Глава 1
Крохотная кухня хрущевки едва вместила пятерых человек, и все же они смогли разместиться за столом, на который тетя Маня наставила тарелок с пирогами, киселем и, конечно, кутьей. А вот суп, изумительные холодные щи из щавеля с яйцом, был разлит по пиалам, потому они занимали меньше места. В центре стола стояла кизиловка. И тетя Маня велела Пашке ее разлить.
– Мне не надо, – покачал головой Леша Земских и накрыл свою стопку ладонью.
– Грамульку? Чтоб помянуть?
– Нет, я не буду. Плохо себя чувствую.
– И выглядишь не очень, – заметила тетя Маня. – Лицо красное. Уж не давление ли у тебя?
– Это я обгорел, – улыбнулся Леша.
– Земских теперь морской волк, – хмыкнул Павел и взялся за розлив кизиловки. – Ладно, не хочет пить, пусть не пьет, а мы поднимем стопки за упокой души Сашиного папы.
Похороны Пахомова прошли сегодня. И Оля до сих пор не могла отделаться от неприятного «послевкусия». Народу на похоронах было очень много… Неприлично много! А скорбящих при этом можно было по пальцам пересчитать. Основная масса – это журналисты и те, кто давно желал сплясать на могиле Пахомова. Похороны организовала администрация города. Ее представитель толкнул на церемонии пламенную речь. Но говорил не столько о покойном, сколько о политической обстановке в регионе в частности и в стране в целом. Местные власти из убийства Пахомова решили раздуть громкое дело. Это были не похороны, а какой-то митинг. Присутствовать на нем было неприятно не только тете Мане и Саше, но и Ольге. Поэтому, когда гроб опустили в могилу и мать и дочь кинули на него по горсти земли, она шепнула подруге:
– Я ухожу. Вы со мной?
Саша коротко кивнула. За все то время, что Саша провела на кладбище, она не проронила ни одной слезинки. И не сказала ни слова. Сидела истуканом. Принимала соболезнования отстраненно. Сухо кивала тем, кто подходил к ней, и отворачивалась.
Привез их на кладбище все тот же Пашка. Держался рядом. И когда увидел, что Оля с Сашей двинулись к выходу, а тетя Маня семенила рядом, бросился за ними:
– Вы что, уже домой?
– Да, – ответила Крестовская.
– Так еще же залпы из орудий будут. Потом поминки в социальной столовой – якобы накормят всех желающих.
Саша плотно сжала губы и принялась крутить колеса своего кресла, хотя в этом не было необходимости – Оля везла ее.
– Мы дома помянем, – выпалила тетя Маня. – Я наготовила всего. Так что милости прошу к нам.
– С удовольствием. А Леху с собой не позовем? – Земских присутствовал на похоронах. Держался в стороне ото всех. Явившись, кивнул Оле и Пашке, тете Мане пожал обе руки, а перед Сашей опустился на корточки, заглянул в глаза. Он хотел что-то сказать, но то ли не смог, то ли не захотел. Несколько долгих секунд Пахомова и Земских смотрели друг на друга.
В ее глазах боль.
В его тоже.
Но какая-то она разная…
Оля пыталась понять, что испытывает Леша, но ей это не совсем удалось. Из нескольких вариантов она выбрала самый логичный. Решила, что он просто испытывает вину за своего отца, сделавшего инвалидом Сашу, и именно эта вина наполняет его глаза болью. Потому что Земских вряд ли есть дело до смерти Пахомова. Бесспорно, он сочувствовал Саше, но, если бы испытывал только сочувствие, смотрел бы на нее иначе.
И вот Пашка предложил позвать Лешу с собой. И Саша согласилась.
Через минуту Лешка присоединился ко всем. Они загрузились в машину, и Сашка сорвалась…
Она ревела и стучала кулаками по приборной панели. Хорошо, что «Опель» Пашки сделан добросовестными немцами, иначе развалился бы на части.
– Это было ужасно… Ужасно, ужасно!
Сорокин обернулся назад и с мольбой посмотрел на тетю Маню.
– Сашенька, успокойся, – попросила она и всхлипнула.
Александра закивала головой и схватила бумажный платок, протянутый Пашей. Высморкавшись, она хрипло проговорила:
– Помните «Алису в Стране чудес»? Когда в финале королева крикнула: «Рубите ей голову!», а Алиса отмахнулась со словами: «Да кому вы страшны? Вы всего лишь колода карт!» И они, карты, полетели ей в лицо, и девочка проснулась. Я весь последний час чувствовала себя той Алисой в Стране чудес и очень хотела обратить всю собравшуюся шушеру во что-нибудь неодушевленное.
Тут загремели оружейные залпы, и Саша умоляюще прошептала:
– Поехали отсюда.
Пашка тут же сорвал машину с места, и по прошествии часа вся честная компания села за стол, чтобы помянуть усопшего.
Саша опьянела с двух рюмок. Пашка отнес ее в комнату, уложил. Вскоре ушел – ему позвонил сын и позвал куда-то. Тетя Маня спросила у Леши:
– А это правда, что моему Глебу макака палец отгрызла? – То, кто нашел труп и примерно при каких обстоятельствах, знал уже весь город.
– Вранье, – не моргнув глазом соврал Леша.
– Как представлю… – Тетя Маня, уткнувшись в ладошку, встала к плите. – Кому еще риса с рыбой положить?
– Мы наелись, тетя Маня. Спасибо, все было очень вкусно. Пойдем мы. Вам тоже отдохнуть не мешает.
Оля была того же мнения. Тетя Маня хорошо держалась и когда узнала о смерти сына, и на похоронах, но все ради внучки. А когда Саша уснула, та начала на глазах рассыпаться. Но она и при гостях старалась сдерживать эмоции.
– Да, устала я, – не стала спорить тетя Маня. – Спасибо вам, ребята, что пришли… И что поддерживаете Сашеньку. Вы уж не бросайте ее. Я старая уже, помру скоро… И как же тогда она?
И снова в глазах Леши боль. Как туча на голубом небосклоне – набежала стремительно и заволокла собой солнце.
Земских порывисто обнял старушку. Она прижалась к его груди, но тут же отстранилась и махнула рукой, как будто говоря: идите уже.
И гости покинули квартиру.
По подъезду шли в молчании. Каждый думал о чем-то своем. Оля о Саше. Как она без тети Мани? Когда та умрет, о Пахомовой некому будет позаботиться. Да, она, Ольга Крестовская, поможет подруге, чем сможет, но не станет, как бабушка, посвящать ей свою жизнь. Как и никто другой. Как те же немногочисленные родственники, что присутствовали на похоронах. А это значит, Саше светит интернат для инвалидов.
– Надо что-то сделать, – выпалил Леша, когда они вышли на улицу.
– Ты о чем?
– О Сашиной ситуации. Ей необходимо помочь, причем сейчас, не дожидаясь смерти тети Мани.
– Согласна. Но я не знаю, как…
– Хотя бы квартиру обменять.
– Да на что эту халупу обменяешь?
– Пусть на такую же хрущевку, но на первом этаже, чтоб Саша могла чаще гулять.
– Когда бабушка скончается, все равно некому будет ее вывозить.
– Но она же еще жива!
– Леш, тетя Маня едва держится. Вскоре ей самой нужна будет сиделка.
– И все же квартиру нужно обменять. На нормальную, в новостройке, с пандусами. Сделать первый шаг, следующие дадутся легче.
– Без доплаты? – округлила глаза Оля. – Да это нереально.
– Жилье тут не может быть очень дорогим, так?
– Наверное.
– У тебя есть время, чтобы найти риелтора и прицениться к недвижимости?
– Есть, но…
– Будь добра, займись этим. Если доплатить нужно будет пятьсот-шестьсот тысяч, я добавлю их.
– Ты работаешь матросом на судне. Откуда ты возьмешь такую сумму?
– Продам свою машину. Мне она все равно не нужна.
Оля в упор посмотрела на Земских.
Глаза в глаза.
– Никак не пойму, что с тобой такое, – проговорила она. – Ты не вспоминал не только о Саше, но и о родном городе, в котором до сих пор живет твой отец, и вдруг… Ты приехал сюда на все лето, а Пахомовой готов отдать весьма крупную сумму.
– Ты же ей на зубы денег дала.
– Мы ставим их в обычной поликлинике. Это раз. И два – я никогда не теряла связи с Сашей. Мы дружили все эти годы, пусть и на расстоянии.
Она замолчала. А Леша как будто не заметил этого. Он не отводил взгляда, но его глаза как будто смотрели не на Олю, а внутрь себя.
– Спасибо, что напомнила об отце, – рассеянно проговорил он. – Я должен с ним встретиться.
– Сейчас?
– Сейчас не получится, ведь я не знаю, где он обитает.
– То есть вашу квартиру он… продал? – Оля хотела сказать «пропил», но воздержалась.
– Он ее сдал, как мне сказал Пашка Соколов. Так что я надеюсь найти его через жильцов.
Диалог пришлось на этом прервать, потому что Лешин телефон зазвонил. Извинившись, он отошел в сторону, чтобы поговорить. А Оля присела на лавку. Если Земских сейчас отправится в отель, то они поедут вместе. Сегодня вечером она договорилась встретиться с Олегом. Причем не по делу, а просто так. Косицын пригласил Олю на ужин.
Он нравился ей, этот «мальчик». И его она так же, как Земских, не сразу разглядела.
Оля не верила в любовь с первого взгляда. В страсть – да. Но с ней и такого не случалось. Она ко всем мужчинам долго приглядывалась. Даже к тем, с кем просто собиралась переспать. К примеру, тот, с кем у нее последний раз был роман, француз Мишель, проводящий зиму на Канарах, ждал от Оли ответа «да» почти неделю. И это на курорте, где романы вспыхивают в день знакомства, впрочем, как и тухнут иногда в этот же день.
Алеша был ее первой и самой сильной любовью. Возможно, потому, что к нему она приглядывалась дольше, чем к остальным. Не неделю, не месяц, даже не год… И когда Оля встретилась с ним после долгой разлуки в баре «Приморской», ее сердце дрогнуло. Ей показалось, что чувства все еще живы. И когда они расстались, поплакала у себя в номере. А потом помечтала о том, как они попробуют еще раз и теперь у них все получится.
Но после встречи с Олегом все изменилось. «Мальчик» не то чтобы занял все ее мысли, но оттеснил Лешу на второй план. Крестовская все еще думала о нем, а когда видела, немного волновалась, хотя ей удавалось не показывать этого, но ей уже не хотелось возобновлять с Земских отношения. Лучше попробовать построить новые…
С Олегом.
– Оля, ты куда сейчас? – услышала она голос Леши и встряхнулась. – В гостиницу?
– Да.
– Я тоже. Номеров такси не знаешь?
– Нет. Всегда на Пашином драндулете передвигалась.
– Вот и я… Ладно, поймаем на проспекте машину. Пойдем.
Оля встала с лавки и направилась за Земских. Он продолжал держать телефон в руке и, похоже, писал кому-то сообщение.
– Я слышал, ты завела себе кавалера? – спросил Земских, убрав сотовый в карман.
– Кто тебе это сказал?
– Не забывай, мы живем в одном отеле.
– И ты сплетничаешь с персоналом?
– Обожаю это дело, – криво усмехнулся Леша. – Но в данном случае я просто стал свидетелем разговора администратора ресторана «Приморской» с метрдотелем. Твой кавалер наделал шороха. Обиделся на то, что его не пустили в зал в шортах, и тут же наябедничал своему боссу, чтоб тот разобрался с халдеем.
– Все было не так. Олегу просто нужно было срочно со мной поговорить. А ресторан трехзвездочного отеля не такое уж пафосное место, чтоб в приморском городе в него не пускали в шортах.
– Так это было не свидание?
– Какое тебе дело?
– Никакого. Просто человек, которому звонил твой Олег…
– Он не мой.
– Хорошо, не твой Олег звонил человеку, с которым я очень хотел бы поговорить. Ты не могла бы попросить его устроить нам встречу?
– Могла бы. Но зачем мне это делать?
– Если я скажу, что это касается смерти Пахомова, ты согласишься?
– Нет, пока ты не введешь меня в курс дела.
– Ты знаешь, на кого работает не твой Олег?
– На какого-то важного дядьку.
– Да. Его фамилия Устинов.
– Я что-то слышала о нем. Политик, кажется?
– В том числе. А еще бывший бандит. Не высокого полета, а так, шушера. Отморозок. Потом как-то неожиданно разбогател, облагородился и теперь поражает население щедрыми дарами. Детям – качели, бабушкам – лекарства, юным морякам – кораблик, и так далее.
– И какое отношение этот Устинов имеет к Пахомову?
– В городе считают, что именно он свалил Глеба Симоновича с пьедестала. Но поскольку он все равно не унимался, Устинов мог его заказать.
– Не мог. Потому что еще три дня назад он разыскивал его через частного детектива, а Пахомов умер чуть ли не месяц назад.
Леша остановился. Всем корпусом повернулся к Ольге:
– Олег – тот частный детектив?
– Да, – не стала грешить против истины Оля. – И коль все встало на свои места, давай забудем обо всем этом…
– Не могу, Оля. Я хочу помочь одному человеку. Сказал бы, другу, но мы недавно знакомы.
– Что это за человек?
– Эдуард Корнилов, владелец судна, на котором я работаю, и дока, где нашли тела.
– Вот оно что…
– Все очень сложно и непонятно, – озвучил Олину мысль Земских.
– Неладно что-то в Датском королевстве? – усмехнулась она.
– Это еще мягко сказано. Так ты поговоришь с Олегом?
– Да, конечно.
– Когда?
– Сегодня вечером.
– А ускорить нельзя?
– Можно, наверное. У меня его номер есть.
– Давай ты ему позвонишь, меня отрекомендуешь, потом дашь мне трубку? Мне лучше напрямую.
– Ладно, – немного опешила от такого напора Оля и достала сотовый.
К ужину она спустилась с пятиминутным опозданием, хотя готова была еще полчаса назад. После того как Леша Земских побеседовал с Олегом по телефону, она спросила у Косицына:
– Все в силе?
– Конечно. В шесть я жду тебя в фойе.
– Тогда до вечера.
И вот он, вечер.
Ольга в новом платье стоит перед зеркалом и думает: а не слишком ли она нарядна?
Ее поход по магазинам после недолгой встречи с Олегом в ресторане не удался. Ей не нравилось ничего из того, что было в ассортименте. И Оля на следующий день предприняла еще попытку приодеться. По совету горничной отправилась на рынок. Там она купила шорты, пару маек и сланцы. Все дешевое, некачественное и корявенькое, но выбросить не жаль после нескольких стирок. Но ей еще нужно было платье на выход и босоножки. Эти вещи обязаны отлично выглядеть и хорошо сидеть. Устав бродить по торговым рядам, Оля зашла в свадебный салон, чтобы охладиться под кондиционером. В основном были представлены платья невесты разных цветов и фасонов, но имелись и коктейльные. Правда, все вычурные, безвкусные. И тут Оля увидела платье-сарафан из шифона. Изумрудно-зеленое, с завышенной талией, узким лифом и юбкой-плиссе. Спина открытая. А под грудью золотая шнуровка. Если бы эту вещь увидела ее дочка, то скривилась бы и проворчала: «Отстой». Но Оля влюбилась в платье с первого взгляда, потому что примерно в таком она блистала на выпускном. Только выпускное платье было длинным, а у этого подол неровный – спереди ультра-мини, сзади миди.
– Есть сорок шестой? – спросила Оля у продавца, как загипнотизированная уставившись на наряд.
– Оно одно. И маркировка вряд ли соответствует реальному размеру. Хотите примерить?
Конечно, она хотела. И унеслась в примерочную, моля о том, чтоб платье подошло. Даже на ценник не посмотрела.
– Ну как? – крикнула продавщица.
– Идеально, – ответила Оля. Платье на самом деле село как влитое.
– Можно глянуть?
Крестовская вышла из примерочной.
– Как для вас создано, – цокнула языком женщина. И она сказала это не потому, что хотела продать товар, она на самом деле так считала. И ее мнение совпало с Олиным.
– Я беру.
– Это правильно. А на цену не смотрите, я вам десять процентов скину.
И только тут Ольга глянула на бирку.
– Да бросьте, – расхохоталась она. В цене было не три, а четыре ноля. – Не может оно стоить как дизайнерское. Это же обычный ширпотреб.
– Какой ширпотреб? – обиделась продавщица. – Отличное турецкое качество. Сами поносите, потом еще дочка ваша будет в нем щеголять.
– Это вряд ли, – пробормотала Ольга. И все же платье взяла, благо прихватила с собой банковскую карту.
А на босоножках пришлось сэкономить. Взяла на раз, просто красивые и подходящие к платью.
И вот теперь и босоножки, и платье на ней. Волосы собраны, глаза и губы ярко накрашены. Она такая же, как в семнадцать…
Нет, не всегда, именно сейчас.
Бросив на себя последний взгляд в зеркало, Оля вышла из номера. Спустилась в фойе.
Олег ждал ее возле ресепшена, но не сразу узнал. Бросил взгляд на женщину, что вышла из лифта, отвел глаза, а через пару секунд его всем телом развернуло к ней, будто током дернуло.
– Обалдеть, – выдохнул Олег, когда Оля подошла к нему. – Ты просто фантастически выглядишь.
– Спасибо. Ты тоже ничего.
На самом деле он выглядел отлично. Не фантастически, он же не Джордж Клуни в свои лучшие годы, но и не ничего.
Причесанный, побритый, приятно пахнущий, одетый в легкий бежевый костюм и розовую рубашку.
– На зефирку похож, – не унималась Оля. – Кремово-ягодную.
– А ты на богиню.
– Богини, знаешь ли, тоже разными бывают.
– Знаю. Есть, к примеру, кельтская богиня плодородия Керидвен. Она мать уродливых сыновей Афагдду и Морфана. С последним рыцари даже в бой вступать боялись, потому что считали, что таким страшилой может быть только сатана.
– А при чем тут их матушка?
– Так от осинки не родятся апельсинки.
– Ладно, пока ты меня не заболтал, принимаю комплимент.
– Давно бы так. – Олег выставил согнутый локоть, предлагая Оле за него зацепиться. Когда она это сделала, он сказал: – А теперь проследуйте за мной, леди… – И повел ее к выходу.
– А мы не тут будем ужинать?
– Нет, есть места поприятнее. Неужели тебе не надоела «Приморская»?
– Есть немного.
– Я так и думал, поэтому заказал столик в ресторане с самой изумительной кухней на всем побережье.
– И где же это чудо-заведение находится?
– Не так далеко, как ты думаешь. Полчаса езды. А пока едем, будем наслаждаться шампанским. Я понял, ты любишь брют.
– Да, но… Мы на такси?
– Нет, у нас сегодня личный шофер.
И указал на шикарный черный автомобиль, стоящий у крыльца. Оля не разбиралась в машинах такого класса, поэтому не смогла определить марку.
– Устинов одолжил?
– А кто же? У меня самого обычный «Ниссан», и тот в Ростове, так что если ты со мной из-за денег, то вынужден огорчить, я не богат.
– А я думала подцепить в поезде олигарха, – в тон ему ответила Оля.
– Да, я слышал, многие девчонки берут билеты в плацкарт, чтобы там найти для себя богатых мужей.
С Олегом было легко. Он постоянно шутил, подтрунивал, ерничал, и все это без напряга. Да, немного по-детски. Легкомысленно. Но Оле именно этого не хватало на данном этапе жизни…
Легкости, детскости и легкомыслия.
Водитель, важный дядя в униформе, открыл перед ними дверь.
Забравшись в салон, Оля обалдела. Да в этой машине жить можно! Тут и бар, и телевизоры, и откидывающиеся столики, и встроенные в кресла массажеры.
– Пьер, поехали, – сказал водителю Олег, когда они разместились.
– Его реально зовут Пьер? – шепотом спросила Оля.
– Да, он родом из Франции. Как и бутылка шампанского, которую я сейчас распечатаю.
Олег открыл бар и достал «Дом Периньон». А что же еще могло быть в этой элит-машине?
Оля пробовала это шампанское. И оно ей нравилось. Но, по ее неискушенному мнению, итальянское «Просеко», что стоило минимум в десять раз дешевле, было не хуже.
– Ты как будто чувствуешь себя неловко, – проговорил Олег, разлив шампанское по фужерам.
– Честно признаться, да.
– Почему?
– Вся эта роскошь… Это не для меня.
– То есть я должен был приехать за тобой на мопеде?
– А что? Мне бы понравилось.
– И как бы ты на него села в своем воздушном платье?
– В нем мне тоже не очень комфортно.
– Почему? Ты такая изумительная в нем.
– Я знаю. Но я давно не ношу подобные вещи. Эту купила, повинуясь порыву. Дело в том, что мое выпускное платье было очень похоже на это…
– Эх, жаль, что я не надел сегодня брюки в рубчик и жилет с атласной спиной. Ведь именно в таком виде я явился на выпускной.
– Сегодня ты в костюме зефирки, это круче, чем нарядиться лохом, – подхватила его настроение Оля.
– Какая ты язвительная женщина, – цокнул языком Олег. – Надеюсь, подобреешь, когда выпьешь?
– Можно проверить.
– Тогда давай за это.
– За доброту?
– Именно.
Они чокнулись и сделали по глотку.
– Как тебе? – спросил Олег.
– Я уже пила «Дом Периньон».
– И?
– Мне нравится.
– То есть я правильно сделал, что наклеил фальшивые этикетки на российское игристое?
Оля показала ему язык и повернулась к окну, чтобы понять, куда они едут.
– Я надоел тебе со своими шуточками? – услышала она.
– Нет. Мне они нравятся.
– Оль, если я как-то неправильно себя веду, ты скажи мне. Я растерян.
Она отвернулась от окна и посмотрела на Олега. Сейчас ему можно было дать и двадцать три.
– Я женился в девятнадцать. В двадцать восемь развелся. Пять лет я жил работой, не отвлекаясь на личное.
– Монашествовал? – скептически хмыкнула Оля, хотя могла бы промолчать.
– Конечно нет, но ты сама понимаешь, наверное… Секс найти нетрудно. Но я ни за кем не ухаживал и отвык от этого. Не знаю, как правильно себя подать. Вот и решил пыль в глаза пустить.
– Да я тоже хороша. Вырядилась, как на выпускной бал.
– Нет, ты это не зря сделала.
– Олег, а давай не поедем в шикарный ресторан? Пока далеко не отъехали, вернемся, я переоденусь, и мы отправимся на пляж. Шампанское у нас есть, шашлык в армянском ресторане, что напротив «Приморской», возьмем, и по-простому посидим.
– Ты правда этого хочешь?
– Сейчас понимаю, что да.
– Хорошо. Пьер, разверни, пожалуйста, машину. Мы возвращаемся.
Водитель медленно повернул голову и густым басом проговорил на чистом русском:
– Не глупите. Шанса побывать в «Парадизе» у вас больше может не быть. А по-плебейски вы всегда успеете попировать.
Выдав эту фразу, Пьер снова обратил свой взор на дорогу и покатил дальше.
– Это какое-то особенное место? – поинтересовалась Оля. – И туда, как и в рай, не всякого пускают?
– Вообще-то да, – ответил ей Олег. – Ресторан находится на территории закрытого клуба. Туда вход только для его членов и их гостей. Насчет нас договорился мой работодатель.
– Вот как! Тогда в «Парадиз». – Она залпом опустошила фужер. – И, Олег, налей даме еще шампанского.
Глава 2
Мужчина бежал по берегу моря. Волны лизали его ноги, брызги летели в лицо. Вода была теплой, но его тело покрыли мурашки.
Добежав до спасательной вышки, Эдик плюхнулся на первую ступеньку лестницы и вытер влагу со лба и щек рукавом рубашки. Если б видела жена, как он непочтительно отнесся к шелку, соединенному в изделие именитым итальянским дизайнером, упала бы в обморок.
Эдик давно не бегал. И даже не предполагал, что так запыхается. У него было отличное тело от природы, и не хуже метаболизм, поэтому он плевать хотел на тренажерные залы. В гольф играл, да, но там либо пешочком по лужайке фланировал, либо на машинке гонял.
Сейчас был вечер. Но не поздний, и солнце еще щекотало небесное брюхо, иначе говоря, горизонт, заходящими лучами. Корнилов ехал с деловой встречи в областном центре. Дорога частично шла вдоль моря. Дорога была новой, но Эдик ездил по ней бесчисленное множество раз. У Корнилова имелся шофер, и он на сам пейзаж за окном не обращал внимания. Ничего нового там явно увидеть нельзя, поэтому в дороге предпочитал заниматься делами. А если не было настроения работать, играл на планшете в «Змейку» или «Злых птиц». Да, это детские забавы, но взрослых Эдику хватало в жизни.
Но в этот вечер Корнилову не хотелось пялиться в экран компьютера, и он просто смотрел в окно. Пейзажи были ничем не примечательными. И все же его кое-что привлекло. Заставив водителя остановиться, Эдик вышел из машины.
– Жди здесь, – бросил он шоферу и, перешагнув парапет, спустился с насыпи.
Впереди десятиметровая полоса мелкой, похожей на песок гальки. За ней море. Берег неровный. Изрезанный, ломаный. Но в море нет больших камней или плит. Берег хороший. Эд, стянув мокасины и закатав штаны, двинулся к кромке воды. Зашел по щиколотку и повернул голову вправо.
– Это же она, – пробормотал Эд. – Вышка из моего сна…
«Нет, она похожа на ту вышку, – возразил он себе. – Потому что все спасательные вышки выглядят примерно одинаково…»
И все же… когда он увидел из окна автомобиля ЭТУ, накренившуюся, облупленную, что-то подсказало – ОНА. Эд несколько секунд пребывал в замешательстве, после чего велел шоферу остановиться.
Эдик осмотрелся. Ему казалось, он никогда не был на этом месте. Это вдалеке от населенных пунктов, и попасть сюда можно только случайно. И то в последнее время, потому что трасса пролегла поблизости. Но, с другой стороны, раз есть вышка, то когда-то на этом участке берега массово бывали люди. А значит, мог попасть и маленький Эд.
Он вынул телефон, чтобы определить местоположение. До родного города, ближайшего, двенадцать километров, а поблизости только деревня, но она в горах. И больше ничего. И все же Эд нутром чуял, это ТО место, из его кошмара.
Осознав это, он швырнул мокасины на гальку и побежал к вышке. И волны лизали его ноги, как во сне, вот только никакого счастья Корнилов не испытывал. Зато, когда добежал, ничего страшного не случилось. Одышка – не в счет. Когда дыхание нормализовалось, Эд позвонил своему помощнику. Переслал ему координаты места и велел узнать, не было ли когда-то здесь чего-то хоть сколько-нибудь примечательного. После чего пошел обратно.
Вернувшись в машину, Эд позвонил Земских. Тот не ответил.
Леша нравился Эдику. Но он был какой-то странный. Даже если не брать в расчет то, как он распорядился своей жизнью. Просто уж очень он себя противоречиво вел. То рубаха-парень, то бука. То душевен, то точно лед. То женщин глазами пожирает, то смотрит сквозь них, будто никаких желаний не испытывает…
И только к морю у него одно отношение – восторженное.
Зазвонил телефон. Эдик глянул на экран. Алексей Земских.
– Привет, – поздоровался Эдик.
– Здравствуй. Извини, не мог ответить, был на встрече.
– Какие мы важные, – усмехнулся Корнилов. – Я тоже. Может, по пивку вдарим через часик?
– Давай.
– Ты все еще в «Приморской»?
– Да. Завтра выселяюсь. Артур мне флигель сдал в своем доме, буду там обитать.
– У него, насколько я знаю, прямо на берегу дом?
– Ага.
– Только он, мягко говоря, не очень шикарен?
– Совершенно потрясающая деревянная хибара. Ветхая, но колоритная. Душ, правда, на улице, но это и неплохо, бодрит лучше, зато унитаз есть в доме. А в саду алыча, гранаты, виноград. И птичья семейка живет на платане…
– Совсем вы в столицах своих одичали, – притворно вздохнул Эд. – Птицам и алыче радуетесь. А лейке на заднем дворе, которую Артур душем зовет, умиляетесь. Только ты учти, поздней осенью твой флигель остывать начнет, он не отапливается. И мыться на улице ты уже не сможешь, если, конечно, в Москве закаливанием не занимался…
– Не думаю, что доживу до поздней осени, – произнес Алексей надтреснутым голосом.
– В смысле, не останешься у Артура? Сменишь жилье?
– Да, именно. Ладно, до встречи.
И отключился.
«Снова странности, – мысленно проворчал Эдуард. – Вот он щебечет, точно птичка из сада капитана «Бывалого», а секунду спустя уже как дикобраз – выставил иголки, и не трогайте его…»
Только Корнилов телефон убрал, снова звонок. Жена.
– Мася, ты где?
– В дороге. Еду с района.
– Когда дома будешь?
– Часа через три, мне еще в одно место надо заскочить.
– Ну во-от…
– А что такое?
– У меня есть кое-какая информация для тебя, – многозначительно проговорила Полина. Видимо, узнала что-то от своих подружек об убийствах.
– Так излагай, я слушаю.
– Не по телефону же, – возмутилась она.
– Хорошо, пошли с почтовым голубем.
– Мася, я не шучу. Мне есть что тебе сказать. И это нужно сделать ЛИЧНО.
– Ладно, я заеду домой на десять минут. Их будет достаточно?
– Я постараюсь быть краткой.
– Умничка.
– Не устаю повторять, что тебе несказанно повезло с женой.
На этом Полина разговор закончила.
Эд, написав Земских смс: «Задержусь минут на 20» – и дав команду водителю, убрал телефон и откинулся на сиденье. После пробежки по берегу его клонило в сон, и он решил немного подремать.
На крышу «Приморской» Корнилова проводил администратор ресторана. Пока поднимались, он сообщил, что господин Земских уже его ожидает. Заказал пива, а к нему ничего. Не желает ли Эдуард Константинович крабов? Или строганины? Рыбных палочек, орешков, чипсов?
– Борща я хочу. Сделайте побыстрее. С остальным решим.
Админ тут же удалился, а Эд нырнул под балдахин вип-ложи.
Земских сидел на диване и потягивал пиво из стакана емкостью 0.33.
– В мензурках не было? – спросил Эд, пожав привставшему Леше руку.
– Безалкогольное только в таких емкостях.
– Надеюсь, мне ты не его заказал?
– Нет, местного, бочкового, темного. Сегодня свежее привезли, я видел, как разгружали.
– А ты чего ж не полакомишься?
– Я сегодня не в настроении… – И поморщился, будто у него что-то болит.
– Крабов будешь?
– Нет, я сыт. Да и наелся я за последние дни морепродуктами, не хочется их.
– Как можно чем-то наесться, не понимаю. Если ты что-то любишь, тебе это не надоест. А нет, так и нечего давиться.
– Я больше десяти лет питался правильно. Ограничивал себя, чтобы не растолстеть, не отрастить холестериновых блях, уберечься от сахарного диабета… Да еще у меня гастрит… В общем, кашка, паровая рыба и вареная курятина, тушеная цветная капуста, шпинат. Но за последнюю неделю я перепробовал почти все из того, чего себя лишал. И что ты думаешь?
– Оказалось, что каша и шпинат вкуснее крабов и борща?
– Ты угадал.
– За долгие годы ты полюбил эту пресную пищу. Еда, она как женщина! Вот живешь с одной, скромной, доброй, понимающей, но неказистой, закомплексованной…
– Пресноватой?
– Да. Заставил себя жениться на ней, потому что понимал, это правильно. Но на эффектных девиц всегда заглядывался и вот однажды решился изменить своей «вареной курятине» с «цыпой с перчиком». Попробовал – понравилось. Второй раз вроде тоже ничего. На третий уже как-то не так остро или слишком остро, что тоже ничего хорошего. И понимаешь, что привычная, она и есть лучшая.
Леша поаплодировал Эдику:
– Отлично сказано! Только ты женат на красотке чуть ли не двадцать лет. Не тебе рассуждать о вареных курочках.
– Ты знаешь мою жену?
– Нет, но ребята с «Бывалого» говорят, что она просто огонь, замечу, со всем уважением говорят. И с годами становится только эффектнее.
«Боюсь, с «чили» она уже переборщила, – подумал Эдик. – Пока у меня только во рту палит, но со временем заработаю язву…»
Естественно, супруге Эд изменял. Природа одарила его щедро, и с годами Корнилов не стал слабее как мужчина. Его так же волновали женщины, организм требовал еженедельного секса, если куча дел, и ежедневного в более-менее свободные периоды. А так как Паулина его не возбуждала, Эдик искал секс на стороне. Предпочитал стабильные отношения, но не брезговал и разовыми. Выбирал женщин одного типа: крепких, но не толстых, длинноногих, грудастых, миловидных и с минимумом косметики на лице, не говоря уже о «тюнинге». Цвет глаз, волос и возраст значения особо не имели. Была у него юная блондинка, которой он в течение двух лет оплачивал учебу в институте, а была и рыжая бестия за пятьдесят. Эта ничего материального от Эда не требовала, но желала сексуальных утех два, три раза в неделю. Но он не всегда мог обеспечить ей регулярный секс, из-за чего и расстались. А жаль. Женщина очень ему нравилась, но не отменять же из-за нее встречи?
– Я должен тебе кое-что рассказать, – выдал Алексей после того, как перед Эдуардом возникла кружка пива.
– Валяй.
– Я сегодня говорил с Устиновым по телефону.
– Да ладно? Это как ты до него добрался?
– Через частного детектива, который на него работает.
– А до детектива как?
– Моя… кхм… одноклассница с ним… не знаю, как сказать…
– Леш, ты чего мямлишь? – удивился Эд.
– В общем, моя первая, еще школьная, любовь, как и я, сейчас тут. Хотя я в Москве жил все эти годы, она в Самаре. Но вот как-то так произошло… Черт, я начал «такать».
– Не отвлекайся.
– Мы живем с ней оба здесь, в «Приморской», и общаемся.
– У вас?..
– У нас ничего. Но Оля, ее так зовут, в поезде познакомилась с парнем… – Леша обхватил голову и шумно выдохнул. – Фу, запутываю тебя, дурак. Можно объяснить проще. Он, этот парень, – детектив, который работает на Устинова.
– Мне все еще не до конца понятно, но пофиг. Как поговорили с Устиновым?
– Нормально. Я ему про тебя рассказал.
– Зачем? – Эдик едва пивом не поперхнулся.
– Так я только из-за тебя на него и вышел. Мне до всех этих городских разборок дела нет. Я матрос на рыбацком судне. Живу одним днем, а единственная мечта у меня – достичь маяка. Ты же планируешь как минимум дожить тут до старости, я хочу помочь тебе решить проблемы.
– Спасибо, я тронут.
– В общем, завтра Устинов нас с тобой примет. Хотел утром, да мне надо в новое жилье вселиться, потом палубу на «Бывалом» отдраить и трюм. Смогу только после обеда.
– Ты веришь, что этот разговор что-то решит?
– По крайней мере прояснит.
– Тоже не факт.
– Увидеть в реальности Наполеона в берете тоже дорогого стоит, – с серьезнейшей миной выдал Алексей.
Эдик рассмеялся и подвинул к себе борщ, успевший подстыть. Отправив в рот одну за одной три ложки, он откинулся на диване и поделился с Лешей тем, что узнал от жены:
– Останкам, найденным на «Юнге-2», почти двадцать лет.
– Ты это серьезно?
– Более чем.
– То есть тела пролежали на корабле все эти годы и никто их не обнаружил? Но «Юнгу» списали гораздо позже.
– Да, одиннадцать лет назад. И тогда на борту никаких покойников не было. Потому что я лично все проверял при покупке дока. Как крыса, прошарил каждый закуток.
– И что же получается?
– Останки лежали где-то в другом месте, их перенесли на «Юнгу-2». Моя супруга, Поля, дружит с женой местного начальника РОВД. Та подслушала рабочий разговор мужа, сообщила моей благоверной, она мне, я тебе.
– Больше никакой информации? Останки не идентифицировали?
– Я больше ничего не знаю, но вряд ли.
– Во всем этом должен быть какой-то смысл.
– Да, но я пока не вкуриваю – какой.
– Может, «Юнгу» собирались затопить со всеми телами на борту?
– Судно не выведешь из дока, оно не на ходу. А если топить на месте, так легче тела свезти на моторке в море да выбросить.
– Какие страсти у вас тут творятся, с ума сойти!
– Да уж, покой нам только снится.
Тут на крыше показалась шумная девичья стайка. Барышни разного возраста и роста, но все как на подбор эффектные. Пожалуй, даже с перебором.
– О, подружки моей супруги заявились, – сделал кислую мину Эдик. – Цыпы с перчиком. Сейчас мохито напьются, кальяна накурятся и будут тут отжигать…
– Да и пусть.
– Не хочу я их видеть. Изжога. Пойдем в обычную пивнушку?
– В палатку на берегу?
– Во!
– Мне все равно, пошли.
– Только так уйдем, чтоб эти куры не видели…
И, залпом допив пиво, вынырнул из-под балдахина. Леша последовал его примеру.
Глава 3
Он лежал в кровати и смотрел в потолок, похоже, это скоро войдет у него в привычку. На потолке не было ничего интересного, даже мухи или паука. Серебристые панели, в них споты. Леша пересчитал сначала лампы. Затем количество панелей. Прикинул, какие деньги были затрачены на установку потолка.
Это заняло пять минут…
А впереди вся ночь.
Он знал, что не уснет. Хотя день был суматошным, да еще это недомогание…
Но он знал, что не уснет.
Земских встал, включил чайник. Когда вода закипела, заварил ромашку и кинул в нее имбиря. С кружкой Леша вышел на балкон. Завтра он решил пойти в ИХ квартиру, чтобы поговорить с арендаторами и узнать, как связаться с отцом. Ему необходимо помириться с папой перед смертью.
Они не виделись пятнадцать лет. Столько же, сколько с Олей и Сашей.
Эти трое были так близки Алексею, как никто. Но когда произошел взрыв, привычный мир младшего Земских погиб под ударом мощной бомбы, их всех отбросило далеко-далеко… А он встал, отряхнулся и пошел дальше, но уже другим человеком.
От тяжелых дум Лешу отвлек свист. Земских свесил голову с балкона и увидел под ним Мартина. Тот сидел на бордюре с сигаретой в зубах и таращился на Лешу.
– Ты еще и свистеть умеешь? – удивился тот.
– Нет, не умеет, – услышал в ответ. – Как ни учу, не дается ему эта наука.
Из-за колонны, поддерживающей галерею здания, показался ухмыляющийся Эквадор. Он тоже курил. А в руках боцман держал бутылку и три огромных персика.
– Спускайся, прогуляемся, – предложил Эквадор.
– Если только недалеко.
– До моря.
– Хорошо, я через пару минут буду.
Леша прошел в комнату, взял со спинки стула спортивную кофту и хотел уже выходить, но вернулся к мини-бару, чтобы достать сыр косичкой. Еще позавчера купил, повинуясь страстному желанию, но желание сразу пропало. Не возникло и сейчас, а вот Мартин будет рад угощению.
Когда Леша вышел из гостиницы, то столкнулся нос к носу с Ольгой Крестовской. Она была не одна, а со спутником.
Тот самый Олег?
– Добрый вечер, – поприветствовал парочку Леша.
– Добрый, – ответил Олег, а Оля просто улыбнулась. Она была босой. Но в красивом платье.
– Ты решила переплюнуть Золушку и потеряла сразу обе туфли? – улыбнулся Леша.
– Я выкинула их, – беспечно махнула рукой она. – У одной ремешок оторвался.
– Вы знакомы? – поинтересовался Олег.
– Это тот самый Алексей.
– А, вот оно что! Приятно познакомиться. А я Олег Косицын. – Детектив протянул Земских руку, тот пожал. – Вы куда на ночь глядя?
– Прогуляться с друзьями.
Тут из-за поворота показались они, друзья. Эквадор, дующий из горла свой портвейн, и Мартин с сигаретой.
– Леха, чего застрял? – прокричал боцман, оторвавшись от портвейна.
– Да, да, иду. – Он свистнул Мартину, и мартышка, отбросив «бычок», бросилась к нему, чтобы забраться на руки. Сделав это, Мартин вцепился в косичку сыра и потащил ее в рот.
Пьяненькая Оля хотела обезьянку погладить, но Мартин оскалил на нее зубы. После того как его чуть не убили за кусачесть, парень предупреждал, прежде чем нападать.
– Ой, какой грозный, – хихикнула Оля.
– Он к женскому полу не привык. Вот и чурается.
– Мартин – настоящий морской волк, – рыкнул Эквадор. – А бабы на корабле к беде.
Леша пожелал парочке спокойной ночи и уже на ходу бросил Оле:
– Красивое платье.
– Я знаю, – услышал в ответ.
«А я УЗНАЮ, – мысленно продолжил диалог Леша. – Почти в таком виде ты предстала перед нами на выпускном балу. И не было девушки прекраснее тебя не только в актовом зале школы, но и на всей планете. И конечно, не из-за платья. Ты светилась изнутри…»
– Какая краля, – цокнул языком Эквадор.
– Поуважительнее, пожалуйста, это мой хороший друг.
– А ты не из этих?.. – подозрительно спросил боцман.
– Каких?
– Ну, которые как море… голубые.
– Нет.
– Тогда я не понимаю, как можно дружить с такой кралей.
– Ты, Эквадор, много чего не понимаешь.
– Например? – Боцман набычился.
– Как может человек пять лет учиться в институте, потом устроиться в какое-то учреждение, проработать в нем сорок с лишним лет, уйти на пенсию, заиметь дачу и провести на ней остатки своей недолгой жизни.
– Это да, – расслабился Эквадор. Он не имел даже среднего образования, поэтому остро реагировал на тех, кто пытался его упрекнуть в незнании или непонимании чего-то. – Если еще все это время одна и та же баба с тобой, это капец. Что за жизнь? Какое-то тюремное заключение…
– А меж тем такая жизнь считается благополучной.
За разговором они дошли до моря. Сели на перевернутую лодку. Боцман протянул Леше свое пойло. Земских не стал отказываться, взял бутылку. Но пить портвейн тоже не стал, только сделал вид, что делает это.
– Закуси, – Эквадор протянул ему персик.
Леша содрал кожу с бочка́ и впился зубами в мякоть. Сок брызнул на лицо, потек по рукам, но попал и в рот… Давно Леша не пробовал такой вкуснятины!
– Я уже и забыл, какие на вкус настоящие персики, – сказал он, утираясь.
– Это они еще не поспели до конца. То ли будет в августе. – Эквадор отдал Леше оставшиеся персики, велел есть. Земских предложил один Мартину, но тот был поглощен сыром.
– А у Артура в саду они растут?
– Вроде. Я не очень фрукты люблю.
– А что любишь? Кроме портвейна, разумеется?
– Рыбу. А особенно суп из нее. Мой любимый «Буйабес».
– Я не слышал о таком.
– Марсельская уха. Готовится из самой дешевой рыбы. Но от этого супа не оторваться. Если б я и вернулся в Марсель, то только из-за «Буйабеса».
Боцман хлебнул портвейна и сполз на гальку, чтоб привалиться к лодке спиной. Леша последовал его примеру. Так удобнее было сидеть, а камни пусть и остыли, но были комфортной температуры.
– Артур говорил, что ты мечтаешь добраться до маяка на далеком мысе…
– Ага.
– Хочешь, прямо сейчас отправимся?
– Нет.
– Да давай. Дело-то плевое…
– Мне уже говорили это. И предлагали то же, что и ты. Но я пока не готов.
– Не желаешь жить без мечты? Понимаю. Я осуществил свою шесть лет назад и теперь не могу придумать другой… Что-то, конечно, идет на ум, но это так… желания… Не мечта.
– А какая была у тебя?
– Эквадор. Я в пятом классе учился, когда видел в учебнике по географии фото с Галапагосских островов. Ну, ты представляешь, наверное, живописные бухты с кристальной водой, белоснежные пляжи, кораллы, гигантские черепахи. У меня аж дух захватило от восхищения. Стал читать про них и про страну в целом. Эквадор, это же экватор по-испански, кстати, я отлично владею испанским тоже благодаря мечте, и меня одно это в восторг приводило. Считай, поясок на талии Земли. А Галапагоссы красивейшая пряжка на нем.
– Да ты поэт!
– Да, и стишки на ум приходят после пары литров портвейна. Но не о том речь. Короче, загорелся я идеей попасть туда. И не просто посмотреть на красоты, а жить остаться. Нашел для себя рай на Земле, и было мне тогда двенадцать. Все, что я делал после, это шел к цели.
– Ты, как я слышал, в нашу мореходку после девятого класса поступил, но бросил учебу через год?
– Да, потому что меня на судно одно и без корок взяли. Я рожден для мореплавания, меня не нужно этому учить. Так что в шестнадцать начинались мои странствия по большим водам.
– Как тебя родители отпустили?
– Сирота я. Бабка воспитывала, а ей только лучше, что я свалил, забот меньше.
– И через сколько же лет ты добрался до рая?
– Через столько же.
Алексей поразился. Это, выходит, Эквадор всего на два года его старше. А он-то думал, ему за пятьдесят.
– И каковы были ощущения? – спросил Земских, не сдерживая жгучего любопытства.
– Восторг, Леха, вот что я испытывал, плавая в бухтах, катаясь на черепахах, нежась на похожем на сахар песке. И страна мне понравилась. От столицы Кито я в восторг пришел. Это же бывшая испанская колония, и там так уютно…
– Я понять не могу, зачем же ты вернулся?
– А понять меня легко на самом деле… Вот представь, живу в раю день, два, неделю. Наслаждаюсь. Но картинка-то не меняется. Хочется ее… – Он пощелкал пальцами, подбирая нужное слово.
– Разнообразить, – подсказал Земских.
– Точно! И ты идешь туда, где не был и чего не видел в учебниках и на туристических проспектах.
– В бордель?
– Если ты об этом, – боцман провел пальцами по векам, – то эти татухи меня меньше всего расстроили. В конце концов, их можно свести, но я оставил на память. В борделях Кито, кстати, самые горячие и добрые женщины в мире. – Он нащупал бутылку и одним глотком ее опустошил. – Но жить между пляжем и борделем я не захотел. Не потому, что это неправильно или еще чего… Просто я боялся, что, если останусь, Эквадор перестанет быть для меня раем.
– Это довольно поучительная история, – заметил Леша.
– Серьезно?
– Даже философская.
– Ой, да не тренди. Лучше посоветуй, о чем мечтать теперь?
– О тихой старости в окружении детей и внуков, например.
– Не, не, это не мое.
– А если женщина будет как героиня «Пиратов Карибского моря» в исполнении Киры Найтли?
– Слишком тощая.
– Да я о ее характере, силе духа, преданности, смелости, авантюризме.
– Даже если такие бабы и существуют, они выбирают кого? Смазливых, чистых душой Тедов Тернеров. И это справедливо. А я выбираю шлюх. Мне они по нраву. Чтоб первый раз переспать, ты платишь, она идет, не ломается, как эти все «порядочные», а потом, если ты к ней по-человечески, с душой, она вся твоя станет.
Боцман повернулся к Земских и долго смотрел на него, прежде чем спросить:
– А почему ты, Тед Тернер, так и не нашел свою Элизабет?
– Нашел, но потерял.
– Если она не умерла, все еще можно исправить.
– Нельзя, потому что я почти умер.
И сам испугался того, что произнес.
Запретная тема! Она не подлежит обсуждению.
– Проговорился, – хмыкнул Эквадор. – А я все думал, когда ж из тебя ЭТО вылезет.
– Что ЭТО?
– Ты не жилец. Я сразу почувствовал. Как говорится, рыбак рыбака видит издалека.
– Постой… Ты хочешь сказать, что… чем-то болен?
– Не знаю, я не хожу к врачам.
– Тогда с чего ты взял, что не жилец?
– Мощный перуанский колдун напророчил смерть в сорок один год.
– Ха! У меня линия жизни чуть ли не вокруг запястья оборачивается. Мне все пророчили долгую жизнь.
– Нет, ты скоро умрешь.
– Это тоже тебе колдун перуанский сказал?
– Он научил меня нюхать людей. – Боцман демонстративно повел своими большими волосатыми ноздрями. – И вот от тебя пахнет смертью.
Леша воздержался от скептического замечания. Потому что знал – болезнь имеет свой неуловимый запах. Он сам замечал его, когда оперировал пациентов с раком костей или некрозом тканей. Но от Эквадора ничем, кроме рыбы и перегара, не пахло. Поэтому он сказал:
– Я, может, и умру скоро, но ты, друг мой, проживешь до старости. Верь мне. Я тоже умею нюхать людей. А еще видеть будущее. И в сорок один год ты скорее переродишься. Влюбишься, женишься и заведешь пару детишек. Мальчика и девочку. Пацана назовешь Мартином. – Обезьяна тут же отреагировала, повернув мордочку к Леше. Тот погладил ее по спинке. – Но не в честь мартышки.
– Слава Посейдону. А в честь кого?
– Мартина Лютера Кинга, борца за гражданские права чернокожих.
– Это еще в честь чего?
– Твоя жена будет негритянкой.
– Отлично, я люблю негритянок. А дочку? Как будут звать ее?
– Ассоль.
– Как героиню «Алых парусов»? – блеснул знаниями боцман. – А что, мне нравится. Девочка с таким именем просто обязана удачно выйти замуж…
Эквадор хлопнул Лешу по плечу и хохотнул:
– Подбодрил так подбодрил, спасибо, друг!
– Я так вижу, – важно изрек Земских.
– Болтаешь ты складно, вот что. Но, знаешь, у меня перед глазами картинка эта прямо ожила…
– Как в учебнике географии за пятый класс?
– Ага. И я подумаю над этим. А что касается тебя…
– Не надо про меня, – попросил Леша. – И я надеюсь, ты никому не скажешь о моей болезни.
– Я могила. А что у тебя?
– Рак.
– Блин, для такой страшной болезни твоя мечта слишком мелкая.
– Да уж какая есть.
– Что-то я трезвею, – вздохнул Эквадор. – Надо еще в топку топлива подбавить.
Мартин, расправившийся с сыром, заулюлюкал. Видимо, тоже был не прочь запить лакомство портвейном.
– Тогда вы идите за топливом, а я вернусь к себе, – сказал Леша и стал подниматься, но Эквадор поймал его за руку:
– Нет, ты с нами.
– Завтра вставать рано, и дел полно, так что я лягу.
– Не, друг, пока ты в силах, живи… На том свете отоспишься. Мы зайдем сейчас за портвейном, а потом я тебе кое-что покажу. Обещаю, не пожалеешь.
Леша колебался всего несколько секунд, а затем решительно сказал:
– Согласен.
Они стояли у подножия горы, напоминающей своей формой голову немецкой овчарки.
– Знаешь, как она называется? – спросил Эквадор.
– Нет. И я вообще не помню такой горы. Но как это возможно? Я же вырос тут.
– Это «Комиссар Рекс».
– Пес из давнишнего немецкого сериала? А что, удачное название.
– Местные дети дали. А что ты не помнишь эту гору, так это нормально. Во времена твоего детства она была обычной, как все остальные. Но пять лет назад просела, внутри были пустоты, и у нее появились уши.
– Теперь это местная достопримечательность? Как Медведь-гора в Крыму?
– Была бы тут туристическая зона, может, что-то и придумали бы гиды. Но вообще-то место опасное. К «Рексу» даже близко подходить не рекомендуется. Видишь? – Он указал на запрещающие таблички. Боцман взял не только портвейн, но и фонарь, им и посветил. А вот Мартина оставил на «Бывалом», как тот ни возмущался. – Гора может обвалиться в любой момент.
– Чего же мы делаем возле нее?
– Я обещал тебе кое-что показать, так? – Леша кивнул. – Ну, вот сейчас и покажу. Пошли.
– Так опасно же…
– Ты как не помираешь! В твоем ли положении быть сыклом?
– Как раз да. Мне осталось немного, и, как ты сам сказал полчаса назад, нужно жить, пока в силах.
– Нет, если не хочешь, то… – Эквадор развел руками и скорчил такую гримасу, которая и Мартину бы не удалась. – Как хочешь. Я уговаривать не буду. Для тебя же стараюсь…
– Ладно, веди.
Боцман просиял и, схватив Лешу за руку, повел к горе.
– Ступай осторожно, – напутствовал он. – Порода крошится. И главное, ничего не бойся. Я уже бывал внутри и, как видишь, жив.
– Так мы?..
– Да. В брюхо «Комиссара Рекса».
Они обогнули гору, затем взобрались по ней метров на пять. Эквадор передал в руки Земских фонарь и бутылку, велел светить в определенном направлении, а пить, если он пожелает, осторожно, в этой партии градус выше.
Леша ради интереса открутил крышку, сначала понюхал, потом пригубил портвейн.
– Да это же спирт, разбавленный вишневым соком, – просипел он, едва не задохнувшись.
– Не было времени на правильный процесс, – ответил боцман.
– Или сока не хватило?
– Мой напиток сложен в приготовлении. Это тебе не просто «отвертка».
– Даже со мной рецептом не поделишься? Я ведь все равно его с собой в могилу унесу.
Это было ново для Леши – шутить на тему своей скорой кончины. Но ему понравилось. Жаль, что нельзя с другими так же позубоскалить. Разве что с Валеркой Фоминым, он бы подыграл, да находится далеко.
– Я добавляю в домашнее красное вино спирт, вишневый сироп и корицу. Есть еще секретный ингредиент, но я его даже лежащему на смертном одре не сообщу.
Все то время, что они вели диалог, Эквадор осматривал и ощупывал валуны, наваленные у основания горы. Наконец он воскликнул:
– Нашел!
Леша подошел к нему и увидел, как боцман хватается за один из камней размером с морозильную камеру или газовую плиту и двигает его.
– Силен ты, брат, – восхитился Леша. Он бы такую глыбу с места не сдвинул, лишь пошатнул. А боцман, пусть и с большим усилием, на его лбу вздулись вены, откатил камень на полметра.
– Я как Астерикс… или Обеликс? В общем, тот, кто в детстве упал в чашу с волшебным зельем. – Боцман отобрал у Земских бутылку, сделал глотка три, крякнул. Он был уже пьян, но стоял ровно, говорил внятно, только глаза затуманены и воняет изо рта так, что от одного его дыхания закусить хочется. – А теперь лезем!
– Куда?
– Туда! – Он указал в расщелину, до этого загороженную валуном.
– Я не пройду, – прикинув ее размеры, сказал Земских.
– Это тебе только кажется. Давай за мной.
Забрав фонарь, Эквадор присел на корточки и протиснулся между скальных «створок». Земских ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Получилось вполне удачно. Даже не повредился, ободранный локоть не в счет, и футболку не порвал.
– Теперь ползем, – бросил через плечо Эквадор. – Но метра четыре, не больше.
По-пластунски они преодолели это расстояние. Впереди оказалась еще одна расщелина, у́же предыдущей.
– Тут аккуратнее, можно пораниться.
Но Леша уже ничего не боялся. А тем более каких-то ран! Они находятся под тоннами нестабильной скальной породы. В любой миг гора может обвалиться, и тогда они в лучшем случае погибнут. В худшем же – будут заживо погребены. Первые секунды Леша думал об этом с ужасом, но теперь у него появился кураж. Он готов был посмотреть смерти в лицо. Правильно сказал Эквадор, глупо человеку в его положении быть… кхм… сыклом.
Протиснувшись в узкую и крайне неровную щель вслед за боцманом, Леша встал на ноги. Они находились в пещере. А когда Эквадор осветил ее, Земских присвистнул – пещера оказалась большой. Не только можно распрямиться, но даже если руки поднимешь, до потолка не достанешь.
– Нет, сейчас это жалкое подобие того, что было когда-то, – услышал он голос своего спутника. Он гулко отдавался в стенах пещеры. – Кладовка, считай. А был дворец. Видишь, как все осыпалось?
– В наших горах много пещер. Почему ты привел меня в эту?
– Не в эту. В другую. Сейчас покажу.
И повел в одну из галерей. Галерей было штук шесть, но только две не завалило окончательно. Та, которую выбрал Эквадор, вела еще в одну пещеру, но небольшую, размером с комнату, только с очень высоким потолком. Однако смотрел Леша не вверх, а вниз. На полу стояло множество ящиков, и он спросил:
– Что в них?
– А ты посмотри.
Земских присел на корточки и открыл первый попавшийся.
В нем коробки. Судя по рисункам и надписям – с духами. «Пуазон», «Клема», «Опиум». У Лешиной мамы были «Мадам Клико», их он тоже нашел. Мама дорожила этими духами, потому что стоили они чуть ли не треть ее зарплаты.
– Это контрабанда? – спросил у Эквадора Леша, хотя ответ был очевиден.
– Да, причем залежи многолетней давности. Смотри. – Он прошел к батарее из одинаковых коробок. Снял с верхней крышку и достал содержимое:
– Видишь?
Да, Леша видел. Боцман держал туфельку фасона «лодочка» с каблучком «рюмочка». Такие были в моде в конце восьмидесятых годов прошлого века.
– А что тут еще есть? – поинтересовался Земских.
– Полно всего. Но ничего заслуживающего внимания.
– То есть одно барахло?
– По теперешним временам да. Но ты представь, сколько это все стоило когда-то. Тут же десятки советских рублей: «Волга» и кооперативная квартира. Или дача и моторные лодки.
Земских ради интереса вскрыл еще один ящик. В нем косметички и кошельки с ярлыками «Шанель», «Диор». Скорее всего, это были подделки, но качественные. Изготовлены из кожи, аккуратно сшиты. Даже сейчас их купили бы, не потеряй они товарный вид, а уж в восьмидесятые-девяностые…
С руками бы оторвали!
– Как ты нашел эту пещеру Али-Бабы? – спросил Леша, продолжив копаться в «сокровищах».
– Случайно, – усевшись на пол, начал рассказывать Эквадор. – Я же не ваш, не местный. И как приехал сюда, а было это как раз пять лет назад, до того, как гора превратилась в «Комиссара Рекса», стал территорию, что в радиусе пяти километров от порта, обследовать. И вот как-то гуляю себе, вечером дело было, и вижу человека. Бежит в гору, торопится. И раз, за камень взялся, отодвинул – и нырк внутрь, как гном какой-нибудь.
– Тот самый камень, который ты откатил пятнадцать минут назад? – не поверил Леша. Таких Обеликсов, как Эквадор, мало сыщется.
– Нет, тот легче был гораздо. Этот я позже придвинул. Чтоб никто не шастал сюда – опасно же. Так вот вернемся к «гному». Он меня заинтересовал. Я уселся неподалеку, портвешка выпил. Вроде даже задремал, точно не скажу. Но «гном» вновь появился. Да с мешком. Хотя был с пустыми руками. Ну, я дождался, когда он скроется, и к горе.
– Тут все было иначе?
– Да. Тот, большой зал, просто поражал. Хоть «Властелина Колец» снимай. И галереи не были завалены. Я, дурак, только в эту зашел. Наткнулся на «сокровища» и завис. Интересно же! Но нам в море надо было выходить поутру, поэтому ушел я через часа полтора. Думал, ничего, вернусь, все исследую, но… Гора осыпалась и просела. Вход завалило. Я нашел его всего месяца два назад.
– Так, подожди. Это само по себе произошло?
– Что?
– Обвал, проседание?
– Ты же видишь, гора изъедена пещерами, как сыр мышами, наверное.
– То есть это не факт?
– Это официальная версия, – пожал плечами Эквадор.
– А «гном»? Ты запомнил, как он выглядел?
– Нет. Темно было. А он в куртке мешковатой, шапке. Не высокий, не толстый, подвижный, хотя прихрамывал вроде, и сильный. Больше нечего добавить.
– Если он понял, что в его пещеру проник незваный гость, и спровоцировал катаклизм?
– Чтобы спрятать тухлые духи и старомодные туфли?
– Но ты же не знаешь, что было в других тоннелях! Или, думаешь, «гном» выносил отсюда «Пуазон», чтобы тараканов выморить?
– Лех, я не заморачивался тогда и не буду делать этого сейчас. Я просто показал тебе прикольное место.
– Спасибо. Оно на самом деле такое.
– Хочется вернуться, да? И покопаться во всех этих ящиках и коробках?
– Точно.
– Дарю! – Он раскинул руки и встряхнул ими. Жест, достойный киношного мага. – Дарю тебе это место.
– Ты настоящий друг.
– А теперь пойдем отсюда, я в какашку и хочу спать…
Леша и сам видел, что Эквадор «поплыл». И это значит, нужно поскорее выбираться, пока он не отрубился. Вытащить спящего человека через узкую щель у Леши не получится. Придется вызывать спасателей, но ему не хотелось рассекречивать это место.
Схватив одну из коробок с духами и сунув ее в карман завязанной на талии спортивной кофты, Леша подтолкнул боцмана к выходу:
– Пошли, пока гоблины не набежали.
– О, ты тоже любишь Толкиена?
И они зашагали к выходу, обсуждая «Властелина Колец». Леша надеялся, что боцман продержится еще хотя б минут пятнадцать. Главное, покинуть пещеру и спуститься с горы, а там до порта рукой подать.