Я попытался заняться делами, но Клементьева не выходила у меня из головы.
«На себя бы посмотрела! – раздраженно подумал я. – Размалевана, как проститутка из квартала «Красных фонарей». Курит, спит черт знает с кем и ко мне в кровать напрашивается. Как мне ее у себя дома оставлять? Случись меж нами любовь, а в ней гонококк сидит. «Здравствуй, товарищ! Рассказать, на каком автобусе до кожвендиспансера доехать?» Нет, нет, спасибо! Это как раз тот случай, когда лучше спать одному. Пускай Света сама со своей родней разбирается».
Пройдет десять лет, и Света Клементьева признается мне, что, выйдя от меня, она поехала в общежитие мединститута, где в первый раз попробовала морфий. «Если бы не ты, – заявит она, – я бы никогда не узнала, что такое наркотики».
Глава 13. Наталья
Фирменный скорый поезд «Байкал», следующий по маршруту Иркутск – Москва, мчался по просторам Сибири. Я лежал на верхней полке купе и смотрел, как за полями и перелесками опускается за горизонт солнце. Мои соседи по купе о чем-то спорили внизу, а я витал в нематериальных мирах, там, где нет границ между временем и пространством. Хочешь – вернешься в прошлое, а хочешь – перед тобой приоткроется завеса будущего. Чуть-чуть приоткроется, на полсантиметра. Но будущего не бывает без прошлого. События, которые тебя ждут, как правило, уходят корнями в дни минувшие. Чтобы понять новый изгиб синусоиды, стоит обернуться и посмотреть: вчера был подъем или спад? Если вчера жизнь летела под откос, то в чем причина падения? Не разобравшись в своих неудачах, не добьешься успехов в будущем.
Хорошо думается в поезде под стук колес! Легко уносится душа в прошлое, где меня неизменно поджидает Наталья: то добрая, то разозленная, то моя, то чужая. Наташа, Наташа, кто же из нас был не прав, на каком перекрестке наши пути разошлись? Что там было?
После ранения в верх-иланском ДК Наталья до середины ноября 1983 года лечилась в областной больнице. Чем-то она приглянулась заведующему отделением, и он выписал ей направление на продолжение лечения и реабилитацию в санаторий в Краснодарском крае. В санатории публика подобралась самая разношерстная: были здесь и больные, приехавшие проходить курс дополнительного лечения, и совершенно здоровые граждане, доставшие путевки по блату и приехавшие в теплые края отдохнуть и развлечься.
Тамаре Григорьевне Пястунович путевку подарил муж, высокопоставленный работник нашего обкома партии. В санатории Тамара Григорьевна скучала. От нечего делать она взяла под покровительство Наталью, больную и безобидную. Тамара Григорьевна и Наташа часами гуляли по территории санатория, спускались в город, пили минеральную воду из открытых источников.
Как-то Наталья обмолвилась мне, что за ней и Тамарой Григорьевной в санатории ухаживали выздоравливающие и отдыхающие мужчины, но как далеко зашли эти «ухаживания», она не говорила. Словом, Наталья с Тамарой Григорьевной сдружились. Разница в возрасте в двадцать лет не помешала им найти общие интересы.
Тамара Григорьевна преподавала в нашем университете на кафедре прикладной математики. Чтобы не потерять квалификацию, она сама для себя писала алгебраические задачи и сама же их решала. Как-то листок с задачами попался Наталье. Она попросила у своей новой подруги разъяснить алгоритм решения интегральных уравнений. Тамара Григорьевна удивилась необычной просьбе, но отказывать не стала. Забавно же посмотреть, как девчушка со средним образованием будет пытаться решить задачку из курса высшей математики.
Пару дней Наташа корпела над интегралами и попросила новые задания, потом еще и еще. Конец этой санаторно-математической олимпиады был такой: Пястунович и Наталья купили в городе сборник задач по высшей математике. Сев в холле санатория, они вырвали из сборника по листочку и стали решать. Наталья пришла к правильному ответу быстрее и более коротким путем, чем преподавательница высшей математики, занимающаяся цифрами всю жизнь.
– М-да, – призадумалась Пястунович. – Наташенька, у тебя что по математике в школе было? Тройка? А по физике? Ничего не понимаю. Откуда у тебя такие неординарные способности к точным наукам? Пошли прогуляемся к главврачу.
Как я понял, главврач был неравнодушен к Тамаре Григорьевне. По ее просьбе он провел обследование Натальи и пришел к выводу, что проснувшийся в ней математический дар – это последствия перенесенной травмы головы.
– Мозг человека, – сказал он женщинам, – это целая неизведанная планета! Космос, Галактика, Вселенная! Никому и никогда не постичь способностей, скрытых в извилинах серого вещества. Травма головы у Натальи Михайловны открыла дверь к ранее скрытым резервам памяти и аналитического мышления. Вам, милочка, надо менять работу. Быть сельским библиотекарем с такими математическими способностями – это зарывать талант в землю.
– Да-да, – согласилась Тамара Григорьевна. – В деревне Наташеньке больше делать нечего.
Путевка у Пястунович закончилась на две недели раньше, чем выписалась Наталья. Вернувшись в город, Тамара Григорьевна развила кипучую деятельность: она убедила ректора университета взять Наталью Антонову лаборанткой на кафедру прикладной математики и предоставить ей место в общежитии. Ректор с приемом на работу какой-то чудо-девушки согласился, а вот с общежитием стал упрямиться: «Нет мест!» Тамара Григорьевна посмотрела в его честные глаза и тихо сказала: «Мне мужу пожаловаться или вы сами в состоянии решить мелкие административно-бытовые вопросы?» Идти на ковер к всемогущему секретарю обкома ректор не пожелал и жилье Наталье выделил.
Долго Наташа в университете не задержалась. Как-то на кафедру к ним зашел работавший в секретном НИИ приятель Тамары Григорьевны. Подивившись рассказу о необычайных способностях, пробудившихся у провинциальной девчушки, он поговорил с Наташей и пригласил ее пройти тестирование в своей организации. Так Наталья Антонова попала в закрытый НИИ, где стала заниматься разработкой программ для ЭВМ. Отсутствие у нее диплома о высшем образовании никого не волновало: самые сложные алгебраические задачки Наташа щелкала, как голодная белочка кедровые орешки. Начальство НИИ было довольно новой сотрудницей – тихой, скромной, трудолюбивой. Уже через полгода ей, по лимиту Министерства обороны, выделили отдельную однокомнатную квартиру, через квоту горкома партии провели телефон.
В начале 1985 года Наталья получала четыреста рублей в месяц – зарплаты в секретных учреждениях были самыми высокими в СССР, а оклады у программистов-математиков устанавливались выше, чем у «секретных» инженеров или руководителей среднего звена.
Не прошло и полутора лет после трагических событий в Верх-Иланске, как Наталья не только обосновалась в городе, а стала самой завидной невестой в областном центре. О такой будущей супруге можно только мечтать: квартира с телефоном, высокооплачиваемая работа, льготы на приобретение дефицитных товаров в спецраспределителе. Собой хороша, умна, скромна, трудолюбива. Сокровище, а не невеста!
В первых числах февраля 1985 года я побросал вещички в спортивную сумку и пошел на штурм блистательной Натальи.
Был морозный зимний день. На улице висел колючий туман. Нахохлившиеся вороны на крышах гаражей у дома Наташи внимательно наблюдали за мной.
«Спросить бы у ворон, не ждет ли меня у Наташки конкурент? – подумал я, останавливаясь у ее подъезда. – Если ждет, то я его выгоню. Наталья моя. Второй раз я ее не упущу!»
Покурив и собравшись с духом, я поднялся на третий этаж и позвонил в дверь. Наталья, одетая в короткий домашний халатик, открыла мне.
– Привет! – она пропустила меня внутрь. – Я думала, когда ты придешь? От сестры ушел неделю назад, а у меня еще не обозначился.
– Почему ты решила, что я обязательно должен прийти к тебе? – недовольно пробурчал я.
– Когда мы с тобой в Новый год целовались у вас на кухне, я поняла – мальчик мой. В Верх-Иланске тебя не заполучила, так теперь добилась. Ты, правда, потрепанный стал за это время, но ничего, у меня придешь в божеский вид.
Она внезапно прервалась, пристально посмотрела на меня.
– Андрюша, ты ко мне жить пришел или так, трудные времена переждать? Если на время, то разворачивайся и иди назад. Я ни в любовниках, ни в сожителях не нуждаюсь.
Я был готов к такому развитию событий. Из внутреннего кармана пиджака достал паспорт и протянул ей.
– Хоть сейчас штамп ставь. Я – твой, паспорт – твой. От меня еще что-то требуется? Я тебе еще в Верх-Иланске предлагал за меня замуж идти, ты мне что ответила? Наташа, я, конечно, виноват, что все так некрасиво получилось, но только не надо на меня одного всех собак вешать. Ты влезь в мою шкуру и посмотри моими глазами на поле, где мы картошку собирали. Я что должен был о вас с Маринкой подумать? Есть две сестры, меня, как эстафетную палочку, друг другу передают, и ни одна из них ничего конкретно не говорит. Черт с ним, можно подождать, пока Маринка не уехала в город, а потом?
– У-у, вот как ты заговорил! – протянула она. – Ты, Андрюша, раздевайся, чего в прихожей стоять? В сумке свое приданое принес? Немного же ты с Мариной нажил. Или ты, как благородный мужчина, все ей оставил?
– Извини, ошибся дверью. Рад был повидаться, – я развернулся к двери.
– Андрей, не надо мне свой характер показывать! – жестко сказала она. – Пришел так пришел, чего дергаться? Хочешь отношения выяснить – я не против, но у меня есть одно условие: все, что было до твоего прихода, вот до этого самого момента, про все мы забываем и никогда, ни при каких условиях друг другу не предъявляем. Если ты согласен, оставайся. Если нет – я больше не желаю тебя видеть.
– Странно, я думал, грехи только за мной водятся.
– Мало ли что ты думал! С одной очень запоминающейся ночи много воды утекло. Я, Андрей, не собираюсь перед тобой отчитываться. Мне вроде ни скрывать, ни стыдиться нечего…
Я не дал ей договорить, притянул к себе, поцеловал в губы.
– Наташа, я люблю тебя. Давай вернемся в тот вечер, когда праздновали мой день рождения. Ты помнишь, как все было? Гости перепились и кричали нам «горько».