– Так он сегодня вам что-то принес?
– Принес. Кольцо. Хотите взглянуть?
Борис Сергеевич достал из сейфа, стоящего рядом, кольцо и протянул мне. Если честно, ничего особенного. Я б такое не надела. Хотя мне никто и не предлагал. Крупный красный камень, наверное рубин, в обрамлении бриллиантов. Я повертела кольцо в руке, симулируя восхищение, и с благодарностью вернула.
– Чего это Вдовину вздумалось продавать бабкино наследство? – вслух подумала я.
– Деньги понадобились, – пожал плечами Борис Сергеевич. – Обычное дело. Кто-то добро наживает, а наследники проматывают.
– Вдовин – звезда, и с деньгами у него должен быть порядок.
– Вот уж не знаю, – возразил Борис Сергеевич. – За последние три-четыре года он появлялся у меня довольно часто.
– Машина у него дорогая…
– Да, купил не так давно. Жаловался, что в Москве до сих пор квартиру снимает. Молодых не поймешь, нет бы квартиру купить, а не тратить миллионы на груду железа.
– Должно быть, врут, что наши звезды в деньгах купаются, – пожала я плечами. – Хотя вчера сама могла убедиться, на его концерте – аншлаг.
– Меня его желание проститься с бабкиным наследством должно бы радовать, – усмехнулся Борис Сергеевич.
– Но не радует? – подсказала я.
– Оно вряд ли бы порадовало покойную Лидию Константиновну. Впрочем, дело это не мое, и Игоря я осуждать не имею права. У каждого свои обстоятельства. Чаю не желаете? – спросил он, а я головой покачала.
– Спасибо. А за любопытство извините. Не каждый день сталкиваешься на улице со звездой эстрады.
– Надеюсь в ближайшее время увидеть Милану Теодоровну, – улыбнулся Борис Сергеевич.
– Я тоже надеюсь.
Любопытство я вроде бы удовлетворила, но сомнения остались. Конечно, много денег не бывает и звезды в них нуждаются еще больше, чем мы, простые смертные, но все-таки странно: когда Вдовин в клубе работал, к наследству не притрагивался, а стал звездой, и камешки начали перекочевывать к Борису Сергеевичу. Неужто гонораров не хватает? Даже на то, чтобы квартиру купить? Он не нефтяной магнат, а певец и композитор… Вот именно, пишет песни для многих наших звезд. Вдовина вряд ли устроит халупа на окраине, может, он мечтает о Рублевке? Правду говорят: у кого-то хлеб черствый, а у кого-то жемчуг мелкий. У него мечты о Рублевке, а у меня ипотека.
Не успела я войти в дом, как в прихожую выглянула Любка и спросила с подозрением:
– Ты одна?
– Как видишь, – пожала я плечами.
– А эти где?
– Отправились по месту жительства.
В кухне я плюхнулась на стул и задумалась, разглядывая стену напротив с фотографиями Теодоровны. На одной она была в сарафане и кокошнике, на другой – с тюрбаном на голове. Кстати, выглядела бабка действительно очень даже ничего лет пятьдесят назад. Любка устроилась рядом, взглянула на фотографии и сказала:
– Я уже сомневаюсь, что она когда-нибудь вернется.
– Куда ей деться, – хмыкнула я и решительно поднялась. – Топор в доме есть?
– Само собой. А зачем?
– Двери ломать. Посмотрим, что там прячет старушенция.
Мысль о том, что внучок мог скрываться в доме, крепко засела в голове, вот я и решила проверить. Конечно, я не надеялась обнаружить его в настоящий момент. Если бабка который день в бегах, довольно неосмотрительно оставлять его здесь, обрекая на голодную смерть. Хотя он мог запастись продуктами или все еще проще: Любка в сговоре с Теодоровной, парня подкармливает, а заодно следит за тем, чтобы в закрытую половину дома любопытный нос никто не совал. Все это здорово отдавало идиотизмом и свидетельствовало о том, что чужие тайны вконец доконали. Идеи мне являлись совершенно неожиданные, и подозревать в коварстве я готова любого. Я с суровостью взглянула на подругу, а она, потерев нос, ответила:
– Топор без надобности. Я ключи нашла. Они у бабушки в шкатулке лежали, той, что она в своем секретере хранит.
– С чего ты взяла, что ключи те самые? – задала я вопрос, чувствуя, что подозрения мои усиливаются с каждой минутой.
– Потому что проверила. Никакого памятника там нет. Просто мебель в чехлах, а еще картины. Штук двадцать.
– Ты в комнаты заглянула, не дожидаясь меня? – Зная Любкин страх перед неизвестным, а еще ее безудержные фантазии, поверить в подобное нелегко, с другой стороны, на чердак она лазила в одиночку. А чердак – это пострашнее запертых комнат. Или нет?
Любка поспешно отправилась в комнату старушенции, а вернулась со связкой ключей, сунула мне их в руки и кивнула. Экскурсия сразу же показалась бестолковым занятием. Если Любка в сговоре с бабкой, следы пребывания внучка успели уничтожить, а если не в сговоре, что мешает поверить ей на слово: в комнатах просто старый хлам?
Но так как ключи были у меня в руке, я направилась к заветной двери. С последнего моего появления здесь ничего не изменилось, с той лишь разницей, что теперь Витька в гробу не лежал и крышка находилась на месте. Скорее из упрямства, я ее немного сдвинула и заглянула в гроб. Пусто. Любка наблюдала за мной с великой печалью на лице. Стараясь не обращать на нее внимания, я прошла к двери напротив и начала подбирать ключ. Второй подошел. Толкнув дверь, я увидела небольшой коридорчик, из него можно было попасть в три комнаты. Все три я осмотрела довольно тщательно, хотя времени на это ушло немного по той простой причине, что не было в них ничего примечательного: люстры, прикрытые целлофаном, мягкая мебель в чехлах и допотопные шкафы, абсолютно пустые. Свернутый ковер, а в углу картины в рамах стояли прислоненные к стене двумя аккуратными стопочками. Были среди них очень большие, были и поменьше, а также совсем маленькие. Ни одна из картин интереса не вызвала. Пейзажи, два портрета неизвестных теток, а еще церковь на пригорке. Краска в некоторых местах облупилась, что свидетельствовало о почтенном возрасте картин. Тут Любка потянула на себя одну из рам и поставила небольшую картину на венский стул, что пылился по соседству. Картину, когда она стояла среди прочих, я умудрилась не заметить, а теперь разглядывала с интересом. На полотне был изображен дом Теодоровны, на крыльце лежали Пушкин и Петрович, а в окне виднелась клетка с попугаем.
– Ну… – буркнула Любка, наблюдая за мной.
– Что «ну»? – передразнила я, не понимая, куда ее опять заносит.
– Картина старая, – вздохнула подруга. – Попугай – еще куда ни шло, они по двести лет живут. А эти? – Она ткнула пальцем в парочку на крыльце и гневно сверкнула глазами.
– Либо картина написана не так давно, либо бабка предпочитает кошек и собак определенной масти.
– А я думаю, это то, что она прячет по-настоящему, – внезапно перешла Любка на шепот. – Их страшная тайна.
– Какая? – теряя терпение, спросила я. Любка в досаде рукой махнула и ответила:
– Смейся сколько угодно, но в этом что-то есть.
– Ага. Зашифрованное послание.
Я принялась бродить по комнатам, Любка топталась рядом.
– Чего ты ищешь? – не выдержала она.
– Следы пребывания внучка Андрюши. – Не успела я произнести эти слова, как тут же пожалела об этом. Любка ахнула, хватаясь за сердце.
– Неужто бабушка родную кровиночку не пожалела?
Мало мне своих дурацких мыслей, тут еще и Любкины… Я схватила ее за плечи и основательно тряхнула.
– Внука подозревали в похищении. А может, и в убийстве девушки, в которую он был влюблен…
– Он помогал бабушке заполучить молодое тело?
– Убить тебя, что ли? – тяжко вздохнула я. – Андрюху искала полиция, а он, вполне возможно, здесь прятался. Неужели не понятно? Скажи на милость, если ты бабушку злодейкой считаешь, почему тебя из дома на аркане не вытащишь?
– Сама удивляюсь, – ответила Любка. – Меня, Ленусик, точно держит здесь что-то. Может, чары какие наложены?
– Пошли отсюда, – махнула я рукой, и мы покинули нежилые помещения, запирая за собой двери.
Любка убрала ключи в шкатулку и вернулась в кухню, где я ее поджидала, и мы попытались решить, что нам делать дальше. Единственная здравая мысль – запереть дом и отправиться к родителям – ни у Любки, ни почему-то у меня энтузиазма не вызвала. Других идей не оказалось.
Спать мы легли вместе, тщательно проверив окна и двери, а утром еще раз осмотрели запертые комнаты. Осматривала их я, а Любка вновь таращилась на картину с бабкиным домом и в конце концов зачем-то перенесла ее в гостиную. Подозреваю, она просто тосковала по нашим питомцам и, пока не было возможности увидеть их воочию, предпочитала довольствоваться изображением.
День выдался жарким, и я от безделья устроилась на открытой веранде, решив немного позагорать. Вскоре ко мне присоединилась Любка, чем себя занять, она тоже не знала и, прихватив с собой ноутбук, пустилась в свободное плавание в Интернете. Взглянув на монитор, я с печалью отметила, что переселение душ, а также возможная продолжительность жизни домашних животных по-прежнему является для нее актуальной, и предложила:
– Вот что, посмотри, нет ли каких сведений о Береговом Максиме Владимировиче.
– А кто это?
– Бизнесмен, который предположительно был влюблен в Боню, подругу нашего Андрюхи.
Любка бойко застучала по клавишам, а я не заметила даже как уснула. Разбудил меня звонок на мобильный. Звонил Олег, и ответила я незамедлительно.
– Новости есть? – спросил он.
– Сколько угодно. Встала, умылась, позавтракала, теперь на веранде загораю.
– Везет же некоторым. Я с раннего утра по городу ношусь. Вдовица желает нас видеть. До Кости не дозвонился, а сам к ней ехать не могу. – Я уже собралась спросить «почему», но тут же вспомнила, что роль сыщика в прошлый наш визит к Екатерине Григорьевне исполнял Костя. – Так что придется тебе с ней встречаться. Вряд ли она собирается сообщить что-то путное, скорее томится неизвестностью. Поезжай прямо сейчас, она уже достала звонками.
– Хорошо, – ответила я неуверенно и, в свою очередь, спросила: – А у тебя новости есть?
– О Береговом сведения собираю. Загадочный мужчина. Последние пять лет его в глаза никто не видел.