– И Крючков согласился?
– Боню действительно не вернешь, и он, по сути, мало чем рисковал. Девчонка из клуба ушла, это видели многие, а о том, что она возвращалась, знали только мы вчетвером. Он велел вывезти труп за город и спрятать понадежней.
– Прятать труп предстояло вам? – Устюгов пожал плечами, точно хотел сказать «а что еще оставалось?». – Но это не все, – вздохнув, заметила я. – Расскажите об Андрее Костюкове. Как он оказался в клубе?
Николай Владимирович помолчал немного, но все-таки ответил:
– Мы подогнали машину к служебному входу. Запихивали труп в багажник, когда увидели Андрюху. Должно быть, он искал Боню. Она через служебный вход вошла, вот он и пасся по соседству. Само собой, он все видел и бросился бежать. Но мы с Грушиным его схватили, Грушин его монтировкой оглушил и поволок в клуб, не зная, что делать, а я остался возле машины. Все, что было дальше, я знаю только с его слов.
– И что он вам рассказал?
– Андрюха был без сознания, пока Грушин объяснял хозяину, что произошло. Вдовин заявил, что отпускать Костюкова нельзя, договориться с ним не получится, он был просто помешан на Боне. Короче, вырисовывался лишь один выход: избавиться от свидетеля. Разумеется, Гоша рассчитывал, что за него это сделает кто-то другой. Он плохо знал Крючкова, тот и не думал облегчать ему жизнь. Он дал ему пистолет и сказал: проблема твоя, ты ее и решай.
– И Вдовин выстрелил?
– Да, выстрелил. В голову. Наверняка и этот момент Крючков заснял на мобильный. Так что с той минуты Вдовин был у него в руках.
– И вы вывезли трупы? Сможете указать место?
– Смогу, – кивнул Устюгов. – Место приметное.
– Мы прямо отсюда отправляемся в полицию, – подал голос Витька. – С тобой или без тебя. Если все было так, как ты рассказываешь, у тебя есть шанс получить условный срок: хозяин угрозами заставил вас прятать трупы. Прокатит, учитывая его репутацию. И чистосердечное признание зачтется. Согласен, большие неприятности обеспечены, но это лучше, чем могила. Крючков тебя точно в покое не оставит. Я бы советовал отправиться с нами. В противном случае в твое раскаяние вряд ли поверят, – Витька говорил спокойно и уверенно, его слова произвели впечатление. Устюгов кивнул и поднялся из-за стола.
В полицию мы отправились втроем, и я всю дорогу сидела как на иголках, ожидая ответного хода Крючкова, но добрались мы без происшествий. Лучшие времена хозяина ночного клуба остались позади, и найти замену выбывшим из игры помощникам оказалось совсем нелегко, а помощники в тот момент находились в полиции и пытались доказать, что в квартиру Андрея они зашли без злого умысла.
Позднее выяснилось, что именно эти двое помогли Грушину покинуть земную юдоль, как любит выражаться бабка. Смерть адвоката и неудачное покушение на вдову тоже на их совести. Екатерина Григорьевна в конце концов дала показания и нападавшего узнала. Его дружок, как и рассказывал Витька, ждал в машине возле парка.
Конечно, в тот день история эта не закончилась. Следствие длилось почти полгода. Вдовин был арестован, Крючков попытался скрыться, но впоследствии тоже предстал перед судом. Устюгов действительно отделался условным сроком, суд принял во внимание и его чистосердечное раскаяние, и сотрудничество со следствием. Место захоронения он указал, так что можно было считать: Андрея я все-таки нашла. Жаль, не живого. Кое-какие детали выяснились гораздо позже. Когда старушенция обратилась к адвокату – а обратилась она к Мальцеву совсем не случайно: не раз слышала его фамилию от внука, – так вот, когда она обратилась к адвокату с просьбой разыскать Андрея, тот стал проявлять большой интерес к дням минувшим, что очень не понравилось Крючкову. А адвокат еще имел неосторожность намекнуть, что есть люди, готовые заплатить немалые деньги, чтобы узнать, где в действительности сейчас находятся Андрей и его подруга. Хозяин клуба проныру-адвоката недолюбливал и счел опасным. Решение данной проблемы взяла на себя все та же парочка, с Крючковым их связывало общее криминальное прошлое, и подобная «работа» была для них не в диковинку.
На суде Крючков пытался отвертеться и убеждал, что действовали они по своему усмотрению, неверно истолковав его слова.
Каюсь, всей правды следователю я не открыла, о том, что труп спрятали мы, предпочла умолчать. Зачем мне лишние неприятности? Пусть следователь голову ломает, как он в реке оказался. И о том, что адвокат нанял Костю и Олега, тоже промолчала, они так и остались в стороне, и имена их даже не упоминались. Кстати, оба живы-здоровы. Олег иногда мне звонит. Мое стремление облегчить им жизнь объяснилось просто: я была уверена, адвокат нанял их по просьбе бабки, а уж ее впутывать во все это тем более не хотелось. Хотя гениальный замысел бывшей актрисы я оценила. Разуверившись в полиции, она взяла поиски убийцы внука на себя, и Витька стал появляться в квартире Андрея в расчете, что кто-то обратит на это внимание. Адвоката и Костю с Олегом наняла с той же целью. Первыми клюнули дружки Андрюхи, тосковавшие по деньгам, но потом и Крючков подтянулся. Надеюсь, старая вешалка все-таки не рассчитывала на кровопролитие… А после первой жертвы здорово струхнула и сбежала к Христофорычу, предоставив мне возможность самой во всем разбираться, но Витьку все-таки приглядывать за мной отправила.
В общем, весьма сложная и многоходовая операция, измыслить которую мог только извращенный ум старушенции. В доме она еще неделю не появлялась и не звонила. Меня так и подмывало отправиться к Христофорычу и выложить, что я думаю о ней и ее малосимпатичном поведении. Но гордость пересилила. Дождемся, когда сама появится.
В пятницу я поехала на свою квартиру забрать деньги за аренду. Накануне подтвердились результаты экспертизы: найденные в захоронении трупы, мужской и женский, это Андрей Костюков и Вера Бондарева. И я здорово переживала, как воспримет известие Теодоровна. Заглянувший к нам Витька заверил: бабка держится мужественно. И вернулся к Христофорычу.
Занять себя было нечем, и я после встречи с квартиранткой долго болталась в торговом центре. К бабкиному дому подходила ближе к семи. Вошла в калитку, и сердце сладко екнуло: на крыльце лежал Петрович. Пулей влетев в гостиную, я обнаружила старушенцию, как ни в чем не бывало сидящую в кресле. Витька и Пушкин обретались по соседству, а Любка, выскочившая мне навстречу, счастливо возвестила:
– Все на месте.
Отсутствовал только попугай. Его вместе с клеткой переместили в самую дальнюю комнату, потому что он, выучив два новых слова «отстань, дура», повторял их практически беспрестанно, а так как было не ясно, кого конкретно он имеет в виду, Теодоровна рассвирепела, и попугая отправили с глаз долой.
– С возвращением, Маланья Федоровна, – отвесив земной поклон, ядовито приветствовала я старушенцию.
– Стервь… – буркнула она. – И чего в тебе Витька нашел хорошего? Не поймешь мужиков.
Данное замечание я решила оставить без внимания.
– Как Иван Христофорыч поживает? Я думала, вы к нему навсегда перебрались. Создали ячейку общества. И то сказать, давненько вы замуж не ходили.
– Идем, – поднимаясь, сказала бабка. – Разговор есть.
И мы перешли в ее комнату. Витька отправился с нами, хотя его вроде бы не звали. Теодоровна устроилась на диване, долго возилась, то подушку за спиной поправляя, то подол платья разглаживая, потом уставилась на меня в свой дурацкий лорнет.
– Злишься? – спросила заискивающе.
– Мне вам спасибо сказать за то, что вы меня втравили во все это?
– Вижу, что злишься, – вздохнула старушенция. – Не позвонила ни разу. Вот характер, прости господи.
– Ну, вы тоже звонками себя не утруждали.
– И у меня характер. Я-то постарше буду, а старость надо уважать. Дура бестолковая, как ты не понимаешь: не могла я помереть, внука не похоронив по-христиански и зная, что убийца его безнаказанно по белу свету разгуливает. Вот что у нас за государство такое? – всплеснула она руками. – Все приходится делать самой, даже убийцу искать.
– Разделяю ваше возмущение, – кивнула я. – Не ту страну назвали Гондурасом. А нельзя было просто объяснить, что к чему, без ваших дурацких фокусов.
– Думай, что говоришь-то, – фыркнула бабка. – Скажи я тебе: сыщи супостата, что внука моего жизни лишил, что бы ты ответила? Сбрендила старуха.
– Допустим, но морочить мне голову все-таки не следовало.
– Ну, извини. Уж что вышло, то вышло. Витя, – повернулась она к своему любимцу, – сумку подай.
Витька подошел к шкафу, достал спортивную сумку, довольно большую, и поставил на стол. Расстегнул «молнию» и продемонстрировал мне пачки банкнот.
– Здесь двенадцать миллионов, – довольно сообщила Теодоровна. – Правда, рублей, не долларов. Но все равно неплохо.
Соображала я теперь куда лучше и с усмешкой спросила:
– Выходит, Андрей с дружками адвоката все-таки ограбили?
– Был он у меня в тот вечер. Сумку я потом уже нашла. В дальней комнате. Взяться этим миллионам неоткуда, значит, Андрюшенька.
– А чего в полицию не отнесли?
– Так ведь все равно разворуют. Бери, деньги твои. Заслужила.
Очередное обращение к моей продажности на сей раз больно ранило.
– А у себя оставить не хотите? Или своих денег некуда девать?
– Ты бы хоть подумала, бестолочь, ну откуда у меня деньги. Пенсия, дом этот, квартира да всякий хлам.
– Может быть. Но живете неплохо.
– Так это Витины деньги, – огорошила она.
– А Витя у нас кто? – приглядываясь к любимцу Теодоровны, поинтересовалась я.
– Витя… это Витя, – уважительно заявила старуха. – И миллионы, что в сумке, – для него так, пустяки.
– Вложил деньги в яблочный бизнес? – процитировала я бесконечно любимого мною Фореста Гампа.
– Нет, не в яблочный, но тоже удачно, – ответил Витька.
– Расскажи ей, – проворчала Теодоровна. – А то решит, чего доброго, что ты разбойник с большой дороги.
– Нечего особенно рассказывать, – пожал Витька плечами. – Занимался бизнесом, вкалывал с утра до вечера. А потом скучно стало. Понял, что деньги я всегда смогу заработать, и они потеряли свою ценность.