Через какое-то время дверь открылась.
– Вот, – сказала Марфа Даниловна и сунула в руку детектива листок бумаги. Не дожидаясь благодарности, женщина закрыла дверь.
Мирослава уже собралась выйти из подъезда, как дверь открылась и пожилая женщина вкатила в подъезд коляску. По выражению ее лица и по бисеринкам пота, выступившим на лбу, было видно, что она утомлена. Лифт в доме перестал работать сегодня утром. Поэтому Мирослава предложила:
– Давайте я помогу с коляской.
– Правда? – встрепенулась женщина.
– Конечно.
– Буду очень вам благодарна.
Вдвоем они внесли коляску на третий этаж и подкатили к двери.
– Спасибо, – проговорила женщина, достала ключи и стала открывать квартиру.
– Вы здесь живете? – спросила Мирослава.
– Нет, – ответила женщина, – здесь живет семья моей дочери. Это вот мой внучок. – Она бросила ласковый взгляд на коляску.
– Дочь, наверное, на работе, и вы ей помогаете, – проговорила детектив.
– Нет, – грустно ответила женщина, – дочку в больницу положили. После родов с почками проблемы. То вроде бы ничего, и вдруг как прихватит.
– Сочувствую.
– Спасибо. Старшая внучка с ней. Ухаживает. А я вот с внуком сижу. Отец-то его на работе.
– У вас ведь в подъезде недавно девушку убили, – обмолвилась Мирослава.
– Да! И не говорите! – Женщина уже открыла дверь и начала вкатывать коляску, но не удержалась и сообщила: – Ведь ее внучка моя и нашла. Представляете, какое потрясение для девочки?
– Представляю.
– Тем более что ей всего пятнадцать лет.
– Переходный возраст, – сказала Мирослава, чтобы поддержать разговор.
– Вот-вот, переходный возраст. А тут еще мать болеет и братик маленький.
– Надеюсь, что ваша дочь скоро поправится.
– Дай-то бог.
Мирослава больше ни о чем не стала расспрашивать пожилую женщину, хотя ей очень хотелось поговорить с девочкой, которая обнаружила Анастасию Горскую. Но она понимала, что сейчас не время.
Снова спустившись вниз, она, не выходя из подъезда, набрала номер лечащего врача Сумарокова, когда та откликнулась, представилась официальным тоном:
– Детектив Мирослава Волгина. Скажите, пожалуйста, в каком состоянии сейчас ваш пациент Сумароков?
– Иван Борисович еще плох, – не успев ничего сообразить, на автомате ответила доктор. – Но я уверена, что Марфа Даниловна сумеет своим уходом поставить его на ноги.
– Вот как. И как скоро это произойдет?
– Надеюсь, дней через двадцать он поправится, – ответила доктор.
– А сейчас он не может выходить из квартиры?
– Кто? Сумароков? – искренне удивилась врач.
– Да.
– Вы шутите, что ли?
– Нет, просто интересуюсь.
– Простите, – начала прозревать доктор, – но на каком основании… Повторите свою фамилию.
– Волгина, – ответила Мирослава, – спасибо за информацию, – и отключилась, оставив лечащего врача Сумарокова теряться в догадках. Сама она узнала то, что хотела, Сумароков не мог напасть на Анастасию Горскую.
– В итоге, – проговорила Мирослава вслух, – мы остались без подозреваемого.
Закрыв дверь, Марфа Даниловна сердито пробормотала себе под нос:
– Ишь, чего выдумала, нашла подозреваемого.
– Кто приходил? – спросил ее Сумароков, когда она вошла в комнату, в которой он лежал.
– Соседка за солью заходила, – ответила Помяловская.
– Марфуша, ты говоришь неправду, – попытался улыбнуться мужчина. Он был бледен и выглядел, мягко говоря, неважно, но, чтобы не расстраивать свою добровольную сиделку, старался держаться молодцом.
– Я потом тебе расскажу, – ответила Марфа Даниловна.
– Почему не сейчас? – спросил он.
– Потому что сейчас я не хочу об этом говорить, – ответила она притворно сердито, для того чтобы он перестал настаивать.
И он перестал:
– Хорошо, потом так потом. Ты только не нервничай, Марфуша.
– Я и не нервничаю. И вообще, у меня нервы как канаты.
– Оно и видно, – снова постарался улыбнуться он.
Очутившись дома, Мирослава облегченно вздохнула. Жара успела достать ее даже в машине с кондиционером. Хотя, честно говоря, он далеко не всегда был у нее включенным. Чаще всего она просто открывала окно и пыталась поймать струи остужающего ветра. Но откуда взяться этим струям в июньский знойный день?
– Морис! Я хочу кваса! – заявила она, едва переступив порог родного дома.
Он молча налил ей в бокал домашнего кваса, после чего Мирослава поспешила в душ.
А когда она вернулась на кухню, Морис объявил:
– Сегодня у нас на обед окрошка с кальмарами.
Она покорно кивнула. А когда их тарелки опустели, проговорила:
– Я бы поела окрошку с редисом на кефире.
– Завтра сделаю.
Потом они пили мятный чай с простыми лепешками.
– Как просто мы с тобой живем, – проговорила Мирослава.
– По мне, – ответил он, – так живем мы очень даже неплохо.
– Что верно, то верно, – согласилась Мирослава.
После позднего обеда они оба уткнулись в ноутбук Мориса, рассматривая в соцсетях страницы лиц, так или иначе причастных к расследуемому ими делу.
С особенным интересом Мирослава рассматривала Серафиму Игнатьевну Соколову, пятнадцатилетнюю школьницу, вызвавшую полицию и скорую после обнаружения ею умирающей Анастасии Горской.
– Интересно, – проговорила Мирослава вслух, – знала ли Серафима, что Настя еще жива?
– Навряд ли, – ответил Морис.
– Навряд ли, – согласилась Мирослава, – если только она не проверила пульс Горской.
– Скорее всего, девочка побоялась подходить близко.
– Допустим, – кивнула Мирослава и спросила: – Ты заметил, что изображения Серафимы присутствуют только на страницах школы?
– Заметил, – ответил Морис.
– И выглядит она на всех фотографиях неулыбчивой и словно бы зажатой.
– Если у нее больная мать и на плечи девочки переложена большая часть домашних дел, то радоваться ей особо нечему.
– Может быть, ты и прав. У меня не выходит из головы Клавдия Антимонова.
– А что с Клавдией не так? У нее есть несколько страниц в соцсетях, и почти на всех из них она улыбается.
– Улыбается, но как-то неестественно!
– То есть?
– На одних фото приторно улыбается, на других улыбка у нее натянутая.
– Вам не угодишь, – усмехнулся Морис.
– Но меня интересуют даже не ее улыбки.
– А что же?
– То, что, со слов одного из друзей Юлиана, она в него влюблена.
– В чем криминал?
– Криминала нет, если в голове Клавдии не зреет план по устранению соперницы.
– Вы шутите?
– Скорее, рассуждаю.
– Уж не думаете ли вы…
– Не думаю, – перебила она его, не дав договорить.
Морис смотрел на нее недоуменно, хлопая ресницами.
– Успокойся, – улыбнулась она, – я не умею читать мысли. Я могу только догадываться о них.
– Кто вас знает, – пробормотал Морис.
– Знаешь что? – Она резко захлопнула ноутбук.
– Вы мне чуть нос не прищемили, – проговорил он возмущенно.
– Извини! – Она хлопнула по верху ноутбука ладонью и сказала: – Завтра с утра мы поедем в парк.
– Воля ваша, – пробормотал он.
– Нам нужно алиби, – сказала Мирослава.
– Нам? – удивился Морис.
– Я имела в виду, что нам нужно найти алиби для Юлиана Горского.
– Полиция, скорее всего, искала его алиби. Но, по его словам, он был в парке «Дружба». А в этом старом парке, насколько я помню, камер нет.
– Зато там есть площадка для выгула собак, – обронила Мирослава.
– Уж не думаете ли вы, что полиция настолько глупа, что не учла этот момент, – усмехнулся Морис.
– Согласна, что в полиции много неглупых парней, несмотря на недофинансирование. – В ее голосе прозвучали нескрываемая горечь и даже обида за бывших коллег.
– За парком есть американские горки, – вспомнил Морис.
– Только их наличие навряд ли может нам как-то помочь.
– Что же делать?
– Однозначно ехать в парк! На месте сориентируемся.
Парк был старым и сильно заросшим, но имеющиеся аллеи выглядели чистыми.
– Здесь, как ни странно, метут, – сказала Мирослава.
– И даже поливают. – Морис кивнул на роскошную клумбу с давно не стриженными, но тем не менее пышно цветущими розами. Земля под ними действительно была мокрой.
– Итак, – сказала Мирослава, – со слов отца Юлиана Горского нам известно, что он сидел на самой крайней скамейке.
Морис кивнул.
– Пошли и мы на ней посидим, – предложила Мирослава.
Они нашли скамейку и сели. Принялись оглядываться вокруг, но ничего интересного в поле их зрения не попадало. Вдруг яркий оранжево-желтый мяч закатился прямо под ноги Миндаугаса.
Морис поднял его. Тут и хозяин мяча появился, мальчик лет пяти.
– Привет, малыш, – сказала Мирослава.
– Я не малыш, – обиженно ответил мальчик.
– Извини. Ты что-то потерял?
– Мячик, который ваш дяденька держит в руках. – Он кивнул на Мориса.
– Раз он твой, возьми, – улыбнулся Морис и протянул мяч мальчику.
– Спасибо, – ответил тот и добавил: – Тут редко кто сидит.
Он уже хотел убежать, как Мирослава его остановила:
– Скажи, пожалуйста, а до нас здесь кто-то сидел?
– Сидел.
– Когда?
– Неделю назад на вашем месте сидел какой-то хмурый парень.
– Ты уверен, что он был хмурым?
– Уверен. Мой мяч ему под ноги закатился, а он этого даже не заметил. Когда я попросил его отдать мяч, он отозвался только со второго раза. Спросил меня: «Чего тебе нужно, мальчик?» Я сказал, что у него под ногами мой мяч и попросил, чтобы он отдал мне его.
– А что он?
– Поискал мяч глазами и бросил мне.
– Больше ты его не видел?
– Нет. Может, он и приходил еще, но мы с мамой на неделю уезжали к бабушке и в парк не приходили.
Мирослава достала пачку фотографий, которые всегда носила с собой. На этот раз среди них была фотография Юлиана Горского.
– Посмотри, – попросила она мальчика, – нет ли среди них того парня?