– Все верно, – кивнул Крымов. – А я пока узнаю по своим каналам, кто такой этот дядя Федор, то бишь гражданин Федотов, и где он живет. Нас в первую очередь интересует дом, кто жил в этом особняке в позапрошлом веке и начале прошлого.
Кассандра сделала звонок. Она была настойчива.
– Крупным планом, – прошипел Долгополов. – Чтобы я все камушки разглядел. И все рисунки в первую очередь.
– Сейчас он пришлет фотки, – сказала девушка.
Крымов не отпускал телефон и упорно искал информацию.
– Дом на Москательной, – сообщил он. – Старинный. Биография богатая, тянет на целый рассказ.
Наконец Кассандра получила ожидаемое.
– Вот, Антон Антонович, смотрите. – Девушка протянула телефон. – Милое яичко, правда? Там греческий бог изображен, как его… – поморщилась она.
Долгополов жадно уставился на экран.
– О! Не у всякого бога рядом с троном сидит трехголовый пес. – Он показал экран Крымову. – Андрей Петрович?
Детектив кивнул:
– Перед нами Аид – бог смерти у древних греков и хозяин подземного царства.
– Точно, Аид! – подтвердила Кассандра. – Вспомнила.
– Всего яиц Фаберже по спискам семьдесят одно, до нас дошло шестьдесят пять, – продолжал Антон Антонович, разглядывая фотографию. – Шесть числятся пропавшими. Одно из них носит название «Кощеево яйцо». Оно черного цвета, и на нем золотой рисунок бога Аида, – с удовольствием кивнул он на экран. – А кто такой Кощей? Это и есть Аид – русский аналог. Кощей, костяной, это и есть бог смерти, скелет в гробу. Вечный страж Аида – его верный телохранитель трехглавый пес Цербер. Выходит, счастливчик Федотов нашел один из шедевров Карла Фаберже, время создания – приблизительно 1895 год.
– Откуда вы знаете все эти подробности? – поморщилась Кассандра.
– Ах, девочка, долго живу – много знаю, – снисходительно вздохнул Долгополов. – Дело в том, что «Кощеево яйцо» – особое. Его заказал таинственный иностранец для своей коллекции. Себя он называл «Черный король». Другой вопрос, как этот Черный король соотносится с жильцом или хозяином того самого дома на Москательной, в стене которого была замурована утка. И что за мерзкая ржавая игла в яйце? Догадки и предположения есть, но они пока бездоказательны. Андрей Петрович, ваша очередь.
Крымов кивнул:
– Дом построили специально для нового городничего, действительного статского советника Мудрецова, в начале девятнадцатого века. Затем, уже в середине века, его перекупил знаменитый купец Чувалов для своей многочисленной семьи, приобрел земли вокруг и сделал пристройки. А в конце того же века дом Чувалова, чье наследство после смерти дельца раздербанили дети и внуки, выкупил его друг – волжский мукомол миллионщик Симеон Симеонович Полозьев. В революцию все его достояние экспроприировали, но сам он успел унести ноги за границу со своими родными и близкими.
– И что это нам дает, Андрей? – спросила Кассандра.
– У этого Чувалова очень интересная история, – интригующе заметил Крымов. – Просматриваю статью одного местного краеведа, – он почти не отводил глаз от телефона. – Чувалов разбогател быстро, как на дрожжах, словно знал, когда и во что надо вкладывать ценные бумаги, облигации, где и чем торговать. Краевед так и пишет: «Гениальное чутье предпринимателя». Поверим на слово. Так-так. То же случилось и с Полозьевым – быстрый взлет. Счастливчик-нувориш. Пошли слухи о нем, байки и небылицы, – усмехнулся Андрей, – будто бы Симеон Симеонович черпал информацию из особых источников.
– Из каких? – потянулась к нему Кассандра.
– Он то и дело ездил на окраину Царевской губернии, к какому-то старцу, а попросту – колдуну, который говорил, как он должен поступать дальше.
– Ух ты, – усмехнулся Долгополов. – Это уже кое-что, Андрей Петрович. И что за колдун, есть информация?
– Только название – Сорочий хутор. Это в Красноглинском районе. Старинное село, известное аж с семнадцатого века. Как интересно-то… ого-го…
– Что такое? – спросил Антон Антонович.
– Село возникло на месте лиходейского местечка. – Детектив весело взглянул на своих друзей. – Бандиты там жили-поживали и добра наживали. Странного в этом ничего нет, вся наша Царевская область кишмя кишит такими поселениями. Тут тебе и беглый люд, что утекал от царей подальше, и вольные казаки, и татары, и башкиры, и калмыки, и разинцы, и пугачевцы, воровских слободок хватало. Другое интересно – на Сорочий хутор сам Григорий Распутин негласно приезжал незадолго до революции, а значит, и своей смерти.
– Ого! – теперь уже в полный голос воскликнул Антон Антонович. – Хороша новость!
– Еще как хороша, – согласился Крымов. – Так-так. А информация эта далеко не последняя. По слухам, там, на этом хуторе, и еще кое-кто бывал из фигур известных…
– Ну-ну? – оживленно кивнул Долгополов. – Ждем-с!
– Сюда заезжали отпетые авантюристы девятнадцатого века братья Гохманы, Лейба и Штепсель.
– Не знаю таких, – поморщился Антон Антонович.
– Они прославились тем, что продали Лувру за двести тысяч франков поддельную золотую корону скифского царя Сайтаферна, якобы найденную ими при раскопках под Очаковом. Еще много кого надули и ушли от ответственности. Так… Была тут и королева воровского мира Сонька Золотая Ручка, неуловимая бандитка.
– Да ну?
– Вот вам и да ну, Антон Антонович. А этот персонаж бьет все рекорды, потому что он-то – стопроцентный атеист. А все равно по колдунам шастал. Пламенный революционер Лев Давыдович Троцкий.
– Хо! С другой стороны, что тут удивительного? – пожал плечами Долгополов. – Большевички с темной стороны этого мира явились. Так что колдун – самое то. Их клиент!
– А ведь не затухал очаг, – заметил Крымов.
– Что это значит?
– В шестидесятые годы прошлого века сюда приезжал известный иллюзионист Карданов. Как видно, посещал кого-то. А в девяностые, в перестройку, село Сорочий хутор посетил главный колдун Комаровский.
– Всю страну с ума свел, – усмехнулся бодрый старик.
– О чем это говорит? – хитро прищурил левый глаз Крымов.
– Сами как думаете, Андрей Петрович?
– А мы сейчас у нашей искательницы приключений спросим, – кивнул на рыжеволосую девушку детектив. – Ну, журналистка, говори!
Кассандра с горящими глазами азартно кивнула:
– О том, что все это время было к кому приезжать!
– Именно, – согласился детектив.
– В точку, – поддержал его Долгополов.
– А теперь я смотрю, что нынче с этим самым хутором, селом Сорочьим. Пережило все передряги и превратилось в небольшой районный центр. Ну что, Антон Антонович? Завтра утром отправляемся в путь?
– А то!
– Я еду с вами, – твердо сказала Кассандра Лопухина. – Упустить такой материал? Да ни за что на свете!
Утром следующего дня они втроем ехали по загородной трассе на старом форде Андрея Крымова в направлении отдаленного Красноглинского района. Щедрой летней зеленью полнилась округа. Поблескивали озерца и речушки, притоки и затоны, коих вдоль Волги блистало не счесть. Благоухание полей влетало в салон автомобиля, вдохновляя и окрыляя путешественников.
В полдень они въехали в село Сорочий хутор. В кафе «Зеленая роща» компания решила отобедать.
Посетителей не было. Скучали тучная кассирша и полногрудая работница на раздаче. Дверь из кухни распахнулась, на пороге возникла еще одна дородная дама и сказала кому-то внутри:
– Я тебе вот что скажу, Костя, горбатого могила исправит. Сечешь? Мне Наташкины жалобы вот уже где сидят. – Потом она обратила внимание на посетителей: – О, городские! Сразу видно: приехали щей наших отведать. Точно говорю?
– Все верно, матушка, – ответил за всех Долгополов. – И щей, и котлет ваших, и компота с чаем. Хлебушка вашего деревенского вкусить.
– Все будет, дедуля! Девчонки, а ну-ка, обслужите по первому сорту!
Долгополов поставил на поднос тарелку со щами, от которых шел ароматный пар, а затем и котлеты с пюре.
– А не пригубишь ли с нами чудодейственной настойки, матушка, и не расскажешь ли городским ученым о славном селе Сорочий хутор?
– А чего с хорошими людьми не поговорить? – обрадовалась та хоть какой-то движухе. – Стаканы брать?
– А то! – ответил бодрый старик. – Как тебя величают, матушка?
– Дарья Петровна я, дедуля.
– Вы что, с собой взяли? – спросил Крымов. – Не удержались?
– Кто из нас мудрец: вы или я? То-то и оно. – Он уже выбирал стол. – Облепиховая, между прочим.
– Девице вашей брать стакан? – спросила издалека хозяйка.
– Мне не надо! – громко ответила Кассандра.
Трое путешественников расставляли подносы у дальнего окна, занавешенного зеленым тюлем, отчего стол походил на милый теплый летний затон.
Через пару минут говорливая Дарья Петровна выставила на стол три стаканчика и грузно плюхнулась рядом с Антоном Антоновичем.
– И откуда вы такие будете? – спросила она, пока бодрый старик разливал трем путешественникам настойку.
– Из Царева мы, матушка, – отозвался предводитель отряда. – Ученые-странники. Пора и нам представиться.
Трое путешественников назвались своими именами. Решили сильно не зарываться в конспирацию.
– Историки мы, Дарья Петровна, – теперь уже объяснил Крымов. – Собираем легенды и мифы, сказания и басни нашей губернии.
– Ясно, – кивнула та. – Вот теперь ясно. На инспекторов-то вы мало походите.
Но с чинами заезжие решили немного похитрить, как бывало уже не раз. Мол, профессор пожаловал, с ним кандидат наук и аспирантка из наиболее талантливых. Такая вот фольклорная группа захвата.
Выпили за знакомство.
– О вашем крае молва по земле ходит, – сразу взял быка за рога Крымов. – Слышали мы, что живут у вас люди удивительные. И к ним то и дело приезжают за советами: как жить, как быть.
– А-а, вот вы про каких людей говорите, – кивнула хозяйка. – Да, были у нас такие люди. Сама девчонкой с одним таким вот человеком дружбу водила. Бывало, брал он меня за руку, садились мы на лавочку и толковали.