Видимо, сон нормализовался, раз сосед перестал ломиться к нему в дверь с «лекарством». А может, просто потерял надежду споить молодого программиста.
Но всем соседкам Петрович пожаловался на вероломную подругу Димы, и теперь каждый раз, когда он проходил по двору к своему подъезду, его сопровождал сочувствующий шепот и тяжелые вздохи. Некоторые даже делали попытки пристроить своих незамужних родственниц и всячески навязывали ему разные знакомства. Он улыбался в ответ и вежливо отказывался. Он все еще верил, что его любимая к нему вернется. Он верил в чудо.
На сегодня у них была запланирована куча дел. Необходимо было съездить посмотреть банкетный зал, попробовать варианты свадебных тортов, встретиться с человеком, который должен вести их свадьбу. Потом еще ей надо заехать в салон свадебного платья и померить после небольшой переделки то, которое она выбрала. И еще…
– Никита, у нас куча дел, где ты?! – Анфиса округлила глаза и даже чуть привстала. – Где, где ты?! На пожаре, я не ослышалась?
Официант в почтительном ожидании замер в метре от ее столика. Он ждал, когда она закончит разговор. Клиентка либо уйдет после разговора, либо останется и сделает заказ. Он должен ждать. Сейчас она поговорит.
Но говорил в основном тот, кого она называла Никитой. Девушка все больше слушала, вставляя краткие обиженные реплики. Наконец, она сдалась, пообещала его подождать и отключила телефон.
– Давайте мне самое большое пирожное, – надув губы, проговорила Анфиса. – И чайник чая. Зеленого. Без добавок и лимона.
– Это все?
Официант сделал вид, что записывает, хотя записывать необходимости не было. Он отлично все запомнит. Посетителей в этот час мало.
– Все. – Девушка кивнула.
– Могу порекомендовать десерт дня…
– Я сделала заказ, молодой человек, – оборвала она его предложение, поднимая темно-зеленые глаза. – Если я что-то еще захочу, я вас позову.
– Я понял.
«Сучка, – решил он тут же, пробираясь между столиками к кухне. – Неудивительно, что тот, кого она называла Никитой, не торопится. Такая сучка…»
Анфиса с сожалением смотрела официанту в спину. Нахамила, а зачем? Нельзя же быть такой дрянью со всеми подряд. Он ничего ей не сделал, просто хотел посоветовать – заказать десерт дня, ведь он наверняка втрое дешевле, чем самое большое пирожное, которое она запросила.
Она достала пудреницу, раскрыла и уставилась на себя в зеркало. Оно в несколько раз увеличивало изображение, и полностью лица никогда не было видно. На Анфису глянул расстроенный левый глаз, потом правый. В них даже поблескивали близкие слезы, но она, конечно же, плакать не станет. Никита обещал, значит, скоро приедет. Опоздают где-то, или их не дождутся, что-то будет перенесено на другие дни. Конечно, время еще есть – до свадьбы две недели. Просто ей хотелось быстрее закончить с подготовкой к свадьбе и заняться другими делами, например поиском их будущего жилья. У родителей жить они категорически не хотели. А подыскивать жилье – дело серьезное. Требует терпения, выдержки, серьезного подхода и, главное, времени.
А Никита…
Он считает, что они все успеют, а она излишне суетится. Нельзя быть такой курицей и кудахтать по каждому поводу.
А она считает…
Что он очень сильно изменился после того, как она все рассказала Диме. Стал беспечнее, невнимательнее, даже наглее.
– Малыш, ты это серьезно? – воскликнул он, когда она ему пару дней назад сказала об этом. – Не надо. Не мути воду. Все хорошо. Ничего не поменялось. Успокойся.
Она поверила и успокоилась – на пару дней. А сейчас снова накатило.
Может, она поторопилась с Никитой? И с Димой тоже? Как вообще так вышло, что она перечеркнула отношения, которым было три года, ради случайного знакомства в ночном клубе? Он же хороший, Димка. Добрый, нежный, нежадный. И, если разобраться, ей с ним было хорошо. Точнее – не хлопотно.
Правда, он был вечно занят. То работал, то задерживался, то дома что-то разрабатывал. Он был талантлив, да. Но ее бесило, когда его взгляд уплывал куда-то. Он делал вид, что слушает ее, а сам был где-то еще, на какой-то своей волне. Она ловила его на этом, он виновато улыбался и просил его простить. Она прощала, а потом снова бесилась.
Никита никогда не смотрел мимо: он всегда улыбался ей и придумывал что-нибудь интересное. Она ни разу с ним не заскучала. Ни разу! И его родители, с которыми она познакомилась месяц назад, ей очень понравились. Они всю жизнь часто и подолгу путешествовали, могли жить на берегу океана в скромном бунгало по полгода. Когда Анфиса спросила, как же Никита выдерживал отсутствие удобств, он же – насколько она знала – дитя цивилизации, родители ответили:
– О, Никита оставался с бабушкой. Разумеется, мы не таскали с собой ребенка! У него была школа, потом университет, как можно без конца срывать его с места? Разве это нормально для нормальных родителей?
Анфиса смущенно улыбалась и кивала, поддакивая. А сама подумала тогда, что ее родителей в таком случае можно считать ненормальными. Они ей шагу не давали ступить все детство: контролировали, проверяли, встречали, отвозили, звонили без конца.
– У всех разная манера воспитания, малыш, – подвел черту Никита, заметив ее смущение. – Не думаю, что ты в детстве была счастливее меня оттого, что тебя постоянно контролировали. Жесть! Я бы повесился…
Анфиса потом долго думала над этим разговором, вспоминала себя в школе и пришла к выводу, что повеситься ей не хотелось ни разу. Она была счастлива от сознания того, что родители ее любят и заботятся о ней.
Они славно провели время, ужиная в ресторане и обсуждая нюансы предстоящей свадьбы. Смеялись над предложением отца Никиты взмыть в небо на воздушном шаре после официальной церемонии. И сочли совсем неуместным предложение его матери – нырнуть с аквалангом и скрепить свой союз подписями на дне моря. Потом посыпались советы по выбору платья и костюма. И снова шутки и смех. Вечер прошел бесподобно.
Куда скучнее и официальнее была встреча с ее родителями на следующий день. Мама дотошно расспрашивала Никиту о его планах. Отец к ней присоединился. Это был не ужин, а допрос с пристрастием. Хорошо, Никита оказался понимающим и веселым, каждый его ответ блистал остроумием, а так бы Анфиса со стыда сгорела за своих консервативных маму и папу…
Анфиса кивком поблагодарила официанта. На столе перед ней уже стоял чайник с чашкой и блюдо с самым большим пирожным, скорее напоминающим тортик средних размеров.
Горка фруктов сверху, все в кружеве белкового крема, желе, потеки застывшего шоколада. Всего так много! И зачем она его заказала? Вредничала?
Со вздохом запустив в центр огромного пирожного ложку, она замерла.
Был бы с ней Димка, они бы съели его на двоих. Он бы сгреб фрукты, она шоколад. Запили бы чаем – зеленым, без добавок и лимона: они оба любили именно такой. Они не смеялись бы и почти не говорили, просто ели и смотрели бы друг на друга, и все было бы понятно без слов. Может, и скучновато, но понятно. Странно, но им редко приходилось много говорить. Дома – он за компьютером, она – рядом на диване с книгой или телефоном. Потом вместе готовили, вместе ели. И снова почти не разговаривая.
Однажды она как-то спросила:
– Димка, а почему мы все время молчим?
– Нам комфортно в нашем молчании, разве нет? – удивленно вскинул он на нее карие глаза.
– Ну… Не знаю. Можно было бы о планах поговорить.
– Каких планах? Предстоящий отпуск мы уже обсуждали. Все решили, забронировали.
– Ну о планах на будущее, – не хотела сдаваться она.
– Любимая, все наши с тобой планы на будущее – это быть вместе. Всегда, всегда! – и он улыбнулся.
Когда-то она обожала его улыбку. У него на щеках появлялись милые ямочки, а глаза светились такой любовью, что перехватывало дыхание. Потом это прошло. Не у него – он по-прежнему именно так ей улыбался, – а у нее. Она перестала умиляться, потом считать его любимым, а вскоре даже замечать. И со временем начала обманывать.
Вот именно за это ей стыдно до сих пор. Надо было рассказать о Никите сразу, а не продолжать встречаться сразу с двумя парнями. Это было подло.
Дверь кофейни, где она давилась пирожным и предавалась воспоминаниям, широко распахнулась.
На пороге стоял Никита, высокий, мускулистый, гибкий, с улыбкой и сияющими глазами. Короткая джинсовая куртка и джинсы в обтяжку делали его еще выше и стройнее. Он был очень, очень, очень привлекателен. Все до единой женщины в зале повернули головы в его сторону.
Анфиса и Никита одновременно вскинули руки, давая понять, что заметили друг друга, и заулыбались.
– Привет, детка! – Никита полез целоваться, едва подойдя к столику. – Прости, что заставил тебя ждать!
– Чем это пахнет? – Анфиса сморщила носик и втянула запах. – Дымом? Ты курил?
– Нет. Это дым пожарища, любимая. – Он сел напротив, успев стащить с себя джинсовку, под которой была темная водолазка. – Я был на пожаре.
– Ты был где? – удивленно распахнула она глаза. – На пожаре? Так это правда?
– Да! Я стал почти героем, малыш, – спас старенькую бабулю. Вывел ее из горящей квартиры.
Он выхватил из ее руки ложечку и принялся отламывать и глотать куски пирожного, почти не пережевывая.
– Где это случилось? Как?
Она нервно улыбнулась и тут же подумала, что он, вероятно, рисковал жизнью ради спасения какой-то незнакомой старой женщины. Он мог покалечиться, обгореть, погибнуть, в конце концов! А она тут губы дула и даже тосковала по ушедшим спокойным временам с Димкой. Эгоистка!
– Представляешь, мы с Максом подъехали к дому одного нашего старого приятеля – он обещал оформить зал на нашей свадьбе дешевле, чем нам предложили.
Вот! Он вопросы решал по поводу свадьбы, а она уютные тихие вечера вспоминала из прошлой жизни! Дрянь она, дрянь! И еще какая!
– Он дизайнер. Профессиональный, – поднял глаза к потолку Никита. – На кого-то там работает. Крутой чувак, одним словом. В общем, подъехали, вошли в подъезд, а там дым – из квартиры одной валит клубами, и бабуля надрывается, орет.