Глава 1
Было раннее утро, когда Леша открыл глаза. Часов пять, если не меньше.
Коты, что делили с ним кровать, не были его будильниками. Рыжик лежал под пузом, Черныш у шеи, как манто. Оба спали.
Земских слез с кровати максимально аккуратно. Но кошаки все же были недовольны, что их потревожили, и издали протестующие мяуканья.
Леша сунул ноги в сланцы, накинул на себя толстовку и вышел во двор.
Утренняя прохлада и роса на траве, листьях, плодах радовали. Земских минут пять стоял посреди сада просто для того, чтобы насладиться моментом.
Послышалось гавканье. Сдержанное, если не сказать интеллигентное. Это пес по кличке Цыган почуял, что его друг проснулся. Он сидел на цепи и охранял дом, но заковали в «кандалы» собаку не просто так. Она напала на предыдущего хозяина и сильно покусала его. Не важно, что тот над псом издевался, все равно Цыгана за нанесение тяжких повреждений человеку хотели усыпить. Артур спас его. Но посадил на цепь. Потому что животное, вкусив кровь, может впасть от нее в зависимость. Поэтому охотничьих собак, что терзали дичь, пристреливают.
Леша тихонько посвистел и услышал в ответ скулеж. Так человек и пес приветствовали друг друга.
Земских поставил чайник и взял из холодильника охотничью колбаску. Цыган, увидев ее, начал мести пушистым хвостом и нетерпеливо подбрасывать передние лапы. Леша сунул угощение в собачью пасть.
Цыган был помесью кавказской овчарки и дворняги. Большой, лохматый, черный с рыжими «очками» и брюхом. Когда Леша смотрел на него, ему не верилось, что этот милейший пес мог кого-то покалечить. Был у Артура еще один питомец по имени Эди. Этот чистокровный двортерьер. Жирное тельце, короткие лапы и хитрая морда с умными карими глазами. Он напоминал осла из «Шрека», которого озвучивал Эдди Мерфи. Отсюда и имя. Этот пес гулял сам по себе и сейчас отсутствовал.
Заварив чай, Леша уселся в кресло, что стояло на крыльце, и стал смотреть на море.
Ему нужно было ехать в Москву. Валерка звонил, сказал, что помирился с женой, спросил, что делать с квартирой. И поскольку с ней что-то делать надо, Земских решил, что, пока есть силы, необходимо вернуться в столицу на какое-то время. А так не хотелось…
Хлопнула дверь, это вышел из дома Артур.
– Доброе утро, – поздоровался с ним Леша.
– Утро добрым не бывает, – проворчал капитан. Он тяжело вставал и, как правило, в ранние часы был сердит. И все же Земских заговорил с ним об отъезде:
– Мне нужно в Москву. Отпустишь?
– Тебя Эдик устраивал, с ним и разговаривай.
– Хорошо.
– Случилось что?
– Нет, просто нужно утрясти кое-какие дела, я сорвался резко, ничего не решив ни с квартирой, ни с медстраховкой.
– Где мои усатые-полосатые монстры? Опять у тебя? – Леша кивнул. – Не мешают?
– Нет, что ты. Я обожаю твоих животных. Особенно вот эту морду лохматую, – и указал на Цыгана.
– Да я вижу. Дорогущими колбасками его кормишь. У нас не все люди такими питаются.
Артур, почесав волосатый живот, зевнул.
– Прохладно сегодня, – заметил он.
– Да, синоптики обещают дождь.
– Пойду жрачку готовить оглоедам. А с Корниловым поговори сегодня же. Если отпустит, я Марата возьму тебе на замену. Он и непостоянной работе рад будет.
– Нашел тебя все же?
– Ага.
Артур ушел в дом за кофтой. Леша тоже вернулся в помещение. Коты по-хозяйски разлеглись на кровати, и он не стал их тревожить, чтобы застелить постель.
Он оделся, выпил таблетки, а завтракать не стал – не хотелось. Собравшись, Земских покинул свой флигель и, помахав Артуру, хлопотавшему у плиты, направился в порт. В море они выходят через полтора часа, и можно было бы еще поваляться, но хотелось наслаждаться активностью.
Належится еще…
Когда Леша поднялся на борт «Бывалого», то едва не оглох. Из трюма доносились крики и брань, от которой у Леши еще месяц назад, как говаривали в детстве, уши бы свернулись в трубочку. Но две недели, проведенные среди моряков, его закалили. Сам он матерные слова не употреблял и сейчас, но, когда при нем кто-то ругался, воспринимал относительно спокойно. Да, уши все равно резало, но в трубочку они не сворачивались.
– Эй, там, в трюме! – крикнул Леша. – Хватит вопить, вас у дальнего мыса слышно.
Голоса смолкли, но послышался топот. Это бранящиеся решили подняться на палубу.
Первым показался Эквадор. Его лицо было красным от гнева. Физиономия юнги Костика такого же цвета, но от возмущения.
– Мартин пропал, – выпалил боцман.
– И Эквадор винит в этом меня, – взвизгнул юнга.
– А кого еще? Ты сегодня ночевал на судне, должен был приглядывать за ним.
– Да как за ним приглядишь? Он носится где хочет.
– В общем-то Костя прав. Мартин самостоятельный товарищ.
– Есть жутко самостоятельные дети, но родители за ними все равно присматривают, чтоб в беду не попали, – запальчиво возразил Эквадор. – А Мартин животное, пусть и умное…
– Давайте поищем его, – предложил Леша. – Далеко он не мог убежать.
– Искали уже. Нет нигде.
– Может, опять в старый док рванул?
– Один? Вряд ли.
– Мартин опасается чужих людей, – вставил свои пять копеек Костя, – и без сопровождения не отходит от «Бывалого» дальше чем на двести-триста метров.
– Зря вы так думаете. Когда мы с ним были в доке, он прекрасно ориентировался. Я вам больше скажу, он показал мне дорогу к «Юнге-2».
– Может, правда туда сходить?
Эквадор смерил Костика взглядом и процедил:
– Мы с Лехой сходим, а ты тут оставайся. Драй палубу.
И кивнул Земских:
– Пошли.
Когда они спустились на берег, Леша спросил:
– Ну что, Кончита приняла твое предложение?
На суровой физиономии боцмана тут же проступила нежная, почти детская улыбка.
– Сказала, рассмотрит его.
– Но это же не «да»?
– Но и не «нет».
– Тоже верно. – Леша одобряюще хлопнул Эквадора по спине.
– Ты правильно сказал, гарантий она хочет. Жить типа негде, да не на что особо. Я, дурак, деньги все просаживал. Хотя зарабатывал прилично. Мог бы скопить.
– На что? Дом?
– На фиг мне дом? На яхту.
– Друг мой, они стоят как самолеты.
– Ты не о тех яхтах… Они же разные бывают. Есть как у Абрамовича, шикарные, с вертолетными площадками и бассейнами. Племенные рысаки. А есть рабочие лошадки. Невзрачные, но надежные, при хорошем уходе, а я отличный механик. И стоят такие тысяч пятьдесят, шестьдесят.
– Долларов?
– Ясно, что не рублей.
– Тут квартиру отличную за такую сумму купишь.
– Кому они нужны, эти квартиры?
– Но на яхте же не будешь жить круглый год?
– Почему это? В Марселе у меня была куча знакомых, которые так и делают. И они семейные, не одиночки. В Америке вон в трейлерах люди живут, а тут же совсем другое…
– Наверное, ты прав. Я слишком узко мыслю.
Тем временем они дошли до забора, за которым начинался док. На нем висела желтая лента, натянутая полицией.
– Пойдем, я покажу тебе место, где легче всего перелезть, – сказал Леша и повел Эквадора к просевшему столбу, на который обратил его внимание Мартин.
Они перебрались на территорию дока. Стали звать мартышку. Если Мартин тут, он прибежит. Но в ответ тишина.
– И тут его нет, – вздохнул Эквадор.
Они собрались уже уходить, как Леша увидел в траве что-то полосатое. Похожее на обрывок тельняшки. Он сделал несколько шагов вперед, но резко остановился.
– Что там такое? – услышал Земских голос Эквадора.
Отвечать он не стал, знал, тот сейчас сам увидит – ЧТО. А вернее, КТО.
Мартин.
Он лежал на спине, раскинув лапки. Будто загорал. Если бы не окровавленная голова, Леша так бы и подумал. Мартин любил растянуться под солнцем, особенно с сигареткой в зубах.
Эквадор бросился к обезьянке, схватил ее на руки.
– Дружище, очнись! – шептал он, встряхивая маленькое тельце, которое уже закоченело.
– Он мертв, Эквадор.
– Нет, он просто без сознания. Артур уже приносил его на корабль в таком состоянии и выходил его… Леха, дай свою кофту! – Земских снял толстовку и протянул боцману. – Он замерз, его надо согреть. Звони Артуру, пусть тащит лекарства… – Он завернул Мартина в кофту. – Что ты стоишь истуканом? Звони, говорю, мой телефон на «Бывалом» остался.
У Земских в горле защипало, но он прокашлялся и сурово проговорил:
– Перестань истерить. Мартина уже не вернуть. Он умер несколько часов назад.
Эквадор прижал трупик мартышки к груди и расплакался.
Леша обнял боцмана за плечи:
– Мы устроим ему похороны, как настоящему морскому волку.
– Его ведь убили, да? – Эквадор, устыдившись своей слабости, отвернулся.
– Да. Ударили по голове. Вон и камень валяется с кровавой отметиной.
– Узнаю, кто это сделал, кишки выпущу, – прорычал Эквадор и вытер мокрое лицо о Лешину толстовку. – А теперь пойдем. Надо в крематорий успеть до отхода «Бывалого».
– Зачем?
– Мы же не бросим Мартина в море на корм рыбам? Мы кремируем его и развеем прах над водой.
– Но сейчас раннее утро, ничего не работает.
– Я знаю сторожа, он для меня зажжет печь.
– Я бы на твоем месте таких надежд не питал…
Но Эквадор зашагал к забору, будто не слышал Земских. Леша двинулся за ним.
Глава 2
– Я приглашу его на свидание! – вот что услышала Ольга от Саши, едва переступив порог ее дома.
– Кого?
– Лешу, конечно.
– Ну, может, Пашу, я ж не знаю… Ты подумать хотела…
Пахомова тряхнула головой и, крутанув кресло, покатила в кухню.
– А где тетя Маня?
– Поехала в морг, останки матери забирать.
– Ой, точно. Когда похороны?
– Не будет их. По крайней мере в ближайшее время. – Саша пристроила свое кресло возле стола, на котором стоял графин с компотом, и стала разливать компот по стаканам. – При морге крематорий в прошлом году открыли, мы решили тело мамы в прах обратить.
– И оставить его в урне на каминной полке? – не очень удачно и точно недобро пошутила Оля.
– Там хранилище есть. Пусть постоит пока. – Саша протянула стакан с компотом из абрикосов Оле. – Держи. Так что ты думаешь об этом?
– О прахе твоей матери и хранилище?
– Нет. О моем решении пригласить Лешу на свидание.
– Ты прости меня, Саша, но я тебя не очень понимаю… Останки твоей матери сейчас в печи сжигают, а ты озабочена гипотетической встречей с мужчиной.
– Ты никогда не поймешь меня, драгоценная подруга. Потому что твоя жизнь состоит из событий. Согласна, не всегда радостных, но по большой части. Моя же… Ну, ты знаешь из чего. Я же траур держу чуть ли не полжизни. По чувствам, на которые не ответили, по надеждам неоправданным, по здоровью подорванному… – Саша схватила подругу за руки. – Не осуждай меня, прошу. Потому что и я тебя не понимаю. Ты из-за какой-то гордыни рассталась с мужчиной своей жизни, Лешей. Прекрасного супруга оставила, потому что он, видите ли, перестал быть родным. Хотя куда роднее, у вас дочь? Отпустила нового парня в Ростов, а должна была лечь на рельсы, чтоб не дать ему уехать, или отправиться с ним… Я тебя не понимаю, Оля! Но не осуждаю.
Крестовская опустила голову на узел из их рук и прошептала:
– Прости меня.
Она почувствовала тепло в макушке. Это Саша поцеловала ее.
– Леша умирает. Поэтому я против того, чтоб ты приглашала его на свидание.
– Не поняла?
Оля подняла голову и посмотрела подруге в глаза.
– Похоже, он смертельно болен. И осталось ему совсем чуть-чуть. Пригласи на свидание Пашку Соколова. Он здоров, энергичен и может составить крепкую пару. Зачем тебе остаток жизни проводить в трауре? Ты же хочешь разорвать этот порочный круг…
– Почему-то я не удивлена.
– Что, тоже видела ангела смерти за плечами Леши?
– Нет, я логически размышляла… А кто видел? Не пугай меня.
– Его отец Николай Эрнестович. Он вчера сказал мне, что Леша умирает, потому что за его плечами он видит смерть. И я тоже включила логику и…
– Тогда я тем более должна позвать Лешу на свидание. У нас так мало времени. Прямо сейчас позвоню. – И достала сотовый. Потыкав по клавишам, с сожалением проговорила: – Трубку не берет.
– Занят, наверное. Камбалу ловит.
Тут загрохотал замок. Он был невероятно шумным, но крепким. Пожалуй, его нужно было смазать машинным маслом, но кому сделать это, когда в квартире живут старушка и девушка-инвалид.
– Ой, девочки, чего я сейчас видела, – выдохнула тетя Маня, ввалившись в прихожую. – Стыд и срам.
По лестнице ей подниматься было тяжело, поэтому она сразу плюхнулась на табурет, стоящий возле двери.
– Ваш дружок Лешка мартышку кремировал.
– Какую еще?..
– Обычную. Маленькую. С такими на набережных фотографируются. Как я поняла, явился с ней спозаранку. Думал, сторож его впустит, печь включит, ан нет. Там все строго, по часам. И остался он сидеть до открытия. Но животных кремировать не положено.
– И что в итоге?
– Дошел до директора, заплатил какие-то сумасшедшие деньги, но своего добился.
– А как прошла… процедура… с Сашиной мамой? – Оля не знала, как назвать то, что делали с останками. Наверное, правильнее было бы «процессом».
– Все нормально. Ванечка помог уладить все формальности.
Шумно выдохнув, тетя Маня встала и поковыляла в кухню.
– Голодные, наверное? – спросила она у подруг. – Вы в комнату идите, я пока займусь готовкой.
– Не, ба, мы сыты. Мы ведь сыты, Оль?
– Мы да.
– Погуляем?
– Хорошо, я не против, только… – Она понизила голос. – Я не уверена, что смогу тебя до первого этажа донести.
– Ничего, соседей попросим. Ба, кто там у нас из мужиков дома может быть сейчас?
– Каренчик. Он не совсем мужик, конечно, пятнадцать только исполнилось, но силы в нем немерено.
– Сходи, пожалуйста, попроси его нам помочь. Скажи, минут через десять чтоб пришел.
– Да чего ходить, позвоню. – И взялась за трубку городского телефона. Были еще дома, в которых пользовались ими.
– Мы куда с тобой? – решила уточнить Оля.
– Выйдем на воздух, а там разберемся.
– Конкретнее нельзя?
– Я хочу видеть Лешу.
– Но он же не взял трубку.
– Потому что был в морге.
– Так набери его еще раз.
– Не хочу при бабушке, неужели не понимаешь? Выйдем во двор, я наберу.
Крестовская не стала с ней спорить. Села за стол и принялась за компот.
Через десять минут здоровяк Карен, которому можно было бы дать лет двадцать, а то и двадцать три, если бы не прыщи и наивный взгляд, вынес Сашу на улицу. Кресло спустил он же, не дав женщинам утруждать себя. За это Оля чмокнула парнишку в щеку, а тетя Маня обещала накормить пирогами.
Когда подруги остались одни, Саша снова набрала номер Земских.
– Опять не берет, – разочарованно выдохнула она.
– Может, твой номер не сохранил?
– Ты же давала ему.
– Да, но я сама иногда запишу, а сохранить забываю.
– Хочешь сказать, он не отвечает на звонки с незнакомых номеров?
– Многие так делают.
– Тогда набери его ты.
– И что скажу? Саша хочет тебя пригласить на свидание?
– Нет, просто узнай, где он, сообщи, что мы вместе… Хотим встретиться… А потом уж я сама.
– Ладно, мне не трудно, – пожала плечами Оля. После чего вынула сотовый и набрала Лешу. – Мне тоже не отвечает… – Она уже собиралась нажать на кнопку отбоя, когда услышала:
– Алло.
– Привет, Леша.
– Здравствуй.
– Ты занят?
– Честно говоря, да.
– Просто мы с Сашей гуляем, думали с тобой увидеться…
– Девчонки, я в порту. У нас тут мероприятие…
– А можно нам поучаствовать?
– Оно невеселое.
– Мы же друзья, так что ничего страшного.
– Минуту… – Судя по всему, Леша убрал телефон от лица и крикнул кому-то из своих: – Эквадор, мы можем на борт взять женщин?
– Да пошли они!.. – далее последовала нецензурная брань.
– Это мои подруги, язык придержи.
– А, одна из них та самая?.. Тогда ладно. Но я ничего не решаю. Надо у капитана спросить.
– Так спроси.
– Ща… – Еще голоса, более далекие, их не разобрать. И ответ: – Пусть приезжают.
Снова стало хорошо слышно, то есть Леша вернулся к разговору с Олей:
– Мы через сорок минут отойдем. Если успеете, мы вам будем рады.
– Мы успеем, – заверила Ольга. – Как называется ваше судно?
– «Бывалый». Стоит рядом с «Устиновым». Его не спутаешь с другим.
– Жди нас.
И, отключившись, скомандовала Саше:
– Кати к тачке, что у соседнего подъезда припарковалась, проси водилу подбросить до порта.
– А если откажется?
– Дави на жалость. Кто из нас в инвалидном кресле? А уж денег я ему дам.
Пахомова крутанула колеса и покатила к машине соседа.
Через пять минут подруги ехали в сторону порта.
– Я сто лет не выходила в море, – волновалась Саша, выслушав Ольгу, которая дословно воспроизвела диалог с Лешей. – Вдруг меня замутит?
– Сейчас штиль, – успокоил ее водитель. – А вот завтра или даже ночью этой начнется светопреставление. Так что, девочки, успевайте насладиться морской прогулкой.
– Постараемся, – пролепетала Саша, у которой, похоже, морская болезнь началась задолго до того, как она взошла на борт судна. Да что там… Как большую воду увидела!
Они успели. Подкатили к трапу, когда его уже готовились убрать. Делали это Леша и юный паренек.
– Костя, помоги барышням, – бросил ему Земских.
Тот сбежал по трапу вниз, схватился за ручки кресла и покатил его на борт.
– А что у вас за мероприятие? – спросила у Костика Саша.
– Хороним члена команды.
– Не обезьяну, случайно?
– Да.
Леша тем временем убирал трап и снимал – отдавал – швартовые. Оля наблюдала за ним и пыталась рассмотреть за плечами Земских очертания ангела смерти.
– Хватит таращиться, ты меня смущаешь, – бросил Земских через плечо.
– Тетя Маня сказала, что видела тебя в морге. Ты кремировал обезьяну.
– Так и есть. Пришлось остаться на берегу, когда товарищи вышли на промысел. И теперь мы углубляемся в море, чтобы развеять над ним прах Мартина.
– Не слишком ли много почестей вы оказываете мартышке?
Леша обернулся, хмуро посмотрел на Олю и ничего не сказал.
Сегодня она совершенно определенно неправильно воспринимала поступки людей. Они казались абсурдными. И чувствовала себя Оля Алисой в Зазеркалье.
– Эй, девочки, идите сюда, – послышалось с носа судна. Обращался к Оле и Саше седой симпатичный мужчина в фуражке. Крестовская узнала его. Это он выгуливал Мартина в тот вечер, когда они с Олегом пили у моря шампанское. Артур, кажется. И похоже, он капитан «Бывалого».
Подруги переместились в нужную точку. Кроме Артура на носу стояло пять человек, включая юного Костика и усатого мужика с накрашенными глазами, с которым Оля тоже уже сталкивалась. Но сейчас, при свете уходящего дня, она видела, что на его веках не подводки, а грубые татуировки.
– Вы знаете, по какому случаю мы собрались? – спросил он у Оли.
– Провожаете в последний путь своего товарища, – ответила та.
Саша посмотрела на подругу с ужасом.
– Того самого, которого кремировали, – шепнула ей Крестовская. – Обезьяну то есть.
Тут прозвонил колокол, это означало, что судно отшвартовывается.
Двигатель заработал громче, вода под днищем забурлила, и «Бывалый» отчалил.
Глава 3
Он сидел на корме, оседлав бортик. Они ушли далеко в море, и берегов не было видно. Куда ни глянь – водная гладь.
Прах Мартина уже развеялся, и «Бывалый» возвращался в порт.
– Грустишь? – услышал Леша за спиной.
Он узнал Сашин голос, обернулся.
– Тебя не укачало? – спросил он. – Штормить начало.
– Нет, я в порядке.
Земских спрыгнул с бортика, прошелся по палубе в сторону Саши. Она стала заметно лучше выглядеть. Леша не сразу понял, что тому причиной, пока не увидел ее зубы, которых не было еще несколько дней назад. Улыбнувшись, Саша сказала:
– Я так давно не выходила в море, что, даже если меня замутит, не расстроюсь.
Леша очень хотел остаться в одиночестве, но не прогонять же Сашу. Тем более она все еще питает к нему чувства…
Как сказала Оля.
Чем вывела Земских из душевного равновесия. Только этого ему сейчас не хватало! Женщины, ждущей от него чего-то.
Поскольку Леша молчал, Пахомова задала очередной вопрос:
– А ты правда хочешь добавить мне на квартиру?
– Да. Я продал машину и не знаю, куда деньги девать. Вот решил помочь другу.
– Почему именно мне?
– Ты больше остальных нуждаешься.
Он подошел к ней и опустился рядом. Сел просто на палубу, ничего под себя не постелив.
– В благодарность за это я хочу пригласить тебя в ресторан, – выпалила Саша и зажмурилась на миг. – Посидим, поедим, шампанского выпьем, поболтаем…
– Послезавтра я уезжаю в Москву, но как вернусь, обязательно куда-нибудь сходим. Но я сам тебя приглашу, еще не хватало девушке меня кормить и поить.
– В Москву? Зачем?
– По делам.
– Но ты вернешься?
– Планирую.
У Саши был такой вид, будто вопрос на кончике языка вертится, но она изо всех сил сдерживается, чтобы его не озвучить. Смогла-таки. Промолчала.
– Смотри, сейчас дальний мыс покажется, – вместо нее заговорил Леша. – И маяк на нем. Волшебное место.
– Обычное, – она пожала плечами. – Но неподалеку есть такое. Хотя нет, не волшебное – загадочное.
– Да? Не слышал, расскажи.
– У тебя хороший телефон?
– Один из лучших.
– Тогда достань его и введи в «Гугл» или «ГИС» координаты, которые я сейчас назову.
– Ладно, давай. – Леша вынул из кармана смартфон. – Дик- туй.
Саша, сверившись с бумажкой, продиктовала.
– Да, ты права, это недалеко, – сказал Земских, сверившись со спутником. – Только мы уже миновали то место. А теперь я могу узнать, в чем его загадочность?
– Отец указал эти координаты в шифрованном послании. И я понятия не имею, что находится на той географической точке, которую ты сейчас нашел через Интернет.
– А я, похоже, знаю.
– Просветишь?
– Очень давно, еще при СССР, в местных водах затонул корабль «Надежда», на борту которого везли антиквариат на баснословную сумму. Судно искали, но безрезультатно. Сокровища до сих пор на дне морском. И теперь ты знаешь, в каком именно месте. Считай, это твое наследство. Правда, получить его ты сможешь с большим трудом, если это вообще удастся, и нелегально.
– Как я смогу? Там огромная глубина. Не факт, что водолазы смогут достичь дна. Да и где я их найду? Таких, которые не прикончат меня ради золота.
– Необходимо собрать команду людей, которым доверяешь, взять в аренду судно, батискаф и снаряжение для глубоководных погружений. Но придется поделиться деньгами, иначе тебя если не прикончат, то заложат. «Надежда» принадлежит государству, как и груз, на ней находящийся.
– Миссия невыполнима.
– Да почему же?
– Первое, у меня нет денег на операцию.
– Потратим те пятьсот тысяч, что я выручил за машину. Если их не хватит, еще найду.
– И второе, я никому не доверяю…
– Даже мне?
– Тебе – доверяю. Целиком и полностью. Еще Оле. Бабушке, конечно же. И немного Пашке. Но какая из вас команда кладоискателей?
– Неплохая. Только бабушку исключим.
– Ты что, дайвер? Или Оля? Да, возможно, вы в Египте опускались на пару метров, чтоб кораллы посмотреть, но…
– Каждый приведет в команду того, кому доверяет. Я – Эквадора. Он настоящий морской волк и умеет все. К тому же ему нужны деньги на покупку яхты для будущей семьи. Он согласится. И не заложит, уверен. У Оли есть друг частный сыщик. Он обеспечит безопасность. Пашка достанет любое оборудование.
– Но если я ошиблась? Неправильно разгадала шифр? И ты сделал неверное предположение? Столько усилий и впустую?.. Я уж не говорю о деньгах. Ты выкинешь их на ветер…
– Это же приключение, Саша! Оно стоит того…
– У тебя прямо глаза загорелись, – улыбнулась Пахомова.
– Каждый мальчишка мечтал искать клады. Я не исключение. Думаешь, почему меня заворожил маяк? Бабушка рассказывала мне, крохе, что под ним пираты прятали свои сокровища. Конечно, она выдумала. И я понял это лет в шесть, когда узнал, что маяк только в шестидесятые появился.
– Просто во времена пиратов на дальнем мысе другой маяк стоял. Но капитан Косматый Джон пальнул по нему из пушки, чтобы сокровища, которые украл у него Одноглазый Вилли, не достались никому.
– А ты фантазируешь не хуже моей бабушки, – рассмеялся Леша. – Так что, будем искать клад? – Он выставил ладонь, и Саша, хлопнув по ней, выпалила:
– Будем!
Глава 4
Он сидел на вышке, свесив ноги вниз, и мусолил в зубах сигарету. Курить не хотелось, «Парламент» Эд взял для дядьки Яна, но старик так и не появился.
Днем шел дождь, но сейчас небо прояснилось и видны были звезды. Корнилов смотрел на них, ожидая, что хотя бы одна звезда упадет и он сможет загадать желание…
Но и с этим не повезло.
Сегодня ни одно его ожидание не оправдалось.
Это просто не день Бекхэма… Так говорилось в рекламе пепси, в которой снимался прославленный футболист… Когда-то она была очень популярной и до сих пор осталась в памяти некоторых.
Так вот сегодня просто не день Корнилова.
Все как-то не так шло с самого утра. Полинка не появилась на кухне, хотя Эдик гремел тарелками и даже ронял их. Водитель заболел и не смог выйти на работу, а Корнилову нужно было объехать кучу мест. Пришлось самому за руль сесть и налететь на штраф за просроченные права. Неожиданно вызвали к следователю и промурыжили два часа в кабинете, задавая одни и те же дурацкие вопросы. Из-за этого он опоздал на важную деловую встречу. А когда решил поесть, чтобы получить хотя бы одну положительную эмоцию, повар пересолил суп и пересушил мясо. Из ресторана Эдик ушел голодным и злым, а тут еще Артур с новостью о новом трупе на территории дока. И пусть не человек погиб, а обезьяна, все равно жалко ее и тревожно за себя.
Вымотавшись и издергавшись за день, Эдик решил не возвращаться домой, чтобы не продолжить череду неприятностей скандалом с женой. Купил огромный пакет острых чипсов и безалкогольного пива и забрался на вышку, чтобы посидеть в тиши и покое, а если явится дядька Ян, поболтать с ним. У старика, конечно, в башке полный кавардак, но Эдику нравилось с ним общаться.
Вконец измусолив сигарету, он выплюнул ее. Открыл банку пива и пачку чипсов. Сделав глоток, вернул взгляд на небо. Нет, звезды так и оставались неподвижными.
Отправив в рот горсть чипсов, Эдик скривился. И чипсы какими-то невкусными были. А ведь он купил именно те, которые всегда нравились.
Корнилов не знал, что ему делать. Не с чипсами, естественно. И не со своим настроением поганым. Даже не с проблемами, связанными с бизнесом…
Он не знал, что делать со своей жизнью.
Ему скоро сорок. У него есть дом, деньги, положение… Корнилов радуется этому всему. Как и тому, что рядом с ним все эти годы преданная женщина. Жена. Полина. И в горе, и в радости. НО дальше что? У Эдика отменное здоровье, куча энергии, он предполагает дожить (как известно, человек делает только это, а располагает Бог) как минимум до семидесяти. То есть впереди еще тридцать лет…
…пустоты?
Жена отказывается рожать детей. Да что там! Она даже собаку заводить не хочет. Мелкую пучеглазую дрянь, с которой можно выйти в свет, нарядив ее в шикарные шмотки. Боится привязаться к ней, а потом потерять. Даже если псинка умрет от старости, все равно ее земной путь короче человеческого, и Поле ее хоронить.
Возможно, горе отца, потерявшего свое чадо, не такое сильное, как материнское, поэтому Корнилов готов был рискнуть и завести еще ребенка по истечении двух лет после гибели сына, а его жена до сих пор не готова к этому. И что теперь? Жить для себя? Еще тридцать лет? Ходить по огромному дому и саду, крича «ау» жене? Потворствовать тому, что она превращается в силиконовую куклу? Давать бабки на благотворительность и не быть уверенным в том, что они поступают немощным старикам, сиротам и брошенным котам, на которых та же супруга постоянно выуживает у него деньги?
Корнилов хотел заботиться о ком-то, кроме мамы и жены, в принципе способных в силу относительно молодого возраста – одной чуть за сорок, второй за шестьдесят – и здоровья сделать это самостоятельно.
«Разведусь, – решил Эдик. – Поставлю перед Полей ультиматум, и если она не изменит решения, расстанусь с ней. И сразу после начну искать женщину – мать и хранительницу очага. Буду рад, если у нее уже есть ребенок…»
Зазвонил телефон. У Корнилова дрогнуло сердце.
Полина?
Если она, то это знак. Значит, еще все можно исправить…
Но сегодня не день Корнилова.
Звонил Леша Земских.
– Добрый вечер, Эд.
Да какой уж добрый?
– Здравствуй, Леша.
– Не отвлекаю?
– Нет. Я пью безалкогольное пиво, давлюсь отвратительными чипсами и смотрю на небо, по которому не пролетают падающие звезды.
– Хотел с тобой встретиться для разговора. Если ты не против, я подъеду туда, где находишься.
– Я не в городе.
– Жаль.
– Ты скажи, чего хотел.
– Мне нужно уехать в Москву. Артур сказал, что это требуется согласовать с тобой.
– Что, нажился?
– Нет, я вернусь через неделю-другую.
– Лех, ты, конечно, спас мне жизнь… И вообще мой человек, но катись в свою Москву и не возвращайся. Ты вырос… вот есть выражение «из коротких штанишек», а ты вырос из тельняшки. Понимаешь, о чем я? Не надо было снимать крахмальный медицинский халат, под которым фрак, и напяливать на себя старую, пропахшую потом и рыбой тельняшку. Ты не на месте тут.
– Где ты, объясни, я приеду?
– На вышке у цыганской деревни. Знаешь, где она?
– Найду. Оставайся там, я скоро.
И отсоединился. А Эдик решил искупаться. Вода всегда действовала на него волшебно. Поэтому он подолгу стоял под душем, просыпаясь после кошмаров.
«Кстати! – встрепенулся Эд. – Ни разу с того разговора с дядькой Яном о «Надежде» я не то чтобы не видел привычного кошмара… Даже не боялся снова в нем оказаться. Он подкрадывался иногда не бесшумно, и я успевал отбежать. Ушел страх. Потому что я понял его природу!»
Корнилов слез с вышки и прошел к воде. На нем сегодня был костюм, на ногах отличные ботинки, привезенные женой из Италии. Она знала его размеры и вкусы и всегда в заграничных поездках приобретала мужу вещи. Причем элегантные, не то что себе. Эдик разделся и аккуратно положил пиджак и рубашку на ботинки. После этого нырнул в море.
Он долго плавал. Выбился из сил и наглотался воды, но умиротворился.
Когда выбрался на берег, лег на гальку. Раскинув руки и ноги, вновь посмотрел в небеса.
Звезды как будто приклеены!
– Эди-ик, – услышал он далекий голос. – Ты где?
– Ту-ут, – откликнулся Корнилов.
Вставать не хотелось, как и одеваться. Поэтому Эд прикрыл причинное место трусами и остался лежать.
Вспомнился мультик «Ежик в тумане». Там герои вот так же перекликались. Ежик – Медвежонок! Лошадка еще вроде была какая-то…
Не любил Корнилов этот мультик. Ему «Капитан Врунгель» нравился. А из коротких «Крылья, ноги, хвосты».
– Ты бы хоть посветил, – пробурчал недовольно Леша, найдя-таки «ежика в тумане», а иначе говоря Эдика в темноте. – Привет еще раз.
Корнилов кивнул. Но не был уверен, что Земских это увидел.
– Твоя там машина на обочине?
– Ага.
– Тогда получишь только это. – Он сунул в руку Эдика бумажный пакет. Он оказался теплым.
– Что внутри?
– Шаурма.
– О, ты мой спаситель. – Эдик резко сел. Открыл пакет и втянул носом аромат. – Это божественно, – простонал он. – А что ты зажал от меня?
– Портвейн, приготовленный боцманом «Бывалого». Он налил его в маленькую бутылку из-под колы, чтоб ты помянул Мартина. Но ты за рулем, тебе нельзя.
– Знаю я эту жидкость для разжигания костров. Спасибо, я бы и так отказался.
– Ты бы оделся.
– Что, смущаю тебя своей красотой? – хмыкнул Эдик.
– Ты меня раскусил.
– Кто тебя привез?
– Таксист. Я подошел, спросил, знает ли он цыганскую деревню, тот ответил утвердительно.
– Боже, как пахнет эта шаурма! Я с ума сойду.
– Так ешь.
– Нет, я слопаю ее на вышке. Пойдем.
Эдик натянул на себя трусы, затем брюки. Рубашку он тоже накинул, но застегивать не стал. Пиджак и ботинки, в которые были запиханы носки, Корнилов взял в свободную от шаурмы руку.
– На эту вышку реально забраться, не повредив себе чего-нибудь? – спросил Леша, окинув сооружение взглядом.
– Да, главное, не наступать на ступеньки четыре и восемь. Полезли?
Земских кивнул и, когда Эдик стал карабкаться по лестнице, последовал за ним. Взобравшись на вышку, уселись. Корнилов достал вожделенную шаурму и вгрызся в нее зубами.
– Ну как? – полюбопытствовал Леша.
– Ммммм…
Это означало – бесподобно.
Пока Корнилов ел – сленговое слово «точил» было бы уместнее, – Леша смотрел на звезды.
– И правда не падают, – заметил он – Хотя сезон вроде бы.
Корнилов съел – заточил – шаурму минуты за четыре. Запил ее пивом. И спросил после этого:
– Так чего ты хотел?
– Мне нужно в Москву…
– Нет, это я понял. Дела у тебя там, что неудивительно, поскольку ты сорвался с места, на котором гнездо свил… – Эдик привалился к опоре, а перед глазами стоял волк из мультфильма (сегодняшний вечер был какой-то особенно мультяшный), который, наевшись до отвала, хрипел: «Ща спою!» – Надо – езжай. Если вернешься, пристрою тебя опять, но не факт, что на «Бывалый». Разве что Артур не против будет. Я просто владелец, а хозяин судна он.
– Я смертельно болен. Мне осталось от месяца до трех. Не хотел говорить, но… – Он шумно выдохнул. – Ты мой человек, и я хочу, чтоб ты знал.
Эдик воспринял это известие спокойно. Сначала он просто не понял, что означает этот набор слов – я-смертельно-болен-мне-осталось-от-месяца-до-трех, потом пытался осмыслить информацию…
– Теперь у тебя пазл сложился? – спросил Земских.
Эдуард кивнул. Все поступки Алексея Земских теперь были если не очевидны, то объяснимы.
– Мне так жаль…
– Вот не надо этого, пожалуйста, – замахал руками Леша. – Я не хочу слушать слова сочувствия, сожаления, а тем более бредни о том, что каждый может выжить, главное – настроить себя на здоровье, дать установку организму на излечение и бла-бла-бла…
– Диагноз точный? В жизни не сталкивался, но в кино показывают, что бывает так, что аппараты сбоят или медсестры путают карты.
– Эдик, я врач, – напомнил Леша. – И со мной киношный трюк не сработал бы.
– Тогда повторюсь, мне очень жаль.
– В Москву нужно вернуться, чтобы формальности решить. Но вернусь. Потому что хочу провести последние дни здесь.
– На этой трухлявой вышке? В вонючем порту? Во флигеле Артура, который готов рассыпаться под порывом сильного ветра? В борделе хромого Карла? – Леша так вздрогнул, что чуть не свалился вниз. – А ты думаешь, не знаю? Доложили уже… – Корнилов допил пиво и закурил-таки. – А мог бы по мировым музеям устроить вояж, крутым спа-курортам, борделям, наконец.
– Я бывал в Эрмитаже, Лувре, Сикстинской капелле, список можно продолжить. Посещал Баден-Баден и Карловы Вары. Нежился в Карибском море и оздоровлялся в Мертвом, а скорее у его берегов… – Леша вынул из пачки с чипсами картофельный обломок, понюхал, попробовал на зуб, поморщился, но все же слопал. – Услугами проституток, а тем более элитных, не пользовался, врать не буду. Но мог бы. В командировках чего только не предлагали. Но у меня были самые достойные женщины.
– Так ты пожил, мужик.
– Нет, я только начал, Эдик. Я каждый миг ценю. И восхищаюсь каплей, что упала с неба.
– В Москве тоже идут дожди. Пусть и радиоактивные.
– Дело не в этом. В мегаполисе можно жить, строить карьеру, пыжиться, зарабатывать, вливаться, подниматься… Гордиться, если получилось. Но… Когда получилось только это и за десять лет ты обзавелся одним другом – что уже хорошо, а тебе умирать вот-вот, ты понимаешь, что хочешь другого… Мира? Да, мира! У меня тут ты, Эквадор, Артур… Сашка, Оля, баба Маня… Еще Паша есть. И Монро. Она проститутка, но золотой человек.
– Просто ты открылся людям, узнав, что умираешь. Уже не боишься, что они причинят тебе боль. А вот сам нанести ее страшишься.
– Эдик, хватит психоанализа.
– Сам от себя в шоке, – рассмеялся Эдик.
– Может, спустимся? – предложил Леша.
– Не нравится тут?
– Нет.
– Дальний мыс видно и твою пирамиду майя на нем.
– А вот теперь вторая новость…
– Подожди, – оборвал его Эдик. Он увидел то, что привлекло его внимание, а именно передвигающийся от порта к «Комиссару Рексу» огонек. Кто же повадился туда? – Лех, ты говорил, что был в пещерах рухнувшей горы, так?
– Точно.
– Покажешь проход?
– Покажу, но зачем?
– Хочу попасть в «брюхо».
– А как же легкая форма клаустрофобии?
– Она же легкая, переборю.
– А не лучше с моря в него попасть? У тебя ж есть моторная лодка.
– Нет, с моря опасно.
– С суши тоже. Повторный обвал может случиться в любую минуту, и ты будешь погребен под камнями.
– Я рискну.
– Ради чего?
– Любопытный я, Леха.
– Не замечал ранее, – с сомнением протянул Земских.
– Давай отправимся к «Рексу», а по дороге я тебе кое-что расскажу. – Он быстро обулся, облачился в пиджак и стал слезать.
– Только учти, я с тобой в «брюхо» не полезу.
– И не надо, будешь сидеть снаружи, так даже лучше. Если я не появлюсь через полчаса, вызовешь МЧС.
Они спустились с вышки и зашагали к машине.
– Так что ты хотел мне рассказать? – спросил Леша.
– Живет в деревне старик по имени Ян, он когда-то был «дежурным»… – начал Эдик.
В «брюхо» было ох как нелегко попасть, Леша не соврал. И не столько физически, хотя они камень, закрывающий расщелину, еле вдвоем сдвинули, сколько морально. Было очень страшно, и Эдик хотел отказаться от своей затеи сразу, как попал в тоннель, но назад нельзя было повернуть. Задом не сдашь, так что двигаться можно было только вперед. Пришлось ползти дальше. А уж когда половина пути преодолена, возвращаться глупо.
Оказавшись в пещере, Корнилов начал осматриваться. Фонарик у него имелся, в багажнике машины всегда его возил на всякий случай, и вот пригодился, но слабый. Леша объяснил ему, где тоннель с забытыми контрабандистами ящиками, но Эда интересовал не он. Хотелось понять, как пробраться в тот, что ведет к морю.
Эдик вытащил телефон, хотел воспользоваться навигатором или хотя бы компасом, но сети не было, связь не работала. Пришлось обходиться без помощи техники. Корнилов определил примерное направление и двинулся к тоннелю, который на первый взгляд капитально обрушился. Думал, не проберется в него. Но нагромождение камней было только на входе, дальше просторный коридор. И он шел вниз. Вскоре Эдик услышал грохот волн, налетающих на валуны. Он спустился еще метров на пять. Туфли скользили, но и разуваться он побоялся – пораниться легче легкого. Тут тоннель раздвоился, и одно его разветвление уходило чуть вверх. Корнилов выбрал его.
Страха он больше не ощущал, лишь любопытство. Ему было интересно, кто повадился ходить в «брюхо» и зачем. Вернее, он догадывался, но хотел проверить. Дело в том, что до Корнилова дошли слухи о том, что на одном из его кораблей возят запрещенные грузы. Какие именно, неизвестно. Кто – тоже. Но у Эдика было подозрение. Капитан «Бывалого» Артур в молодые годы был лихим контрабандистом. Но когда чуть не загремел за это в тюрьму, завязал. Вроде бы… Но когда Корнилов был в гостях у Леши, то есть в доме Артура, то отметил, что тот как-то уж очень старательно прибедняется. Живет в развалюхе с ветхой мебелью, допотопной техникой и посудой со сколами, не имеет машины и даже мотоцикла, бедненько одевается. На что может тратить свою весьма приличную капитанскую зарплату холостяк без пагубных пристрастий? Не на корма же для своих животных…
Корнилову сразу вспомнился персонаж «Золотого теленка» Корейко. Тот тоже строил из себя бессребреника.
Раздался грохот. Эдик подскочил. Обвал? Но нет, не похоже. Как будто кто-то задел камень, и он покатился. Эдик был уверен, что в «брюхе» никого нет, иначе не полез бы. Перед тем как начать взбираться в гору, они с Лешей осмотрели воды, омывающие «Рекса», и не увидели лодки.
«Вот я дурак, – мысленно прорычал Корнилов. – Не подумал о том, что на моторке было двое. Один доставил другого до точки и уехал. Или их было еще больше. И сейчас в пещере орудует целая банда…»
Надо валить, пока не поздно!
Корнилов стал сдавать назад. Снова грохот, но не такой громкий. Эдик ускорился. Но с перепугу выбрал неправильное направление, и, вместо того чтобы, достигнув разветвления, начать подниматься, он стал спускаться. Вовремя сообразил, что выбрал не то направление, и развернулся, но подошва поехала и…
Шмякнувшись на задницу, Корнилов поехал вниз, врезался в большой камень, его тело перевернуло, и дальше он уже катился кубарем.
Когда падение прекратилось, Эдик встал на четвереньки и тряхнул головой. В голове шумело, но это ерунда, главное, не разбил. А вот руки разодрал в кровь. Как и итальянскую одежду.
Когда зрение прояснилось, Корнилов увидел…
Лодку!
Она покачивалась на легких волнах под низким сводом пещеры. То есть тот, кто управлял моторкой, умудрился проскользнуть на ней в тютельное отверстие в скале. Чтобы проделать такое, требовалось невероятное мастерство. Корнилов таким точно не владел. На резиновой лодке с веслами он, возможно, и выплыл бы из «брюха», выверяя каждое движение и пригибаясь, чтобы не стукнуться о потолок грота башкой, но ее бы снесло волнами сразу за пределами пещеры…
Эдик вытащил телефон, чтобы проверить, появился ли сигнал, но сети по-прежнему не было. Значит, надо пробовать выбираться отсюда на моторке. Возможно, в лодке имеются весла, и тогда у него есть шанс.
Он вскочил и бросился к лодке. Запрыгнул в нее, опустился на корточки и стал шарить по днищу. Фонарик валялся далеко, и Эд плохо видел. А если точнее, почти не видел.
– Брысь из лодки! – услышал он за своей спиной.
И тут же пещеру залил свет, выпущенный из мощного фонаря. Направлен он был на Эдика.
Брысь из лодки? Мы что, в детском саду?
– Встал, поднял руки и сошел на берег! Быстро! Еще раз повторять не буду…
Это уже другое дело. Звучит угрожающе. Но Эдик не послушал приказа. Потому что узнал голос.
– Что ты тут делаешь? – спросил Корнилов.
– Не твое собачье дело. Вставай, говорю, иначе пальну по твоей заднице. Как раз ее я сейчас и вижу.
Эдик поднял руки и медленно выпрямился. После этого развернулся.
Первое, что увидел, это оружие. Почему его, не ясно. Это был небольшой автоматический пистолет, а человек, что сжимал его в руке, стоял далеко.
– Эдик?
– Полина.
Муж и жена смотрели друг на друга.
Надо же, Корнилов не узнал своей собственной лодки. Наверное, потому, что крайне редко ею пользовался. Это была инициатива Полины купить ее.
– Так что ты тут делаешь? – повторил свой вопрос Эдик. – Да еще и с пистолетом.
– Это для самозащиты…
– Для самозащиты ты приобрела шокер и раз сто мне его показала.
– А пистолет нет, потому что купила его нелегально, а ты законопослушный гражданин и стал бы меня ругать.
– То есть минуту назад ты защищалась, а не угрожала?
– Кто-то собирался спереть нашу лодку, что мне оставалось?
– Полин, ты так и не ответила на мой вопрос.
– Ты знаешь, что я люблю кататься. Решила выйти в море. Увидела грот, проплыла по нему, попала сюда и отправилась на экскурсию по «брюху Рекса». Все очень просто…
Она готова была ввинтить «масю», но по лицу мужа поняла, что этого делать не стоит.
– К гроту не подойдешь на лодке, если не знаешь о местоположении острых валунов. Тем более в темноте. Зачем ты врешь мне, Поля?
– Да, я знаю о них, и что? Я выросла тут. И с малолетства гоняю по акватории. Заплывала и в «брюхо», хотя тогда это была безымянная гора, а не «Комиссар Рекс».
– Значит, ты знаешь о складе контрабандистов.
– Да! – рявкнула она, и голос эхом разнесся по пещере. – Мой отец промышлял этим, пока его не отправили на корм рыбам его же подельники. Я крутилась рядом с ним постоянно. Поэтому с малых лет умела управлять лодкой и даже катером, знала бухту и места в ней, где перекантовывался товар.
– Ты говорила, твой отец был медбратом, поэтому ты тоже пошла в медицину.
– Одно другому не мешает. Но я не хотела, чтоб ты знал всю правду о моей семье. Поэтому я и о матери тебе не рассказала.
Когда молодые люди познакомились, родители Поли были мертвы.
– А с ней что не так?
– Шлюхой она была портовой. Повесилась из-за несчастной любви.
– Поль, может, уберешь пушку?
Жена сунула пистолет за пояс джинсов. Не тех драно-стразовых, в которых обычно щеголяла в своем кукольном образе, а классических «левисов». И облачена она была в объемную футболку и мужскую штормовку с капюшоном. Этой одежды Эдик в гардеробе супруги не видел, поэтому сделал вывод, что она прятала ее где-то вне дома. Выходила самкой павлина, потом переодевалась и становилась скромной портовой чайкой.
– Кстати, прикольный ствол, – сказал Корнилов. – Как у Мела Гибсона в «Смертельном оружии».
– Нет, у него был «глок», а у меня «вальтер». И калибры разные, у него сороковой, у меня тридцать восьмой.
Она выдала эту информацию на автомате. Просто поправила мужа, когда он ошибся. Она всегда так делала. Эдик говорил: «Красивые у тебя кеды», она: «Это слипоны». Он: «Ты сделала мелирование?», она: «Калорирование». Он: «Твои Лабутены валяются на проходе», она: «Это Джими Чу, мася-я!»
– Кажется, из такого оружия убили Музеридзе и Пахомова, – припомнил Эдик.
– Да? Я не знаю. Может быть. Наверное, на черный рынок завезли целую партию.
Корнилов, выбравшись из лодки, направился к жене. Но ноги опять заскользили, и он остановился. Сейчас он отметил, что на Полине грубые ботинки на тракторной подошве. То ли армейские, то ли альпинистские.
– Поль, это ты их убила? – тихо спросил Эдик. – Скажи правду, прошу.
– Зачем она тебе?.. – И протянула издевательски: – Ма-а-ася?
Корнилов молчал.
Смотрел на жену снизу вверх и молчал.
– Да, да, я! – снова сорвалась на крик Поля. – Но чтобы защитить нас.
– Нас?
– Семью Корниловых. Эти двое угрожали нашему благополучию.
– Каким образом? Ну, ладно, Муза, он грозил мне в письмах, но Хома? Он-то мне ничего плохого не делал, да и тебе, предполагаю, тоже…
– О да. Для меня он всю жизнь делал только хорошее. Что неудивительно, ведь он был моим любовником. Что? Шокирован? Бедняжка Эдик, ты же думал, что у тебя все под контролем. Чтобы убедиться в этом, ты даже следил за мной некоторое время. Вот только на тот момент мы уже разбежались. Надоели друг другу, знаешь ли, за двадцать лет.
– Постой. Ты была девственницей, когда мы встретились, и тогда тебе уже исполнилось двадцать два.
– Я трахалась с Пахомовым с семнадцати. Отец подложил меня ему. Нужно было его покровительство, и я стала «борзым щенком». Подношением. Жена Хомы была шлюхой, на которой пробы негде ставить, поэтому он ценил девственниц. Я ему понравилась. Не только целкой своей. Как девушка. Поэтому, когда мне не на что стало жить, мои золотые родители скопытились, не оставив единственной дочке никакого наследства, я снова пошла к нему, и мы продолжили трахаться. Пожалуй, он в меня влюбился. Так как, убив жену, позвал меня замуж.
– Что-о?
– Тебя какая часть предложения так удивила?
– Пахомов убил жену?
– Да. Лично. Как и ее предполагаемого любовника. Его первым. Думал, избавится от соперника и заживут. Но потом оказалось, что не того турка он шлепнул, прикинь? Осведомители оплошали, и погиб ни в чем не повинный паренек. А разлучник преспокойненько уехал в Турцию и больше в Россию носа не казал. А Катька ждала. И пряталась от Хомы, да он нашел ее. Готов был простить, только та ни в какую не соглашалась к нему вернуться. И Пахомов ее задушил. А тело спрятал тут. Я показала ему это чудесное место. В нем идеальный микроклимат: не тут, у воды, а в пещере, что выше. Но не это главное, в нутро горы никто не совался, кроме цыган, но они давно ушли из города.
– А зачем он прятал тело? Не легче было кинуть в море?
– Оно могло попасть в рыбацкие сети или всплыть где-то… А ему нужно было, чтоб все думали, будто жена сбежала. В первую очередь его близкие: мама и дочь.
– Почему ты не вышла за него, раз звал?
– Я хотела стать женой доброго, искреннего парня, а не испорченного властью упыря. Да и стар он был для меня, еще и дочь у него взрослая. Поэтому, когда мы познакомились с тобой, я дала Пахомову отставку. Я увидела в тебе своего супруга.
– Так с девственностью что? Я так и не понял? Ты делала восстановление плевы?
– Мася, я тебя умоляю! Мужика провести – дело плевое. Еще наши бабки благодаря нехитрым уловкам замуж «целками» выходили.
Эдик встряхнулся. Зачем он задает эти ничего не значащие, второстепенные вопросы? Есть же главные:
– В том контейнере на складе старого дока один из трупов… это?..
– Любовник Катерины Пахомовой. То есть тот, кого приняли за него.
– Остальные?
– Какие-то неугодные, которых убрал Котя. Всех засунули в железный ящик, чтобы выкинуть в море, но не успели. Началось следствие. Нужно было поскорее найти виновного, чтобы его закрыть. И ты попал под раздачу. Случайно. Пришлось мне вмешаться.
– Что ты сделала?
– Пришла к Пахомову и пригрозила. Я не боялась его, он не причинил бы мне вреда. Он подсуетился и нашел нового козла отпущения. Им стал Муза. Его посадили, тебя выпустили, удачно пристроили, мы сыграли свадьбу, родили сына… А потом он умер. И кончилось счастье! А ведь меня Хома предупреждал. Он говорил, что его дочь Сашка за него отдувается. Да только я-то никого не убивала в отличие от Хомы. Да, много врала, изменяла тебе, но это не так страшно, как отнять жизнь… А на совести Глеба пара десятков душ. И у него дочь жива. Пусть и парализована, а жива. А мой сын мертв. На этой почве мы вдрызг разругались и перестали встречаться. Я начала забывать все то, что было когда-то, пока не пришло письмо с зоны. Оно было адресовано мне, не тебе. Как и последующие. Не знаю, откуда Муза прознал, что я приложила руку к тому, чтобы его посадить, но он угрожал мне. Я знала, что ему сидеть еще долго, и не очень дергалась. Главным для меня было перехватить письма и уничтожить.
– Но мы же вместе читали неотправленное письмо. В нем Малхаз обращался ко мне.
– А ты вспомни, как он называл адресата? «Корнилов»?
– Да, а еще «сука».
– Сука Корнилов, это я, жена твоя. Муза из глухой кавказской деревни, он русским владел на уровне ребенка-семилетки. И женского рода не знал, только мужской и, возможно, средний.
– И что было, когда он вышел?
– Явился ко мне, конечно. И я сказала ему правду, что во всем виноват Пахомов. И Муза вроде понял. Но когда ему угрожать начали и машину спалили, почему-то решил, что это я.
– А это не ты?
– Нет, я в детские игрушки не играю. Муза тот еще жук, наверняка успел кому-то задолжать. Он же привык шиковать в девяностые и думал, что, когда выйдет, снова начнется райская жизнь, а времена изменились. И, не найдя себе применения, но имея кучу долгов, он решил шантажировать меня. Я жена небедного человека, которому изменяла полтора десятка лет, чего ж ее не прижать? Хому не получилось, его хрен найдешь…
– И ты застрелила Музу.
– От шантажиста можно избавиться только так.
– Предположим. Но Пахомова убили раньше. И бросили его труп на «Юнге».
– Я просила его все уладить с Музой. А он как ненормальный все говорил о чем-то другом… Больше о справедливости. Знаешь, что такое каминг-аут?
Эдик пожал плечами. Он не знал английского.
– Раскрытие. Или выход из чулана. Каминг-аут делают публичные люди, когда признают свою нетрадиционную ориентацию.
– Пахомов еще и геем был?
– Нет! Он собирался раскрыться как подлец, вор, убийца. И принести себя на заклание.
– И пусть бы сделал это.
– Так он всех за собой потащить хотел. Вывалить все из чулана. А в нем и наши с тобой тайные «коробочки» хранились. Пахомов – это не человек, а бомба с фекалиями и кислотой. Поэтому его многие в землю зарыть хотели, пока не рвануло, но подобраться не могли. А у меня был шанс, и я им воспользовалась.
– Ты застрелила Хому и Музу, это я понял. Даже причины твои я могу как-то объяснить. Но почему ты бросила трупы на территории, принадлежащей твоему мужу?
– Малхаза я хотела спрятать на том же «Юнге», но эта чертова обезьяна… Она постоянно таскалась в док. И меня почему-то сильно любила. Просто по-мужицки. И как видела, начинала верещать, радоваться. Я собиралась оттащить труп Музы на судно, но прискакала мартышка и подняла такой шум, что привлекла внимание охраны. Хотела ему башку открутить, да его поди поймай. Пришлось бросить тело и уплывать.
– Но ты все же Мартина прикончила?
– Он меня задрал! Вчера я просто хотела его отогнать, отшвырнула за лапу, а он башкой о камень ударился. Я в док приплыла, чтобы все проверить. Вдруг улики какие оставила? А днем не явишься. Вот и приходилось ночью шнырять, как крысе…
– Вопрос продолжает оставаться открытым. И я повторю его: почему ты бросила трупы на территории, принадлежащей твоему мужу?
– У меня был грандиозный план. Я хотела перетащить на «Юнгу» всех жертв Пахомова и написать за него предсмертную записку. Типа вот люди, которых я погубил, не могу с этим жить, поэтому стреляюсь. Я пальнула Глебу в рот, когда он зевал. Но Муза мне все планы испортил, я вынуждена была застрелить и его, а потом бросить тело из-за чертовой обезьяны… Но когда полиция обнаружила его труп, но не нашла другие, поскольку не удосужилась прочесать судно, я решила довести дело до конца. Но опять эта обезьяна. Она привела с собой человека, и на «Юнге» нашли три трупа.
– Зачем было еще один вытаскивать.
– Он самый главный. Труп жены Пахомова. Его самый большой грех. Я не могла оставить его тут. Пусть и весь замысел провалился. Я делала каминг-аут за Хому. И, заметь, на этот раз я бросила останки не на твоей земле.
– А сейчас ты здесь зачем? Еще пара тел где-то в пещерках припрятана?
– Нет, трупы я вывезла. Тут золото. Куча золота.
– Прямо-таки куча?
– Если учесть, что оно оценивается в граммах и это просто металл, а не старинные изделия из него, то да. И я по частям переправляю его на берег. Я поняла, что ты меня бросаешь. И я не хочу драться с тобой из-за имущества. Тебе жениться, детей рожать.
– Постой, о каком золоте речь?
– Какая разница? Я тебе только счастья хочу, Эдик. Я не тыкала бы пушкой в мужскую задницу, если бы знала, что это твоя задница. Я открылась тебе, потому что знаю, ты не причинишь мне вреда. Любить ты меня уже не любишь, но я ж родной для тебя человек. Поэтому давай сделаем так…
– Золото с «Надежды»?
– О, ты и про нее знаешь?
– Мой отец был капитаном.
– Помню. Но про груз, что везли на судне, ты еще неделю назад не знал.
– Так это он?
– Да. Хома тайну нахождения антикварного золота долго скрывал. Чуть ли не полжизни. Это был его «НЗ». Но он перед каминг-аутом собирался дочке тайну открыть. А если лично это сделать не получится, через шифр информацию передать.
– Книга Дюма «Три мушкетера»?
– Ты поражаешь меня своей осведомленностью!
– Друг информацией поделился. Леша Земских.
– Тот самый, – хмыкнула Поля. – Но дочка Хомы не получит наследства. Оно у меня. Я узнала координаты раньше…
– Но как ты достала золото?
– Не скажу, что просто. Пришлось Артура привлечь.
– Капитана «Бывалого»?
– Да, я с ним тоже трахалась. И когда мне понадобилась помощь, я обратилась к нему. Мы вместе выходили в море, я погружалась, он страховал. Естественно, Артур не знал, за чем я охочусь. Говорила, что пытаюсь найти останки отца – их ведь так и не обнаружили. Мужчины очень доверчивы. Артур думал, я свой организм насилую – глубина там огромная, погружаться мучительно, из-за какого-то скелета, а я искала сокровища и нашла. Они занимают не так много места. Столько же, как партия сумок, что гниет сейчас в верхней пещере. А мое золотишко тут, неподалеку. Но спрятано. Я как шум услышала, сразу его схоронила. Думала, Артур меня расшифровал. Но нет, в «брюхо» влез мой муж… – Полина тяжело вздохнула. – Я не хотела, чтоб ты узнал правду. Если бы не наш вчерашний разговор, я бы продолжала играть роль овцы. Она нравилась мне, и под ней так легко скрываться. Но ты дозрел до того, чтобы со мной расстаться. Я все вчера поняла. И раз так, я ухожу от тебя, но не с пустыми руками. При этом ты ничего не теряешь. Разве это не прекрасно?
– Ты убила двоих человек.
– Я буду жить с этим – не ты.
– Так, может, Хому ты все же из-за золота прикончила?
– Может, – беспечно пожала плечами Поля. Затем достала пистолет. – Кинь мне свой телефон, пожалуйста.
– Зачем он тебе, все равно нет сигнала?
– Знаю, и все же кинь.
Эдик выудил мобильный и швырнул его жене. Аппарат упал на камни. Полина раздавила его.
– Экстренные вызовы можно делать и с неработающей сотовой связью. А мне нужно на сутки тебя изолировать. Придется прострелить ногу. А лучше две. Но ты не волнуйся, я хорошо прицелюсь, и ты не останешься инвалидом.
– Давай воздержимся от членовредительства. Я дам тебе покинуть «брюхо» и пообещаю молчать обо всем, что сегодня услышал…
– Я вроде бы тебе верю. Но предпочитаю подстраховку.
Поля вскинула пистолет и нажала на курок. У Корнилова была отменная реакция, поэтому он смог уклониться от пули. Однако супруга не собиралась останавливаться, но тут из тоннеля выскочил человек и кинулся на нее. Он хотел вырвать оружие из руки Поли, но она не думала так просто расставаться с ним. Рванувшись вперед, снова нажала на курок. И на сей раз пуля просвистела у виска, даже, как показалось Эдику, опалила его. Он упал, растянулся на камнях, и тут третий выстрел…
Пуля чиркнула по валуну, под который Корнилов упал. И срикошетила. Эд заметил, как она отскочила…
А когда поднял голову, увидел, что пуля попала в грудь Полины.
Брызнула кровь. Она даже попала на Эда. Но вытер каплю с щеки и увидел, как его жена, закатив глаза, заваливается назад. Алексей, именно он вынырнул из тоннеля, подхватывает ее. И ничего не понимает. Пусть и врач, и сталкивался с умирающими, но на его глазах никто не погибал от пули…
Тем более выпущенной собой же.
– Я вызвал МЧС, – сообщил он Эду. – Но они так долго не ехали, что я решил сам прийти тебе на помощь…
– Спасибо, друг. Похоже, ты мой ангел-хранитель.
– И ангел смерти для нее.
– Нет, в ее кончине ты не виноват. Это все провидение…