетесь: а что, если девица заразила Сэмми дурной болезнью? Но тогда она наградила бы тем же подарком и прочих своих клиентов, и жаждущие отмщения мужчины выстроились бы в очередь у ее двери. Ну, и наконец главное: в таком случае Траски не стал бы п