– То есть, – заинтересовался я, – этот снимок один из ста?
– Конечно! – согласился фотохудожник. – В начале фотосессии модель, полностью одетая, фотографируется в студии. Потом она выезжает на природу, и начинается покадровый стриптиз – каждую вещь с себя она снимает отдельно, иногда в два-три приема. Обнажившись, девушка принимает заманчивые позы, как бы любуется своим телом, поддразнивает зрителя. Окончание фотосъемки – это кадры, где модель вписывается в художественный ландшафт. Замок, роскошный автомобиль, подглядывающий из-за кустов невинный юноша…
«Вот ведь сукин сын! – раздраженно подумал я. – Он нам целый час лекцию по фотоискусству читал, а мог бы в двух словах все разъяснить. Одна фотография из ста! Немудрено, что Астара подобрала подходящий кадр».
Вызванный санитар увел Щелканова в корпус, а мы вернулись в кабинет Кононенко.
– Вот видишь, Андрей, как все разрешилось! – сказал Макар Петрович, усаживаясь за письменный стол. – Признайся, был щекотливый момент, когда ты в первый раз взглянул на слайд? У меня так внутри все замерло. Я в порядочности Лизы никогда не сомневался, но тут кто хочешь «на измену» попадет.
– Вообще-то я приехал поговорить не о слайде, а об Астаре. Откуда она узнала про меня и про Лизу? До вчерашнего дня мы нигде не пересекались… Макар Петрович, в прошлое воскресенье мы обсуждали две темы: «магические» способности Астары и маньяка. Наш разговор дошел до жрицы, и она решила припугнуть меня слайдом. Что ее всполошило? Маньяк? Не думаю. Я не вижу никакой связи между маньяком-имитатором и Астарой. Остается мое любопытство, которое Астара восприняла в штыки. Макар Петрович, кому вы рассказывали о нашем разговоре?
– Надеюсь, меня ты ни в чем не подозреваешь? – посерьезнев, спросил Кононенко.
– Макар Петрович! Я понятия не имею, с чего бы это Астара взбесилась на ровном месте. Если бы она угрожала только мне, то я плевал бы на ее угрозы. Скажу откровенно, лидер «Общества исходного пути» – мой друг. Если я попрошу о помощи, то его боевики разнесут логово Астары по кирпичикам. За себя я не боюсь, а вот по Лизе она может нанести удар… Я хочу разобраться, где причина, а где следствие. Я никого ни в чем не подозреваю, но есть слайд, есть Астара, есть я, есть Лиза. Что-то нас всех связывает в единую цепочку, и я хочу понять: чего Астара боится?
– Пойдем по порядку, – Кононенко достал лист бумаги, начертил на нем круг. – Это я. В воскресенье я, естественно, рассказал о нашей беседе жене и Перфилову. Мою супругу ни Астара, ни маньяк не заинтересовали, а вот Юра, Юра… Говорил ли я ему про Астару? Скорее всего, сказал… Или нет? Андрей, я пригласил Перфилова проконсультировать тебя о серийных насильниках. Если в разговоре с ним упомянул Астару, то только так, вскользь.
От окружности «я» Кононенко вывел два лучика, которые назвал «жена» и «Перфилов».
– Едем дальше, – он нарисовал еще два лучика. – Это мои коллеги: доктор Гительман и Виктория Витальевна Тарунова. В понедельник я разговаривал с ними про маньяка и упомянул тебя. Все, больше я ни с кем ни об Астаре, ни о насильнике не говорил.
– Перфилов не общается с Астарой? Они ведь одно поле окучивают.
– Юра Астаре руки не подаст, но у него в кровати через день да каждый день новая любовница. О чем он с ними щебечет, я не знаю.
– Как у него сил на всех хватает? Не молодой же, пятьдесят пять лет.
– Но, но! – засмеялся Кононенко. – Не надо о возрасте!
– Прошу прощения – ляпнул, не подумав.
– Что будем делать с Перфиловым? – серьезно спросил Кононенко. – Отменим встречу до выяснения обстановки?
– Ни в коем случае! В воскресенье ждите нас с Лизой в гости. Повестку дня не меняем: маньяк, маньяк и еще раз маньяк.
16
В субботу мы с Лизой решили заняться домашними делами: она взялась за уборку квартиры, а я пошел в магазин. В гастрономе, сам того не желая, я встал в огромную очередь за колбасой по 2 руб. 20 коп., протолкался в ней почти полчаса и получил заветный кусочек, обернутый в грубую серую бумагу. Очередь за сметаной и яйцами была поменьше, но у самого прилавка сметана закончилась, и мне пришлось довольствоваться только десятком яиц, одно из которых оказалось треснутым. Я попросил продавщицу заменить бракованное яйцо, но толпа позади меня единодушно возмутилась: «Бери, что дают, не задерживай очередь!» Спорить с решительно настроенными массами трудящихся бесполезно. Переложив поврежденное яйцо поверх всех покупок, я покинул магазин.
На обратном пути я решил купить сигареты в киоске «Союзпечать».
– «Родопи» есть? – спросил я киоскершу.
– Один «Космос» остался. Будете брать?
Я в знак согласия кивнул головой. Киоскерша достала с витрины выцветшую на солнце пачку, протянула мне.
– Посвежее ничего нет? – недовольно спросил я.
Киоскерша приблизилась к стеклу и громко, чтобы я хорошо расслышал ее, сказала:
– Вообще ничего больше нет! Ни папирос, ни сигарет. Всю неделю завоза не было.
– Ничего, в понедельник завезут, – оптимистично заверил я. – С табаком и хлебом они играть не будут. Водка может опять исчезнуть, а сигареты – никогда!
Киоскерша пожала плечами: «Как знать! По нынешним временам всякое может случиться».
Для интереса я сделал крюк и в другом киоске купил две последние пачки «Опала».
– Вам тоже на неделе курево не завозили? – спросил я.
– Остатки распродаем, – подтвердила продавщица.
Размышляя об особенностях плановой экономики, я подошел к дому. У подъезда меня дожидался «уазик» дежурной части.
– Ты за мной приехал? – спросил я водителя. – Что случилось в нашем королевстве?
– Убийство, что еще может у нас произойти, – равнодушно ответил водитель.
– Погоди, убийство убийством, а при чем здесь я? Сегодня Клементьев ответственный по УВД, ему и выезжать… Или он того, не совсем работоспособен?
– Геннадий Александрович в норме. Он уже на месте. За вами просил Далайханов приехать.
«А вот это уже серьезно, – подумал я. – Айдар меня просто так в субботу на происшествие дергать не будет».
Я забежал домой, оставил покупки и поехал на другой конец города.
Местом происшествия было недостроенное четырехэтажное двухподъездное здание в спальном районе на окраине города. Айдар ждал меня на улице, возле сваленных в кучу железобетонных блоков.
– Где Клементьев? – поздоровавшись, спросил я.
– На втором этаже, прокурорского следователя дожидается.
– Зачем позвал?
– Помнишь, когда мы работали в Кировском РОВД, у нас на участке был «Зуб дракона»?
– Недостроенное здание около городской свалки? Конечно, помню. По моей инициативе в нем пункт наблюдения за цыганским табором устанавливали.
– Пошли наверх, кое-что покажу.
Вслед за Айдаром я поднялся на второй этаж, поприветствовал Клементьева, мельком глянул на залитый кровью женский труп.
– Личность установили? – для проформы спросил я.
– Бичевка[29] местная. Кличка – Дунька-кладовщица. Фамилию пока не знаем. – Клементьев выщелкнул из пачки сигарету, сунул ее в уголок губ, но прикуривать не стал. – Андрей Николаевич, открой секрет: как ты тут очутился? Ехал мимо и решил заглянуть на огонек?
Я пробурчал в ответ что-то неразборчивое и пошел на третий этаж. У входа в пустую комнату Далайханов остановил меня.
– Труп видел? Вся спина ножом истыкана, места живого нет. Убийца после такой «работы» должен быть весь в крови. Если дело происходило в светлое время суток, то выйти на улицу он не мог.
Отстранив Айдара, я вошел в пустую комнату. Пол в помещении был истоптан, у окна темнело бурое пятно, рядом с ним чернели лучинки обгоревших спичек, в дальнем углу валялся свежий окурок.
– Смотри: вот это – раз, – Далайханов показал на фрагмент отпечатка кроссовки «Адидас» на пыльном полу. – А вот это – два!
Немного в стороне от окна лежали три выпотрошенные сигаретки.
– Я думаю, дело было так, – начал реконструировать события Айдар. – Он завел потерпевшую на второй этаж, приказал ей лечь на пол, стал насиловать, но потом внезапно передумал и убил ее в припадке ярости. Встал, успокоился, пришел в чувство. На улице день, идти ему некуда. Он поднялся на третий этаж и стал дожидаться темноты. По своему обычаю накрошил табаку, чтобы собаки след не взяли.
Я опустился на корточки, попробовал спичкой краешек следа. Пыль на полу была мягкой, не окаменевшей. Спичка без труда ворошила пылинки, при желании на полу можно было написать короткое и емкое слово из трех букв. Наш начальник курса в школе милиции, если замечал пыль в казарме, то всегда выводил на ней это слово.
– Что ты думаешь? – нетерпеливо спросил Айдар.
– Наш человек будет носить кроссовки «Адидас», пока они не развалятся.
– А если серьезно?
– По всем признакам, это он, имитатор. Здесь у него все пошло кувырком, и он пустил в дело нож. По моим прогнозам, он должен был слегка придушить жертву, а получилось море крови. Имитатор – насильник опытный, а вот от вида крови у него крышу снесло, и он немного наследил. Ты окурки под окнами не смотрел? Имитатор нервничал, много курил.
– Нет там окурков, он все с собой унес. Посмотри на подоконник, он весь в следах от затушенных сигарет: он курил, тушил окурки и складывал их в карман. Последнюю сигарету он закурил, когда уже успокоился, забылся на минуту, отбросил ее в угол, но в темноте искать не стал.
Я подошел к окну. С высоты третьего этажа открывался унылый пейзаж: пустырь, кое-где – просевшие кучи строительного мусора, вдалеке – жиденькая березовая рощица. Жилой микрорайон располагался с другой стороны здания.
– Кто обнаружил убитую? – спросил я.
– По ноль-два позвонила неизвестная женщина и сказала искаженным голосом, где искать труп. Дежурный отправил машину вневедомственной охраны, они нашли тело. Я пытался найти еще одни женские следы, но ничего не нашел. Второй женщины здесь не было.