Мальчик сделал серьезное лицо и стал внимательно рассматривать фотографии. Потом ткнул пальцем в фотографию Горского:
– Это он!
– Ты уверен?
– Я не дедушка и очков не ношу, – ответил ребенок.
– Я вижу, – улыбнулась Мирослава и спросила: – А где твоя мама?
– Сидит вон на той скамейке и грызет вафли. Она у меня страшная сладкоежка, – вздохнул ребенок, явно повторяя чьи-то слова.
– А твоя мама видела этого парня?
– Мельком.
– То есть?
– Когда мы уходили домой, то проходили мимо лавочки. Парень все еще сидел там, и я показал его маме. Про то, что мяч улетел к ногам парня, я рассказал ей еще раньше.
– Ты не помнишь, во сколько это было?
Мальчик пожал плечами.
– А можно нам поговорить с твоей мамой?
– Говорите, – разрешил он, подумав, и подвел их к скамье, на которой сидела молодая симпатичная женщина. Она читала какой-то дамский журнал и грызла вафли, крошки от которых время от времени падали на страницы.
– Мам, – сказал мальчик, – вот они хотят с тобой поговорить.
Женщина оторвала взгляд от журнала и недоуменно посмотрела на детективов. После чего спросила:
– О чем?
– Я вам сейчас объясню. – Мирослава присела рядом с женщиной, ввела ее в курс дела и показала фотографии.
Она тоже, как и ее сын, выбрала фотографию Юлиана Горского. Слегка наморщив лоб, она сообщила:
– Мне показалось, что он чем-то расстроен.
– Спасибо, – искренне поблагодарила Мирослава и спросила: – Если полиция спросит вас, видели ли вы этого парня, вы повторите свои слова?
– Запросто, – ответила женщина. – Вообще-то, мы приходим сюда каждый день. И только на неделю уезжали к маме.
– Вы мне оставите номер своего телефона?
– Конечно, – кивнула женщина и продиктовала Мирославе номер своего сотового.
– И еще один вопрос, – сказала Мирослава, – вы не помните, во сколько вы ушли из парка?
– Помню. – Она назвала время, которое подтверждало, что во время убийства мачехи Юлиан не мог находиться в подъезде своего дома.
– Немного жаль, что кроме вас и вашего сына никто не видел этого человека, – машинально проговорила Мирослава.
– Почему же никто? – удивилась женщина.
– То есть?
– Мороженщица его видела.
– Какая мороженщица?
– Если вы пройдете по аллее до выхода из парка, то увидите павильон с мороженым. Так вот, мороженщицы время от времени, не дождавшись наплыва покупателей, берут лоток с мороженым и ходят по аллеям парка, предлагая мороженое всем встречным. Мы купили у нее эскимо, потом она пошла к этому парню.
– Он купил у нее мороженое?
– Нет. Она не подошла к нему. Только посмотрела на него и пошла дальше.
– Вы не запомнили продавщицу?
– Почему же не запомнила? – В голосе женщины прозвучало недоумение. – Рыженькая, курносенькая. На бейджике написано: Женя Скворцова. Именно Женя, а не Евгения.
– А как зовут вас?
– Люда. Людмила Рощина. Сыночек мой Кира.
– А мы детективы Мирослава Волгина и Морис Миндаугас.
– Ой, детективы, как же я сразу-то не сообразила. С тем парнем что-то случилось, да?
– Благодаря вашей наблюдательности с ним все будет хорошо.
– Я рада, – ответила Людмила Рощина и помахала детективам на прощанье рукой. Сын повторил жест матери.
Мирослава и Морис ответили им тем же, а потом отправились разыскивать павильон мороженого.
Им повезло, они отыскали Женю Скворцову, и она подтвердила слова Людмилы Рощиной:
– Да, это тот самый парень. – И добавила: – Подойти к нему я не решилась. Он был весь сосредоточен на чем-то своем, и я поняла, что ему не до мороженого.
По просьбе Мирославы Женя Скворцова дала ей номер своего мобильника.
– Теперь мне нужно еще раз поговорить с Вадимом Евгеньевичем, – сказала Мирослава.
– Позвоните ему, он приедет, – посоветовал Морис.
– Нет, я хочу напроситься к нему в гости.
– Зачем?
– Посмотрю, как и где живут Горские. Заодно побеседую с их домработницей Авдотьей Ивановной Коровкиной.
– Она-то что может вам сказать?
– О! Домработницы могут поведать многое.
– Но во время убийства Анастасии Горской ее даже в городе не было, – напомнил Морис.
– Это неважно, – отмахнулась Мирослава.
Миндаугас только развел руками.
А Мирослава, как и запланировала, позвонила клиенту и попросила разрешения приехать завтра утром часам к десяти к нему домой. Горский, если и удивился, виду не подал, ответил коротко: «Жду».
И когда она ровно в десять позвонила в дверь квартиры, открыл ей и по ее просьбе провел по всей квартире.
Мирослава задержалась дольше всего в двух комнатах: в той, что принадлежала Юлиану, и в которой было нечто наподобие будуара Анастасии Горской.
Не церемонясь, она спросила клиента:
– Вадим Евгеньевич, вы спали с женой в разных комнатах?
Горский, отчего-то слегка смутившись, ответил:
– Когда как.
Но Мирослава во время просмотра апартаментов Горских успела заметить, что так называемой супружеской спальней супруги пользовались редко. По-видимому, проводили ночи каждый в своей комнате. Но терзать клиента и дальше нескромными вопросами Мирослава не стала. Прямого отношения к делу это не имело, но наводило на мысль, что если супруги обходились без интима друг с другом, то Анастасия вполне могла попытаться заменить близость с мужем близостью с пасынком.
Сделав вид, что она удовлетворена его ответами, Мирослава сказала:
– Вадим Евгеньевич, я бы хотела поговорить с Авдотьей Ивановной.
– О чем? – насторожился Горский.
– О вашей жене, – ответила Мирослава.
– Но что она может сказать вам об Анастасии? Ведь я вам уже все рассказал! – вырвалось у мужчины.
– Вадим Евгеньевич, – ласково проговорила Мирослава, проникновенным взглядом вглядываясь в глаза Горского, – вы целый день на работе и понятия не имеете, кто мог приходить к Анастасии, с кем она могла разговаривать по телефону и о чем.
– Вы хотите сказать, что Авдотья Ивановна подслушивала и подсматривала за моей женой? – нахмурился Горский.
– Нет, конечно, – отмела его сомнения, как паутину с окна, Мирослава, – вовсе не обязательно шпионить за человеком для того, чтобы многое видеть и слышать случайно, находясь целыми днями с ним в одном помещении.
– Настя не так часто сидела дома, – неуверенно проговорил Горский.
– Тем более! – воодушевленно подхватила она.
Горский пару раз моргнул, пытаясь понять, что же имеет в виду детектив. Но просить растолковать ему это он постеснялся. Только и сказал:
– Ладно. Поступайте как знаете. Я надеюсь на ваш профессионализм.
– И правильно делаете! – заверила его Мирослава. И спросила: – Авдотьья Ивановна на кухне?
– Да! Как вы догадались?
– Мы с вами не были только на кухне.
– Точно.
– Так пойдемте туда! И познакомьте меня с Коровкиной.
Он указал рукой, куда идти. А потом и познакомил Волгину с Коровкиной. Женщины обменялись взаимными изучающими взглядами и, судя по всему, остались довольны тем, что увидели друг в друге.
– Мне нужно уйти, – сказал Горский, понимая, что женщин лучше оставить наедине.
– Да, конечно, – ответили они практически одновременно, чем удивили хозяина квартиры.
«Надо же, как они быстро спелись», – подумал про себя Горский, покидая квартиру.
– Вы какой чай любите? – спросила между тем Авдотья Ивановна Мирославу.
– Зеленый, – ответила детектив.
– С добавками или без?
– Если можно, с жасмином.
– Отчего же нельзя, – добродушно отозвалась Коровкина.
И вскоре женщины уже запивали чаем с жасмином недавно испеченные и еще теплые пирожки с капустой.
Во время чаепития детектив тактично расспрашивала пожилую женщину о ее жизни в доме Горских, о взаимоотношениях между хозяевами, об их знакомых и друзьях. Постепенно дошли до соседей.
– Вас в момент убийства Анастасии не было в городе, – проговорила Мирослава, – но, может быть, вы уже знаете, что Анастасию обнаружила Серафима Соколова.
– Да, – кивнула Коровкина, – Сима живет на шестом этаже.
– Она часто к вам по-соседски захаживала?
– Не ко мне! К Юлиану.
– Они дружили?
– Ну что вы! – отмахнулась женщина. – Юлиан уже взрослый парень, а Сима еще ребенок.
– Но зачем-то она к нему приходила.
– Приходила, когда у нее что-то с домашними заданиями не получалось. Сима – девочка старательная, но сейчас детей так нагружают в школе! И далеко не каждый сам может разобраться. Родители тоже Симе помочь не могли, они сами ни бум-бум.
– А Юлиан помогал?
– Конечно! Он хоть и в институте учится, но школьные уроки забыть еще не успел. Да Сима и не злоупотребляла, приходила нечасто. А когда приходила, сидела тихо, глаз с Юлиана не сводила, буквально в рот ему смотрела. Хорошая девочка, – вздохнула Авдотья Ивановна, – а живется ей несладко.
– Ее бабушка сказала, что Серафима в больнице с матерью, – осторожно проговорила Мирослава.
– Да. Она, бедная, и не знает, что Юлиана нашего задержали.
– Как, то есть, не знает?
– Кто же ей скажет?
– Бабушка.
– Не станет она Симу расстраивать, тем более что она в больнице с матерью.
– Но рано или поздно девочка все узнает.
– Лучше поздно, когда найдется настоящий убийца и нашего Юлиана отпустят. Вы ведь найдете его? – Коровкина посмотрела на Мирославу, и в глазах ее была такая горячая мольба, но Мирослава не выдержала и пообещала:
– Найду, обязательно найду. – Ей казалось, что она уже знала имя убийцы, и от этого осознания у нее щемило сердце. – Авдотья Ивановна, – спросила она, – с вами разговаривал следователь?
– Нет, – покачала головой Коровкина.
– Почему?
– Неинтересна я ему. Меня же не было в тот день в квартире, вот он и думает, что я ничем помочь следствию не могу.
– А вы можете?
– Сама не знаю.
– Положа руку на сердце, скажите мне, Настя приставала к Юлиану?
– Было дело, – вздохнула женщина. – Она, конечно, при мне своих чувств к нему не выказывала, хоронилась. Но ведь, когда живешь в одном доме, шила в мешке не утаишь, глаза-то у