Следователь не солгал в том, что разговаривал с Галиной Бархатовой. Но когда он расспрашивал ее, девушка не знала, что Юлиана Горского подозревают в убийстве, и в сердцах, все еще обиженная на него, сказала, что у нее создалось такое впечатление, что Юлиан специально с ней поссорился, чтобы поскорее уйти.
– Или, может, у него появилась другая девушка, – добавила Галина.
– Скорее всего, причина, по которой он поспешил уйти, была другой, – обронил, думая о своем, следователь.
– Какой? – быстро спросила Галина.
– Мы пока этого не знаем, – ушел от ответа следователь и откланялся, оставив Галину в недоумении и в еще большем огорчении.
Жара нависла над городом сплошным подавляющим маревом. Горожане искали спасенья у воды или в квартирах и офисах под кондиционерами.
За городом дышалось немного легче. Коттеджные поселки, в отличие от городских улиц, утопали в зелени садов.
Свой сад был и у частного детектива Мирославы Волгиной. От дневного зноя Мирослава, не любившая жару, спасалась под высокой раскидистой яблоней. Обычно именно там она проводила свое свободное время, растянувшись на расстеленном ковре. Компанию ей составляли интересная книга и большой пушистый черный кот Дон. Время от времени к ним присоединялся и помощник Мирославы, детектив Морис Миндаугас.
Не так давно он поставил для себя под яблоней кресло-качалку и читал, сидя в нем.
Оба детектива любили бумажные книги. Морис хоть и чувствовал себя в интернете не хуже, чем дельфин в море, в свободное от работы время предпочитал отдыхать и от гаджетов.
Они были настолько увлечены чтением, что первым звонки домашнего телефона услышал Дон. Он сладко зевнул, потянулся и произнес:
– Мр… – что должно было обозначать: – Не слышите, что ли?
– Слышу, слышу, – отозвался Морис, встал с кресла и направился в гостиную, где стоял сейчас телефон, и звонок его отлично было слышно через открытое окно.
Детектив Миндаугас снял трубку и произнес:
– Детективное агентство «Мирослава», я вас слушаю.
– Меня зовут Вадим Евгеньевич Горский, мне рекомендовал вас Владимир Иванович Ковров.
Морис быстро вспомнил, кто такой Ковров и зачем он к ним обращался, и проговорил:
– Я слушаю вас, Вадим Евгеньевич.
– Мой сын попал в беду, – ответил звонивший, – вернее, мы оба попали в беду. Но моего сына обвиняют в убийстве.
– А вы уверены, что ваш сын ничего подобного не совершал?
– Конечно, уверен, – горячо вырвалось у Горского-старшего.
– Хорошо, у вас есть наш адрес?
– Нет, Володя, Владимир Иванович, – быстро поправился Горский, – дал мне только ваш телефон, сказал, что, если вас заинтересует мое дело, – Горский горько усмехнулся, – вы сами дадите мне адрес.
– Записывайте, – велел Морис и продиктовал адрес, – это коттеджный поселок за городом.
– Я понял, – коротко отозвался потенциальный клиент.
– Вы сможете подъехать к нам к пяти вечера? – спросил Морис.
– Я приеду тогда, когда вы скажете.
– Тогда договорились, – сказал Морис, – до встречи, – и положил трубку, прежде чем Горский успел хоть что-то сказать в ответ.
Вадим Евгеньевич покрутил головой и поправил воротник рубашки так, словно он жал ему. После чего посмотрел по карте, где именно находится поселок, в который ему предстояло ехать. Отправиться в путь он решил загодя, с хорошим запасом времени.
– Кто там? – не отрывая глаз от книги, спросила Мирослава, когда Морис вернулся в свое кресло.
Ему так и хотелось ответить: «Гиппопотам», но, улыбнувшись краешком рта, он проинформировал ее:
– Некто Горский Вадим Евгеньевич. Я назначил ему на сегодня на пять вечера.
– Думаешь, он станет нашим клиентом?
– Почти уверен в этом.
– Что ж, можно и поработать, – проговорила Мирослава, отложила книгу и потянулась.
– Я тоже так думаю, – отозвался Морис, – тем более что мы уже третью неделю сидим без работы.
– Ты устал бездельничать? – улыбнулась Мирослава.
– Есть такое, – признался Морис.
– Тогда идем пообедаем и приготовим что-нибудь легкое на ужин.
– Против обеда я не возражаю. А ужин я приготовлю сам. Вы же просмотрите отчеты по завершенным делам.
– Чего я там не видела? – отмахнулась Мирослава. – К тому же я тебе полностью доверяю.
– Нет уж, – настойчиво проговорил он, – будьте так любезны окинуть их своим начальственным оком.
– Ладно уж, окину, – нехотя согласилась она.
Морис отвернулся в сторону, чтобы она не заметила его улыбку. Он прекрасно знал, что владелица агентства терпеть не может отчетов и любой рутинной работы, хотя без нее никак не обойтись. Он взял на себя ведение документации, но все-таки считал, что Мирослава должна быть в курсе того, что там написано.
Мирослава и сама отлично понимала правоту своего помощника, поэтому после обеда она без напоминаний отправилась в свой кабинет, откуда уже и не выходила до прибытия клиента.
Морис открыл ворота для машины Горского, когда тот прибыл, а потом проводил его в кабинет Мирославы.
Взгляды детектива и клиента встретились, оценили друг друга и разошлись.
– Прошу садиться, – сказала Мирослава, – присаживайтесь там, где вам удобно.
Он выбрал стул напротив нее, представился:
– Вадим Евгеньевич Горский, предприниматель.
– Мое имя вы уже знаете, но тем не менее Мирослава Игоревна Волгина, но лучше просто Мирослава.
– Хорошо, Мирослава, я понял.
– Теперь изложите свое дело.
– Если коротко, то мой сын обвиняется в убийстве моей жены.
– Коротко не пойдет, – сказала Мирослава, – рассказывайте подробно. Но прежде один вопрос: убитая не была матерью вашего сына?
– Нет. Я овдовел в двадцать семь лет. Моему сыну было четыре года. Одиннадцать лет я воспитывал его один. Потом встретил Настю, полюбил ее и решил жениться.
– Как ваш сын отнесся к вашему браку?
– Плохо. Он принял Настю в штыки.
– А она его?
– Она пыталась наладить с ним отношения, я сам видел это. Но у нее ничего не получилось, и она оставила парня в покое.
– Предполагаю, что атмосфера в вашем доме была невеселой.
– Правильно предполагаете, – ответил он. – Но у нас большая квартира, и Настя с Юлианом пересекались редко.
– Вадим Евгеньевич, где вы познакомились со своей будущей женой?
– Это важно? – неожиданно насупился Горский.
– Я не задаю пустых вопросов, – ответила Мирослава.
– Понимаю, – нехотя согласился он и ответил: – Я встретил Настю на работе.
– То есть?
– Она пришла устраиваться к нам на работу, но в отделе кадров в приеме ей отказали. Я увидел ее, когда она стояла в коридоре и хлюпала носом.
– Она так сильно расстроилась из-за того, что не смогла устроиться в вашу фирму?
– Отказ нашего кадровика был последней каплей. Девушке очень была нужна работа, а ей отказали уже в четырех местах.
– И что же, вы вместо работы предложили девушке руку и сердце?
– Можно сказать и так, – вздохнул Горский, – хотя события развивались не столь стремительно. Сначала я предложил ей сходить в кафе. Мне очень захотелось накормить ее обедом.
– Она согласилась?
– Да. Потому что на самом деле была голодна, – вздохнул Горский.
– Где была убита ваша жена?
– В нашем подъезде, когда возвращалась домой.
– Почему в ее убийстве заподозрили вашего сына?
– Полиция обнаружила кровь Насти на его туфле. Но это ничего не значит! Юлиан все объяснил. – И Вадим Евгеньевич пересказал версию сына.
– Это не удовлетворило полицию?
– Нет! Так получилось, что одно наслоилось на другое! Во время убийства Насти телефон Юлиана был отключен. Сын объяснил, что он у него разрядился. К тому же Юлиан поссорился со своей девушкой и ушел бродить по городу.
– Он не запомнил, где он бродил? Возможно, там были камеры?
– В том-то и дело, что Юлиан был в старом неухоженном парке.
– В каком парке?
– Парк «Дружба».
– Это действительно могло не понравиться полиции, – заметила Мирослава.
– Не то слово! – сердито буркнул Горский. – К тому же я подозреваю, что подруги Насти распустили языки.
– То есть?
– Следователь намекнул на то, что мой сын мог быть неравнодушен к Насте. Ну, вы понимаете?
– Понимаю, – кивнула детектив и спросила: – Вы же уверены, что это не так?
– Уверен!
Мирослава пристально посмотрела на замявшегося Горского, и он, не выдержав ее испытующего взгляда, признался, что сын говорил ему, что Настя пристает к нему.
– Но я, конечно же, не поверил, – добавил Горский.
– Почему «конечно»? – спросила Мирослава.
– Сами подумайте, – пожал он плечами, – парень хотел выжить Настю из дома! Я же говорил вам, что долгое время был отцом-одиночкой, и Юлиан решил, что так будет всегда.
– Вполне понятный детский эгоизм.
– Да, наверное. Но он должен был понять, что я имею право на личную жизнь.
– Не в этом возрасте. Я имею в виду его возраст, а не ваш.
– Может, вы и правы. Но, так или иначе, я не поверил сыну ни тогда, ни позднее.
– Однако вы пришли ко мне?
– Я не могу допустить, чтобы моего сына посадили в тюрьму! К тому же за преступление, которое он не совершал. И потом…
– Что потом?
– Я поговорил с Авдотьей, – нехотя признался он, – и она открыла мне глаза.
– Кто такая Авдотья?
– Наша домработница.
– А раньше вы с ней не разговаривали?
– На эту тему?
Детектив кивнула.
– Нет, никогда.
– Почему?
– Как вы это себе представляете? – спросил Горский.
– Что именно?
– То, что я обсуждаю с домработницей свою жену!
– Конечно, лучше сделать вид, что ничего не происходит.
– Так я и думал, что ничего не происходит! И все это измышления Юлиана.
– Хорошо, теперь вы это знаете. Но знание это опоздало и не сможет помочь вашему сыну.
– Почему?
– Потому что слова Юлиана и Авдотьи не смогут перечеркнуть слов Насти по той простой причине, что она умерла и не сможет защищать себя. А это значит, что ее будет защищать полиция.