На нас Терехов даже внимания не обратил, пришлось представляться дважды. Только после этого он поднял глаза и убрал пальцы от губ. Я заметил, что ногти у него обгрызены до мяса. Агата тоже метнула взгляд на его руки.
– Лев Николаевич, я майор Лебедева, Следственный комитет. Это капитан Фомин. Нам нужно задать вам несколько вопросов, – начала Агата.
– Вопросы? – безучастно повторил Терехов. – Ну давайте.
Быстро переписав паспортные данные, Агата, подсевшая рядом, с сочувствием произнесла:
– Лев Николаевич, есть основания полагать, что Анна Сергеевна отравилась. Нам известно, что вы незадолго до случившегося были на приеме. Можете рассказать, что это за мероприятие и что там подавали на стол?
Судя по отрешенному лицу Терехова, ему не было никакого дела до банкета. В коридоре открылась дверь, и он подпрыгнул, уставившись на нее с надеждой, но это просто была медсестра, которая торопливо унеслась куда-то вдаль, даже не посмотрев на нас.
– Мероприятие? – переспросил Терехов тусклым голосом. – Премьера в филармонии. Летом такое редко бывает, не сезон же, но тут особый случай. Это постановка по Андерсену, «Русалочка», в сопровождении симфонического оркестра, а от автора текст читал Максим Верников, ну тот, который из сериалов, самый популярный мент… простите.
– Ничего, – успокоил я.
– Ну вот, мы пошли, Анюта же курировала филармонию, Верникова знала лично, – продолжил Терехов с теми же неживыми интонациями робота. – Эта постановка несколько международных премий получила, гастроли с успехом по всей Европе идут, несмотря на санкции и другие политические препоны. А постановщик наш, местный, он в Москву не так давно переехал, и это вдвойне почетно, что наш земляк добился таких результатов. Мы посмотрели спектакль и пошли на банкет. Анюте было очень важно там показаться… И такое вот случилось… И что теперь?.. Что мне делать?.. – Терехов закрыл лицо руками и всхлипнул, а потом, отняв ладони, сказал уже нормальным тоном: – Что вы еще спрашивали?
– Чем там кормили? – напомнил я. Я не стал садиться, оперся о стенку напротив и внимательно следил за Тереховым. Его заметно потряхивало, на белых щеках выступили два лихорадочных красных пятна. Но пока он держался, хотя до истерики оставались считаные минуты.
– Да как всегда, ничего особенного, – сказал Терехов. – Закуски, бутерброды, два горячих блюда, кажется, курица и свинина. Пирожные, икра. Шампанское, вино, коньяк. Ничего такого. Это же не ресторан, кто бы там какие изыски подавал?
– Вы помните, что из этого ела ваша жена? – уточнила Агата.
– Анюта почти не ела, – покачал головой Терехов. – Спектакль закончился поздно, она бережет фигуру. Анна, кажется, выпила пару бокалов шампанского, съела канапе или фрукты… что-то небольшое. Но это не точно, мы не все время были вместе. Я отходил пообщаться с коллегами, надо было кое-что решить по бизнесу.
– Решили? – без особого интереса осведомилась Агата. Терехов моргнул, недоуменно поглядел на нее и неопределенно махнул рукой.
– Не все решается одним разговором.
– Ваша супруга нормально себя чувствовала? Не жаловалась на недомогание на банкете или по дороге домой?
– Нет, все как обычно. Анюта была в приподнятом настроении.
– Ей так постановка понравилась?
Терехов вдруг зло усмехнулся. Мы моментально заметили перемену в его настроении и насторожились.
– Не в этом дело, – пояснил он вполне человеческим тоном, в котором даже проскальзывала какая-то эмоция. – Я, кажется, сказал, что Анюте важно быть именно на этом приеме? Видите ли, некоторое время назад на ее должность начала претендовать помощница, Татьяна Бушуева. Вот просто так, ни с того ни с сего, просто потому, что обзавелась богатым покровителем. У них началась настоящая война, уволить соперницу Аня не могла, так просто эти дела не решаются. А Бушуева ставила ей палки в колеса. Доходило порой почти до срыва разных мероприятий, а пострадала бы Анюта. И эта постановка тоже была под угрозой срыва, Бушуева провернула какую-то махинацию, чтобы Максиму Верникову не прошла оплата, и он почти отказался от участия. А это катастрофа, от него губернатор фанатеет. Для жены это вопрос престижа и компетентности. Аня узнала обо всем в последний момент, позвонила, договорилась, мы сбросили ему деньги со счета моей организации, оформили как спонсорскую помощь. Обычно так не делается, при желании антикоррупционный комитет можно привлечь, но счет шел на часы, мы бы отбрехались как-нибудь, все-таки не для себя старались. Верников приехал, все прошло на высшем уровне. Губернатор был доволен, Анне пообещали какую-то высокую награду. Потому на приеме ей было важно щелкнуть Бушуеву по носу.
– Они там общались? Ваша жена и Бушуева? – спросил я.
– Еще как! Бушуева и сидела с нами рядом, Аня весь спектакль ей шептала в ухо, что ничего у той не вышло и тягаться с ней бесполезно. Ну а на приеме они поругались. Это все видели.
– Даже так?
– Бушуева вылила на Анну бокал шампанского. Специально. Даже не пыталась это как-то замаскировать, не извинилась. Анна только посмеялась, сняла мокрый пиджак и остаток вечера проходила в блузке. Ее этот инцидент даже позабавил. Она сказала: бессильная злоба.
– Если бы постановка не состоялась, ваша супруга могла бы лишиться должности? – спросил я.
– Ну, не так явно, но наш губернатор, вы же знаете… У него все время новые игрушки и новые шуты. Анна, хоть в команде мэра, а не губернатора, одна из непокорных, слишком яркая, на ее фоне многие политики теряются. Ее часто критикуют: слишком раскованно общается с прессой, слишком ярко одевается, слишком громко смеется… А им нужна серая мышь на этой должности. Даже мэр, с которым у Анюты прекрасные отношения, порой говорит: «Аня, притормози, тебя слишком много». Ну а Бушуева сейчас спит с замгубернатора Новадским, ему бы очень хотелось поднять свою любовницу повыше, а она… недалекая женщина. Не потянет такую работу.
– Кроме Бушуевой, в этот день ваша супруга ни с кем не конфликтовала?
– Нет.
– Хорошо, – сказала Агата. – Итак, вы уехали с банкета… Вместе? Отлично. Вы уехали с банкета, вернулись домой, и… как скоро после этого ваша супруга почувствовала себя плохо?
– Мы еще заскочили в магазин, кое-что купили из продуктов, – сказал Терехов, неожиданно показав: ничто человеческое не чуждо даже миллионерам. – В общей сложности мы там недолго пробыли, около получаса, народу на кассах почти не было. Потом приехали домой, затолкали продукты в холодильник и сразу разошлись по спальням.
– То есть? – подняла брови Агата. – Вы не спите вместе?
– Нет.
– А почему?
– О господи, да какое это имеет значение? Допустим, я храплю. Такое объяснение вас устроит?
– Не кипятитесь, Лев Николаевич, мы просто пытаемся восстановить картину вечера. Итак, вы разошлись по комнатам, а потом?
– Потом я лег спать и почти сразу уснул. Проснулся от грохота и крика. Прибежав в спальню Анны, увидел, что она лежит на полу и трясется. Вокруг стекло битое, руки в крови. Принес ей воды, но она не пила, только глазами вращала, и так страшно. Еще шептала что-то, но я не разобрал. Я вызвал скорую и поехал сюда. Вот и все.
– Битое стекло?
– Она уронила аквариум, он разбился. Небольшой такой, скорее, ваза даже. Стоял для украшения, в нем была какая-то икебана, сухая ветка, кактус…
– То есть дома она ничего не ела и не пила? Может, какие-то лекарства?
– Да не знаю! Я же в другой комнате был. Из кухни ушел первым, но сомневаюсь, что она бы стала есть. И что бы она такое съела, чего бы не съел я?
– Вероятно, нам придется осмотреть ваш дом, – сказала Агата. – Хотелось бы этого избежать, конечно…
Она не договорила. К нам вышел Житенко, и по его скорбному лицу было понятно: дела плохи.
– Лев Николаевич, – мягко произнес он. – Ваша жена скончалась. Приношу вам свои соболезнования.
Терехов, поднявшийся было с лавки, рухнул на нее и взвыл, как раненый зверь. Мы помолчали. В окна больницы бились мотыльки.
Дом Тереховых поражал своей помпезностью. Мне и раньше приходилось бывать в богатых особняках, но здесь все было вперехлест. Богатство сочилось из всех углов, слишком навязчиво показывая: бедноте тут не место. Прежде чем внимательно осмотреть дом, мы обошли участок, и на тылах остановились с легким удивлением. Забор, отгораживающий соседний участок, был сломан большим деревом.
– Это после недавнего урагана? – удивилась Агата. Терехов кивнул.
– Дерево старое было, сосед все собирался его спилить, оно нам мешало, загораживало свет, только мы все договориться не могли, ну а тут буря.
Агата обошла дерево и осторожно поскакала по газону молодой козочкой, внимательно вглядываясь в траву.
– Надо экспертов позвать, по-моему, тут кто-то ходил. А камеры у вас на эту сторону дома смотрят?
– Смотрели, но, сами видите…
Дерево, падая, задело и дом. Облицовка была слегка поцарапана, камеру свернуло набок. Я прикинул, что любой желающий мог втиснуться в дыру, проделанную деревом в изгороди, и при том остаться незамеченным как хозяевами, так и соседями. Забив запись об этом в смартфон, я прошел обратно в дом. Эксперты трудились там с самого утра, отбирая образцы продуктов, лекарств и разных химикатов, которые могли вызвать такую скоротечную смерть. Едва мы вошли, как наш эксперт Жора Милованов поманил нас пальцем и ткнул в одну из дверей.
– Спальня хозяйки, – сказал он с хитрой усмешкой. – Довольно любопытно.
Внутри помимо царского ложа, мебели и ковра обнаружилось кое-что интересное: два больших аквариума, в которых шевелилось что-то пестрое. Первый аквариум был заселен вполне безобидным существом: большой черепахой, что неуклюже плюхалась в воде, выставив наружу только нос. А вот во втором, который представлял собой скорее террариум, переливаясь чешуей, ползала змея.
– Почему в голове сразу возник Конан Дойл и его «Пестрая лента»? – пробормотала Агата. – Охота же кому-то держать в доме эту скользкую пакость…