– Янис! – перебил меня Погудин. – Что же ты молчал все это время?
– Я боялся, что вы про перестройку начнете говорить. – Прибалт прикоснулся губами к кофе, поморщился. – Передержала на огне. Варить кофе – это искусство! Вам, русским, оно не дано. Вы слишком поздно вступили на тропу европейской цивилизации.
Погудин щелкнул интеркомом.
– Светлана Геннадьевна, еще кофе, рюмки и лимон.
– Вот это разговор! – поддержал корреспондент. – Под коньячок любой кофе как нектар идет.
– Андрей Николаевич, – спросил Погудин, – как вы догадались, что мой гость – тот самый прибалтийский корреспондент, которого вы всей областной милицией ловили?
– Ваш гость – высокий светловолосый мужчина с правильными, арийского типа, чертами лица. Он говорит с легким, почти незаметным акцентом. Вы называете его Янис. Одет он в европейском молодежном стиле. Увидев меня, господин Янис опустил глаза. Вывод – он меня раньше видел, а я его – нет. Остальное – дело техники.
– Недурно! – похвалил Погудин.
– Господин Янис – первый прибалт, которого я вижу вживую, – дополнил я.
Постучав, вошла Светлана в передничке. Вместе с кофе она принесла пузатые коньячные рюмки, тонко порезанный лимон, разломанную на дольки шоколадку, молотый кофе в мисочке. Отпустив ее, Погудин достал из встроенного в шкаф бара бутылку армянского коньяка, разлил на троих.
– На правах старшего товарища научу тебя правильно пить коньяк, – сказал мне Погудин. – Первую рюмку никогда не закусывай. Первая рюмка – это вкус и букет коньяка. Вторую рюмку надо закусить так, – он насыпал на дольку лимона щепотку молотого кофе. – Выпил вторую рюмку, посиди минутку, почувствуй, как коньяк разойдется по жилам, потом возьми лимон и рассасывай его. Попробуй, понравилось?
Я согласно кивнул головой.
– Так что ты хочешь узнать о люли? – спросил Алексей Ермолаевич.
– Все, абсолютно все. Эти цыгане…
– Ни в коем разе! – перебил меня Погудин. – Никогда не называй люли цыганами! Цыгане – это ромалы, их дух – романипэ, их кровь – романа рат. Люли не имеют к романипэ и романа рат ни малейшего отношения. Ни по крови, ни по духу люли цыганами не являются.
– Так кто же они? – удивился я.
– Таджики. Люли по языку и по крови – таджики, но все народы Средней Азии считают их цыганами, а все ромалэ считают таджиками. Сами люли считают, что они отдельный уникальный народ. Народ-изгой, народ – вечный странник.
Погудин закурил, откинулся в кресле.
– Есть такая легенда, которую чтут и любят сами люли, – продолжил он. – В древние времена жили в Средней Азии брат и сестра: мальчик Лю и девочка Ли. Пришли завоеватели, убили родителей Лю и Ли, брата с сестрой разлучили. Через много лет они повзрослели, встретились и полюбили друг друга, не зная, что являются родными братом и сестрой. Лю и Ли пошли к мулле и попросили разрешения на брак. Мулла пришел в ужас, проклял их и выгнал в пустыню. С тех пор весь род люли живет сам по себе, по своим законам. Формально они – мусульмане-сунниты, а на практике… Как говорится: люли не едят свинину, когда свинины нет.
Погудин встал из-за стола, прошелся по кабинету, вернулся на место. От коньяка он порозовел, в глазах появился блеск готового к спору ученого-социолога.
– Двоемыслие! – воскликнул он. – Я ничего не смогу тебе объяснить, если ты не поймешь сути двое-мыслия.
– Красивое слово, – согласился я.
– Понятие двоемыслия ввел в оборот великий английский писатель Джордж Оруэлл. Сущность двоемыслия он раскрывает в своем романе-антиутопии «1984». Данный роман у нас запрещен, но это не беда! Я постараюсь объяснить суть двоемыслия. Итак, когда человек говорит одно, а думает другое – это лицемерие. Оно не имеет к двоемыслию никакого отношения. А вот когда человек верит в существование в одном предмете двух разных предметов, то это и есть двоемыслие. Постарайся привести пример, как ты понял сущность двоемыслия.
Нисколько не смутившись от такого поворота в разговоре, я подумал секунду-другую и сказал первое, что пришло на ум:
– В конце 1970-х годов в газете «Комсомольская правда» много писали о романе «1984». Тоталитарный строй, вертолеты, с которых правительственные агенты заглядывают в окна, шпиономания. В наших газетах Джорджа Оруэлла называли «прогрессивным западноевропейским писателем», а теперь выясняется, что его главное произведение у нас в стране запрещено. На мой взгляд, это самое настоящее двоемыслие.
– Браво! – воскликнул Погудин. – Метко сказано, в самое яблочко.
– Молодец! – похвалил прибалт. – Не ожидал от полицейского-держиморды такого кругозора.
– Теперь от двоемыслия вернемся к люли, – продолжал развивать тему Погудин. – Итак, люли – это несколько племен, которые значительно отличаются друг от друга. Как мы, православные русские, отличаемся обычаями и менталитетом от поляков-католиков, так северные племена люли отличаются от южных. То племя, что приехало к нам, – это северные люли, или маагуты. Слово «маагут» переводится как «бродяга, нищий». То же самое слово, но с приставкой «ас» можно перевести как «певец, затейник». В самом названии северных люли есть двоемыслие – как хочешь, так и переводи его. Замечу сразу, что маагуты пользуются тремя языками одновременно: для общения с внешним миром они используют русский язык, в Таджикистане и между собой они говорят на таджикском, а в узком, избранном кругу говорят на тайном древнем языке. Сущность маагутов можно понять по их отношению к женщинам.
Девочки-люли, как все южанки, рано взрослеют. В отличие от европейских девочек, начало менструаций в 11–12 лет у люли – обычное дело. У нас, у европейцев, все, что связано с особенностями женского организма, является запретной для публичного обсуждения темой, у маагутов – наоборот. Как только у девочки появляются менструальные выделения, об этом узнает все племя, и девочка меняет свой социальный статус – она из категории «детей» переходит в тонкую прослойку, которую я условно называю «девушки». В «девушках» девочка-люли пребывает недолго, всего год. За это время, как считают маагуты, организм ее укрепится и станет готов для продолжения рода. Теперь считайте сами: в 11 лет у девочки менархе, в 12 она переходит в разряд невест, в 13 лет ее выдают замуж, а в 14–15 лет она в первый раз рожает. В 20 лет у женщины-люли уже двое-трое детей, в тридцать лет она многодетная мать, к сорока годам выглядит как старуха. С рождения и до смерти женщина-маагутка обязана трудиться во благо своей семьи. В первый раз на добычу денег ее выносят в младенческом возрасте, потом девочка самостоятельно просит милостыню, собирает вещи на свалке, занимается домашними делами. До замужества она беспрекословно подчиняется отцу, после свадьбы – мужу. Если муж умрет, то она переходит в семью его старшего брата, нет братьев – вливается в семью отца мужа. Никогда за все время своей жизни женщина-маагутка не принадлежит сама себе.
Теперь о двоемыслии. Замуж женщина-маагутка выходит девственницей. Бракосочетание выглядит так: родители жениха и невесты оговаривают сумму калыма за невесту и назначают день свадьбы. После первой брачной ночи жених демонстрирует родственникам и гостям простыню (часто единственную в семье!) со следами крови. С этого момента калым переходит во владение жениха, брак считается заключенным. Если крови нет, то невесту с позором возвращают отцу. Семья «бракованной» невесты обязана вернуть жениху калым в двойном размере. Про женщин, в общих чертах, все поняли?
Теперь о мужчинах. До женитьбы мальчик-маагут живет в семье отца и работает на его кошелек. После свадьбы он начинает жить отдельно. Женятся мальчики в 15–16 лет. После женитьбы мужчина-маагут не работает, его содержание ложится на плечи жены и детей.
– Алексей Ермолаевич, – не выдержал я, – а что же тогда их мужики всю жизнь делают?
– Наслаждаются жизнью: играют в карты, пьют водку и вино, спят, едят, размножаются. Мужчина-маагут – это высшая ценность в племени. Его способность воспроизводить потомство – залог процветания народа.
– Параллельный мир, помноженный на Средневековье!
– И помноженный на двоемыслие! Сейчас вы все поймете! – Погудин разгорячился, вновь вскочил с места, стал расхаживать по кабинету. – У маагутов есть несколько праздников, которых нет у других народов. Один из них – День весны, отмечается 22 мая каждого года.
– Маагуты приехали к нам на свалку праздновать День весны? – спросил я.
– Слушай меня внимательно и не перебивай! – строго осадил Погудин. – В племенах маагутов, как и у цыган, нет единого органа управления. Все вопросы в племени решает коллегиальный орган – совет старейшин. Для общения с внешним миром из совета старейшин избирают мужчину, которого мы условно называем «цыганским бароном». Запомни: барон – это не феодал и не единоличный правитель племени. На стоянке в Казахстане или в Узбекистане у барона нет никакой власти, а вот во время кочевья барон имеет право принимать любые управленческие решения. 22 мая на нашей свалке встретятся и временно сольются два племени маагутов. Смысл праздника – обмен невестами. В самом начале праздника оба племени выставляют невест. Родители потенциальных женихов осматривают товар, выбирают сыновьям невесту и оговаривают сумму калыма. Два первых дня идет выбор невест, на третий день – свадьба, на четвертый – осмотр простыни. На пятый день племена разъедутся. Теперь наконец-то суть!
Погудин вернулся за стол, разлил остатки коньяка по рюмкам.
– Маагуты практикуют временные браки. Во время Дня весны любой женатый мужчина, заплатив калым, может взять себе временную жену – обязательно замужнюю женщину, а не вдову и не девицу. По окончании праздника он возвращает ее мужу. Частенько, по прошествии девяти месяцев, бывшие временные жены рожают от бывших временных мужей. Теперь смысл, суть! Родившегося от временного брака ребенка глава семейства будет искренне считать своим родным ребенком. Двоемыслие – продавая жену во временный брак, мужчина заранее соглашается признать чужого ребенка своим. Спрашивается, к чему такие жесткие ограниче