А я готова в нее поверить. Чего ж тогда на подругу злиться? Нервно вздрагивающая рука так и осталась лежать на столе, а я, чтобы немного отвлечь Любку, предложила:
– Вот что, займись сбором информации еще на двух типов: Василия Грушина и Николая Устюгова.
– Они тоже исчезли? – ахнула Любка.
– Надеюсь, что нет. Раньше оба работали в ночном клубе, где наш внучок любил отираться. Примерно через полгода после того, как пропала Боня, оба из клуба ушли. Устюгов занялся бизнесом, что с Грушиным – неизвестно.
– А больше ты о них ничего не знаешь? Отчество, год рождения?
– Ничего.
– Имя и фамилия – это очень мало. Грушиных да Устюговых в городе может быть два десятка.
– Простых заданий у меня нет, – отмахнулась я.
– Понятно. Попробую, конечно.
Любка уткнулась в компьютер, а я перебралась на диван – продолжать размышления или предаваться безудержным фантазиям, это уж как посмотреть. Любка заглянула в гостиную, где я лежала, примерно через полчаса.
– Фирма «Стандарт Плюс». Охранная сигнализация и так далее. Офис на Почаевской, там же магазин. Хозяин – Устюгов Николай Владимирович. Есть сайт фирмы, она зарегистрирована четыре с половиной года назад. На сайте фотография хозяина. На вид лет тридцати пяти. В социальных сетях не зарегистрирован. Он нам подходит?
– Вполне.
– Попробую еще посмотреть, выясню домашний адрес, номер машины и номер мобильного телефона.
– Тебе бы в разведке работать, – серьезно сказала я.
– Просто у меня есть терпение, а у тебя нет. На Грушина пока ничего. Попробую по базе данных пенсионного фонда пробить…
– Слушай, а нас за это не посадят? – забеспокоилась я.
– Я точно не знаю, что за это полагается, – серьезно ответила Любка. – Но, думаю, ничего хорошего. Только меня еще поймать надо, а я не дура, чтоб ловиться.
– Надеюсь, – вздохнула я.
Ближе к ночи подружка смогла порадовать сведениями о Грушине.
– Я как рассудила, – начала объяснять она. – Если Устюгову тридцать пять лет, то и Грушину должно быть примерно столько же. Для начала проверила операторов сотовой связи, современному мужчине без мобильного никак, даже у Витьки он есть. Короче, Грушиных оказалось всего-то девять человек. Отсеиваем трех пенсионеров и тех, кому меньше двадцати пяти. Остаются двое. Грушин Василий Сергеевич и Грушин Василий Васильевич…
– Это наш, – обрадовалась я. – Точно. Его Вась-Вась называли…
– Последнее место работы – супермаркет «Квартал». Уволился три месяца назад. Чем сейчас занят, неизвестно. Но адрес есть. Я тебе его на мобильный скину.
«Если так пойдет дальше, – подумала я, – Олег останется без работы. Он по городу бегает, чтобы сведениями разжиться, а Любка, не выходя из дома, способна узнать куда больше, чем он». Вспомнив об Олеге, я набрала его номер и послушала приятный женский голос: телефон отключен. Перевела взгляд на часы и нахмурилась. Заглянула в свой мобильный. Последний звонок от Олега был в 14. 15. Сначала на звонки он не отвечал, потом и вовсе телефон выключил. А когда и Костин мобильный оказался отключен, я всерьез забеспокоилась. Может, они здорово разозлились оттого, что я им на дверь указала, и теперь не желают иметь со мной дело? Учитывая, что у нас общий покойник, довольно странно. Хотя как знать. Сквозь приоткрытую дверь я видела, как Любка сидит в темной столовой перед светящимся монитором, ловко барабаня по клавишам. Глаза начали слипаться, а потом я и вовсе уснула.
Утро ничем не порадовало. Мобильные компаньонов молчали как проклятые, Любка спала в моей комнате, завтрак предстояло готовить мне. Заподозрив, что подруга легла спать под утро, я решила ее не будить, поела в одиночестве и долго пялилась в окно, предаваясь мрачным мыслям. Вертелись они в основном вокруг покушения на вдову. Мальцева застрелили, а вслед за ним надумали и вдовушку на тот свет спровадить. Выходит, Екатерине Григорьевне известно нечто такое, что делало ее для кого-то опасной. На ум тут же пришел Береговой и мои вчерашние фантазии. Мальцев догадывался о причинах, по которым тот прячется от мира, и, само собой, жене проболтался. Или, с точки зрения убийцы, мог проболтаться. Допустим, все-таки проболтался. Может, в этом причина странного поведения вдовы? Заявлять в полицию о пропаже мужа она не спешила. Рассчитывала, что, если будет молчать, ее оставят в покое? Умом Екатерина Григорьевна не блещет, но хитрости ей не занимать. Но теперь-то ей одна дорога: в полицию. Точнее, полиция уже должна быть у нее. Покушение на убийство – это не шутки. Должны зашевелиться. Вот только пожелает ли вдова рассказать им правду. И что это за правда такая… Почему бы об этом не спросить у Екатерины Григорьевны? Мысль особо идиотской не показалась. Мы с вдовой знакомы, и вполне естественно навестить ее в больнице. А если там я столкнусь со следователем и он задаст вопрос, как я узнала о покушении? Звонила домой и на мобильный, не получив ответа, забеспокоилась, принялась обзванивать больницы. Я быстренько оделась, прихватила ключи от машины и вышла из дома.
Парковка возле больницы «Скорой помощи» была забита машинами, пришлось оставить свою любимицу в переулке. Войдя в здание, я первым делом просмотрела списки больных, вывешенные в холле. Отделение на втором этаже, девятая палата. Купив здесь же, в магазинчике, сетку апельсинов и бахилы, я вошла в дверь с объявлениями в рамочке «Вход строго в часы посещений», поднялась на второй этаж и, беспрепятственно миновав пост медицинской сестры, в тот момент необитаемый, заглянула в девятую палату. Она оказалась одноместной, телевизор на стене, тумбочка, шкаф и кровать. На кровати возлежала вдова, глядя в потолок затуманенным взором. И никаких тебе следователей.
Открыв дверь пошире, я внедрилась в палату и замерла в двух шагах от постели больной.
– Ты? – переведя взгляд на меня, спросила вдовица.
– Здравствуйте, Екатерина Григорьевна, – сказала я, положила апельсины на тумбочку и устроилась на единственном стуле.
– Как узнала, что я здесь? – нахмурилась она.
– Мы же сыщики, – ответила я с обидой.
– Ах, ну да.
– Что с вами случилось?
– Чуть не зарезали. Кошмар. Как дальше жить…
– Вот об этом я и хотела поговорить, – обвела я взглядом палату, прикидывая, с чего начать. – Вас отдельно поместили?
– Вчера спихнули в общую палату. Но сегодня с утра я с доктором потолковала, перевели сюда. Знаешь, сколько слупили? Но не могу же я черт-те с кем лежать.
– Это верно. Следователь у вас был?
– Прибегал.
– И что вы ему рассказали?
– Ничего, – разозлилась вдова. – Голова у меня болит. И ты с вопросами не лезь.
– Ваша дальнейшая жизнь может быть очень короткой, если вы следователю врать начнете. Я бы на вашем месте все рассказала.
– Что «все»? Какой-то псих напал на меня в парке. Сумку хотел украсть.
– И с ножом кинулся? В людном месте, белым днем?
– Вот пусть и разбираются, что за психи у нас по улицам бродят.
– Как вы в парке оказались? Вы же собирались в полицию?
– Решила прогуляться, нервы успокоить.
– А вашим мужем следователь интересовался?
Вдова взглянула с подозрением.
– Спрашивал. Откуда мне знать, где его носит? Уехал, раз машины нет… – тут вдова схватилась за сердце. – Ты что же думаешь, это Степан Ильич… решил вдовцом стать? Ну, я ему устрою… – Вдова предприняла попытку вскочить от избытка эмоций, но сразу же скривилась от боли. Рана, может, и была несерьезной, но давала о себе знать.
Мне-то было хорошо известно, что, если Степан Ильич и планировал стать вдовцом, осуществить свой коварный замысел не мог ввиду своей недавней кончины, и я поспешила направить мысли вдовы в нужное русло:
– Екатерина Григорьевна, ваш муж исчез, на вас покушались. И вполне вероятно, злодей предпримет еще одну попытку.
– Пусть мне охрану дадут… черт, надо было в общей палате остаться. Там надежней. Мне что ж, назад проситься? Деньги-то заплачены, этот прохвост назад не вернет.
– Какие деньги? – теряя терпение, зашипела я. – Вам не о деньгах думать надо, а о своей безопасности. Кому мог мешать ваш муж и кому теперь мешаете вы?
– Меня следователь вопросами достал, теперь – ты, – гневно ответила Екатерина Григорьевна. – Ничего я не знаю. Отстань от меня. Не то заору.
– Орите на здоровье, вам же хуже, – сказала я, поднимаясь.
– Что делать, что делать, – зашептала вдова, вроде бы забыв про меня. Я направилась к двери, а она позвала: – Эй… подожди. – Я вернулась и вновь устроилась на стуле. – У меня есть друг, – перешла она на тревожный шепот. – Друг, – повторила, нахмурившись. – Хотя при таком муже, как мой, и любовника не грех завести. Короче, он на звонки не отвечает. Но на работе должен быть. Сегодня как раз его смена. Он в салоне связи работает. – Стало ясно, речь идет о Денисе, но я продолжила слушать, не перебивая. – Адрес салона дам. Сходи к нему и передай записку. Ты ж ее все равно прочитаешь, – с подозрением сказала она, а я согласно кивнула. – Ладно, передай на словах: пусть помалкивает.
– О чем?
– Не твое дело. Просто передай, что я велела.
– Ох, Екатерина Григорьевна, ваши хитрости выйдут вам боком.
– Сделаешь? – хватая меня за руку, спросила она.
– Из уважения к вам. Если бы вы мне все рассказали…
– Да не знаю я, кто этот псих, даже не догадываюсь. И куда муж делся, тоже не знаю. – «В это я готова поверить». – Буду требовать охрану, – откидываясь на подушку, вздохнула она. – Вдруг в самом деле сюда явится? Не муж, а псих этот.
– Если на вас покушался грабитель, об охране забудьте. Она вам не положена. А вот если вы важный свидетель – тогда другое дело.
– Тебе сколько раз повторять: ничего я не знаю. Сматываться из города надо, к мамке, в Казань.
Тут дверь распахнулась и появилась медсестра.
– Поезжай в салон, – успела мне шепнуть Екатерина Григорьевна и сказала, обращаясь к медсестре: – Подруга моя, пришла навестить.
Я поспешно покинула палату и отправилась по коридору, злясь на себя за неумение развязывать язык свидетелям. Жаль, что рядом нет Олега, у него это куда лучше получается. В этой части отделения располагались палаты на четверых, и от коридора их отделяла стена, наполовину застекленная. Взгляд мой скользнул по ней, ни на чем особо не останавливаясь, и вдруг… Я замерла как вкопанная, разглядывая мужчину на койке возле окна. Голова его была перевязана, рядом с ним на стуле сидела девушка-блондинка, смутно знакомая. На нее я поначалу и обратила внимание и уж потом на Костю. Из-за повязки на голове запросто могла его не узнать.