Это не мешало ровно до тех пор, пока сердцеед не обратил внимание на Людмилу. Правда, сама девушка осознала, что дружба дала трещину далеко не сразу.
Сначала она начала замечать, что соседка будто нарочно то и дело заходит в гости, когда к ней приходит Румянцев, а особенно, если в это время дома отсутствуют родители. Голубки периодически оставались наедине. Обычно недолго: до очередного внезапного визита Светки.
Однажды Людмила пружинистой походкой, за которую Румянцев прозвал ее ласково Пружинкой, удалялась в сторону кухни, чтобы заварить чай по Светкиной просьбе. Краем глаза она заметила, как рука подруги как бы невзначай скользнула по спине Ярика. Тогда убедила себя, что ей просто показалось.
На следующий день она увидела из окна, как Светка догоняет Румянцева, который, вдоволь насладившись обществом возлюбленной, возвращался в свою девятиэтажку, стоявшую дальше по улице.
Ну и вишенкой на приторно-сладком шоколадном торте с карамелью стал момент, когда, выходя из собственной квартиры, Людмила нос к носу столкнулась с Ярославом, покидавшим жилище подруги.
Он уверял, что всего-навсего ждал у Светки возвращения Люды с волейбола. Только вот никакой секции у нее в тот день не было, о чем ему прекрасно известно. Уже несколько часов Людмила находилась дома и пропустить звонок в дверь никак не могла.
— Пружинка, прости, — молил он на следующий день, поджидая ее с самого утра у подъезда с цветами. Оранжевыми розами, разумеется.
Но Людмила была непреклонна. Ни в тот день, ни через неделю, ни когда он стоял перед ней на коленях, смешно шмыгая носом.
Так в семнадцать лет Люду Цветкову предали сразу два самых близких человека. Ей было тошно.
Любовь — удивительное чувство, способное как окрылить человека, вознеся над собственным телом, так и ранить, заставляя ощущать нестерпимую боль физически, каждой клеткой.
Она почти перестала есть, спать и даже разговаривать. Несколько недель не ходила на волейбол. В школу приходилось, но только первые дни. Вскоре она слегла с высоченной температурой, причину которой не смог найти ни один врач. Только Людка все понимала. Понимала и страдала.
Когда, наконец, лихорадка спала, полная решительности Людмила отправилась в магазин и купила пачку «Геркулеса». Вернувшись, просунула ее между засаленным фасадом и ручкой соседской двери и стала ждать, прильнув к глазку в своей квартире.
Она стояла так несколько часов кряду. Ноги затекали, поясница предательски ныла, но Цветкова не сдавалась. Ведь именно тогда Людмила из легкой Пружинки превращалась в крепкий стальной канат.
Ярослав вышел из лифта, весело насвистывая. Потянулся к ручке Светкиной двери и в оцепенении замер. Вытащил коробку и принялся рассматривать. Покачал головой и покосился в сторону двери Людмилы. Та замерла, боясь дышать.
Румянцев же, сунув пачку овсянки под мышку, вошел в квартиру Овсянкиной. Людмила всю ночь промучилась, пытаясь угадать, понял ли Ярик ее намек. Цветковой — цветы, Овсянкиной — овсянку. Разве не так должны начинаться все его отношения?
На следующее утро Люда смогла убедиться, что намек прекрасно поняли. Вся входная дверь в ее квартиру была щедро вымазана снаружи овсяной кашей. Цветкова задумчиво провела пальцем по подсохшей субстанции, машинально лизнула и тут же удивленно выдала:
— М-м, сладкая!
Несладкими были последующие полтора года жизни по соседству со Светкой. Расставаться голубки и не думали, то и дело бегали друг к другу, будто нарочно попадаясь ей на пути.
Наконец, окончив одиннадцатый класс и поступив в университет, Людка радостно съехала от родителей. Студенческая жизнь, новые знакомые и бывший одноклассник Ванька не давали скучать. Постепенно история с предательством начала забываться и перестала терзать ее. Впрочем, на встречи одноклассников она принципиально не ходила.
И вот десять лет спустя Ванька стоит перед Людмилой, допивая купленный ею кофе, и повторяет свой вопрос:
— Ну так что, идем? Собираются в пятницу. Кстати, совсем недалеко отсюда. Пивной ресторанчик, мы там твое назначение отмечали.
Цветкова молчала.
— Людк, а Людк! — подхалимски выдал Ванька свое коронное.
Неожиданно для себя самой она согласилась:
— А и пойдем!
«В конце концов прошло десять лет, — рассуждала Людмила. — Сколько можно сокрушаться по тому, кого не вернуть». Да и на одном Ярике свет клином не сошелся, там будут и другие одноклассники, с которыми Цветкова с удовольствием встретилась бы.
Из соцсетей и по редким слухам она знала, что Овсянкина с Румянцевым сто раз сошлись и разошлись. В одно из таких расставаний Светка даже успела выскочить замуж. Правда, всего на месяц. Людмила была уверена, что та сделала это назло Ярославу. Все-таки столько лет девичьей дружбы не могли пройти даром, о привычках бывшей подруги Людка знала все.
В пятницу на работу Людмила собиралась дольше обычного. Специально проснулась пораньше, чтобы сделать укладку, с нарядом она определилась еще с вечера, и по итогу, глядя перед выходом в зеркало, осталась довольна собой.
Весь день она была сама не своя. Постоянно ходила в туалет, проверить, не сильно ли примялась юбка, поправляла укладку: ей казалось, что до вечера она не доживет. Должно быть, заметив это, ближе к обеду Ванька подоспел с непрошеными советами к ее столу:
— Ты лаком сбрызни, тогда точно продержится!
— Себе сбрызни, — отмахнулась Людка.
— Я бы рад, но… — Он обреченно погладил раннюю залысину и добавил: — Переживаешь?
— Нисколько.
И в этом ответе не было ни капельки правды. Конечно же, Людмила переживала. Более того, ночью ей снились кошмары. Будто она яростно выдирает Светке ногти, весело при этом напевая.
— А я переживаю, — признался Ванька.
— Это еще почему? — удивилась Людмила.
— За тебя.
Сидоров многозначительно вскинул брови, вздохнул и отправился на свое рабочее место. Людка решила, что пришло время обеда, и даже поднялась из-за стола, направившись в сторону лифтов. Однако на полпути она вдруг подумала, что может ненароком испачкать блузку, и трапеза вдруг перестала казаться такой уж хорошей идеей.
Она так и стояла посреди офиса, замерев, когда поймала на себе взгляд Игоря, который сидел в десятках метров от нее. Ей даже показалось, что он улыбался уголками губ, глядя на нее, но после долгих раздумий до конца рабочего дня она заключила, что все-таки показалось.
Когда наконец пришло время выдвигаться в сторону ресторана, она начала суетливо перебирать бумаги и коситься на Ваньку. Тот о чем-то увлеченно беседовал по телефону и, кажется, напрочь забыл о времени. Тогда Людка принялась делать ему знаки руками, показывая то на запястье с воображаемыми часами, то изображая бегуна, со стороны больше похожего на конькобежца.
Наконец Сидоров обратил на нее внимание, закончил разговор, и вскоре они вместе покинули «Медсветтех». По случаю предстоящей встречи Ванька оставил машину возле дома. «Не подобает в пивные рестораны за рулем приезжать», — посчитал он. Людмила же машину не водила вовсе.
— Надо было еще в офисе такси вызвать, — хлопнул себя по лбу Ванька.
— Тут же недалеко.
— На таких ходулях ты хорошо, если к окончанию банкета успеешь, — хмыкнул он, глядя на ее шпильки.
Они вошли в ресторан, и только Людка принялась вертеть головой, как заметила, что Ванька уже вовсю машет обеими руками компании за длинным столом в дальнем углу зала.
— Вот же, вот! — радостно взвизгнул он и потянул ее за руку.
Сидоров легко узнал старых друзей. Людмила же не виделась с ними целых десять лет и теперь, стремительно приближаясь к столу, пыталась разглядеть во взрослых людях своих одноклассников.
Сделать это оказалось совсем не сложно. Тут же узнали и ее.
— Цветкова, — пропела Полина, староста класса. — Вот так сюрприз!
«Она совсем не изменилась, — отметила про себя Людмила. — Все те же длинные русые волосы, только сейчас они не были заплетены в косу, а, словно шаль, покрывали округлые плечи».
— Красавица какая! — подпрыгнул Коровин, очкарик с первой парты.
Сейчас очки в дорогой стильной оправе только украшали Серегу. В школе же его часто дразнили, а интерес проявляли, только когда приближались контрольные. Как это часто бывает, скромный очкарик Коровин учился «на отлично».
— Садитесь же скорее! — хлопнул в ладоши Сашка Перов, главный заводила класса.
— За это стоит выпить, — кивнул Степан, его лучший друг.
Людмила с Ванькой заняли два места по соседству. Несколько стульев все еще пустовали. Маша Иванчук позвала официанта, чтобы заказать напитки для вновь прибывших. Людмила с сожалением заметила, что от природы огненно-рыжие волосы она теперь зачем-то красила в черный.
Цветкова насчитала за столом одиннадцать человек. Каждого она без труда узнала и поймала себя на мысли, что рада видеть хорошо знакомые, но уже подзабытые лица. Ни Овсянкиной, ни Румянцева среди них не было. Разумеется, ей очень хотелось знать, придет ли Ярослав. Спросить напрямую она не решалась, старалась участвовать в разговоре за столом, а сама то и дело поглядывала на дверь. Ванька рассказывал, что Ярик не пропустил ни одной встречи выпускников. Собственно, многие подробности жизни бывшего возлюбленного Людка узнавала именно от своего коллеги.
Вдруг Сашка заливисто присвистнул, и отличница Оля Евдокимова, которую сегодня было непривычно видеть в платье с огромным декольте, дернула его за рукав, призвав соблюдать приличия. Все дружно проследили за взглядом Сашки Перова.
Люда не оборачивалась, но спиной ощущала присутствие Ярика. Она не сомневалась, — взгляды одноклассников обращены именно в его сторону. Ванька, сидящий по левую руку от нее, разве что не свернул шею. Как бы она ни пыталась успокоить дыхание, внутри все клокотало. «Он предатель», — на всякий случай напомнила она себе.
Наконец Румянцев появился в поле ее зрения. Он был не один. На руке у него висела Овсянкина и счастливо улыбалась. Стол загудел, рассыпаясь в приветствиях. Цветкова тоже улыбалась, про себя проклиная Ваньку, который ее сюда притащил, себя за то, что согласилась, и счастливую парочку, которая теперь усаживалась за столом прямо напротив нее.