– Что же тогда делать? В КГБ за помощью обращаться? – с ехидцей спросил я.
– В ЦРУ обратись, они помогут, – очень серьезным тоном, не предвещавшим ничего хорошего, ответил начальник уголовного розыска. – Ты за политической обстановкой в городе следишь? В ноябре месяце намечено открытое заседание областного совета народных депутатов. На него с отчетом о состоянии борьбы с преступностью вызваны начальник областного УВД и прокурор области. Генерала Удальцова депутаты намерены сожрать и посадить в его кресло удобного им человека. Прокурор выкрутится, у него в Москве сильные связи, его депутатам не столкнуть. А тут ты!
Малышев развел руками, изображая сценку: «Здрась-сь-те, барин, вы откуда?»
– О маньяке даже не заикайся. Если депутаты услышат о нем, то на дыбы встанут: подумать только, в городе действует серийный насильник, а милиция его поймать не может! Про «Космогонию» забудь! Если какой-нибудь писака заметку тиснет… Представь заголовок в газете: «Милиция копает яму под руководство «Космогонии». На что расходуются народные средства?» Нынче каждый депутат за народной копейкой бдит.
– Разве нас не МВД содержит?
– Электроэнергия, водоснабжение и вывоз мусора оплачиваются из областного бюджета. Смету на расходы утверждает облсовет. Еще вопросы есть?
– Как мне ловить маньяка?
– Как хочешь, но в высокие сферы не лезь! Пока сессия облсовета не пройдет, пока депутаты не успокоятся… Вот жизнь пошла! Жалкая кучка горлопанов может решить судьбу генерала милиции.
– Как они его выгонят? Генерал же Москве подчиняется.
– Напишут в МВД гневное письмо: «Снимайте Удальцова, или наш народ его сам прогонит». Для депутатов начальник областного УВД – удобная мишень: скинут его, покажут свою силу и власть. Расправа над Удальцовым – это проба пера. Получится зубы показать, они за остальных примутся. Пока в области не будет единого хозяина, ни один начальник не будет спать спокойно. От имени народа можно любого от должности отстранить.
Малышев ткнул рукой на стену за спиной:
– Ничего не заметил?
– О, а куда портрет Дзержинского делся? Одно темное пятно на известке осталось.
– Комиссия Верховного Совета по историческому наследию решила, что Железный Феликс был одним из основателей ГУЛАГа и место ему у позорного столба, а не в начальственных кабинетах. Вот так-то! А ты решил «Космогонию» на чистую воду вывести. Какое задание ты дашь по Софье Перфиловой? Она не распространяет наркотики, не ворует, не угоняет автотранспорт. Какая у нее будет окраска?[36] На чем служба наружного наблюдения должна сосредоточить свое внимание?
– Еще не решил. У меня пока даже дела оперативного на нее нет.
– Нет, и не надо! Маньяк от нас никуда не денется. Если он решил бравировать своей неуловимостью, значит, скоро попадется.
Я не стал переубеждать начальника и поехал домой. Лиза дожидалась меня одна.
– Неприятности? – спросила супруга.
– Закат советской милиции. Если и дальше так дело пойдет, то надо искать другую работу.
– Никуда ты не уйдешь! – убежденно сказала жена. – Выпей, успокойся и расскажи, что у тебя стряслось.
Я достал бутылку. После моего ухода водки в ней не убавилось.
– Вы с Герой не выпили ни рюмки?
– Он ушел минут через десять после тебя.
– Лиза, ты в «Изумрудном лесу» к спиртному не притронулась, сегодня за стол не села… Нас скоро будет трое?
– Не хотела раньше времени тебе говорить, но, по всем признакам, я беременна. Схожу в женскую консультацию, и тогда все будет понятно.
Я отставил бутылку в сторону, подхватил жену на руки и унес на диван.
Маньяк, Малышев, «Космогония», работа и веселая потерпевшая испарились, и на всем свете остались только я и Лиза. Я и она, а все остальное – подождет.
25
Во вторник утром Большаков собрал руководство УВД на экстренное совещание.
– Коллеги, – нервно начал он, – за последнюю неделю оперативная обстановка в городе резко обострилась: появились антиправительственные надписи на общественных зданиях, все крупные заводы готовы встать в предупредительной забастовке. Вчера ночью в Машиностроительном райкоме КПСС выбили стекла на первом этаже, а стены Кировского райкома изрисовали похабными картинками. Для стабилизации обстановки в городе и области на внеплановом заседании областного совета народных депутатов принято решение об отмене свободной продажи табачных изделий и введении талонов на сигареты и папиросы с первого ноября этого года. Завоз сигарет начинается завтра утром. Нам поставлена задача: взять под охрану все магазины и базы, куда будут завозиться сигареты.
Взяв секундную паузу, Большаков раскрыл ежедневник, сделал вид, что сверяется с записями в нем.
– Военное положение в городе не вводят? – серьезно спросил начальник следствия.
Большаков стянул очки на кончик носа, пристально посмотрел на подчиненного, но ничего не сказал. Начальнику следствия до пенсии оставалось два месяца. Воспитывать его было уже поздно.
– Думаешь, нам солдат на подмогу кинут? – с издевкой спросил Селезнев.
– Коллеги! – Большаков решил на корню пресечь опасный разговор. – Солдаты – это не ваше дело. Если у кого-то возникло желание заняться политиканством, то идите на гражданку и там разглагольствуйте. Я любому из вас рапорт на увольнение хоть сейчас подпишу. Желающие покинуть наши ряды есть?
Желающих преждевременно расстаться с погонами не было.
– Отлично! – продолжил Большаков. – Перейдем к делу. У нас нет столько личного состава в патрульно-постовой службе, чтобы взять все объекты под охрану. Я принял решение – вывести на улицу всех сотрудников милиции. Всех до единого: штабистов, тыловиков, оперативников.
– А кто преступления раскрывать будет? – дернулся Малышев.
– Дежурные группы. Если мы оставим нераскрытыми кражи и грабежи, то это будет плохо, а если допустим в городе мятеж – это будет катастрофа. За нераскрытые преступления нас накажут выговорами, а за массовые беспорядки – всех уволят, невзирая на заслуги. К обеду составьте график выхода личного состава на круглосуточную охрану баз и магазинов.
Мне после выступления Большакова захотелось встать и спросить: «А как же маньяк? Мне его как ловить? В свободное от работы и дежурств время?»
– Все свободны! – закончил совещание начальник УВД.
О маньяке-имитаторе я спрашивать не стал. Кому он нужен, когда в городе предреволюционная ситуация? Интересно, как царская полиция в 1917 году работала? Нигде об этом не прочитаешь.
Клементьева на совещание Малышев не пустил: Геннадий Александрович пришел на работу в полупьяном состоянии. До нашего возвращения он отсиживался в кабинете начальника уголовного розыска и от нечего делать отвечал на звонки.
– Воловский звонил, – сообщил он нам.
– Ты ему ничего не наговорил? – встревожился Малышев.
– Да нет, все нормально было! – с добродушной улыбкой нетрезвого человека ответил Клементьев. – Он Лаптева к Астаре посылает. Она со следователем прокуратуры разговаривать отказалась.
– Пускай сам едет! – отрезал я. – Мне график охраны магазинов составлять надо.
– Андрей Николаевич! – От нахлынувшего гнева Малышев едва не перешел на крик. – Ты что, значимость свою показать решил? Все летит к чертовой матери, а ты в позу встал? Без тебя графики составим. Держи фронт на линии экстрасенсов. Если нам преступников ловить не дают, то хоть здесь работу не завалим.
– Есть, мой генерал! – отчеканил я и поехал к жрице.
У Астары история повторилась с той разницей, что нож сестре жрицы вручил следователь, а не я. С ответом к нам вышла сама наследница древнеассирийских знаний. Сухо кивнув мне и вообще не обращая внимания на следователя, она сказала:
– Магический кристалл обрисовал мне облик преступника.
– Я тоже советовался с магическим кристаллом, – перебил Астару я. – Он мне сказал, что владелец ножа ростом примерно 185 сантиметров, размер ноги – 44-й, у него спортивное телосложение и больной желудок.
– Андрей Николаевич, ты что? – испуганно зашипел следователь.
Астара недовольно посмотрела на него и, глядя мне в глаза, сказала:
– У преступника карие глаза. Зовут его Андрей.
– Ого, мой тезка! – съязвил я. – Где его искать?
– Ищи там, где ты бывал, – потусторонним голосом ответила жрица. Каким-то образом она могла переходить от нормальной человеческой речи к чревовещательной, словно за нее говорил невидимый и неосязаемый дух. – Ты дышал с ним одним воздухом, ты вдыхал дым костра, который разжег он. В какой-то миг вы оба одновременно смотрели на одну и ту же женщину.
Астара вскинула руки к потолку, пробормотала заклятие на неизвестном языке и ушла в свои покои. Следователь, не разобравшись в ситуации, хотел последовать за ней, но охранники Астары грудью заслонили двери.
– Сеанс пророчества окончен, – объявил Тахир. – Жрица устала и нуждается в отдыхе.
– Пошли! – дернул я за рукав следователя. – Источник иссяк, оракул на каникулы закрылся.
На улице следователь стал теребить меня расспросами. Чтобы он отвязался, я пояснил, как рассматриваю белиберду, которую навешала нам на уши Астара.
– Пророчество про воздух – фигня! И я, и ты сейчас дышим с насильником одним воздухом. Другого воздуха на планете Земля просто нет. Далее. Осенью во всех дворах жгут опавшие листья, так что немудрено, что мы могли проходить мимо одного и того же костра. И последнее: ночью, когда имитатор следил за нами на месте происшествия, мы могли оба одновременно смотреть на одну и ту же женщину – на потерпевшую. Что еще?
– Имя и глаза.
– С именем она выкрутится. Поймаем Васю, она заявит, что в нематериальном мире его зовут Андрей, а Вася – это мирское его имя, которое для пророчества не годится. С глазами ничего не скажу, но большинство людей в мире кареглазые.
Ничего не объясняя, я остановил проходящего мимо мужчину.
– Посмотри, – обратился я к следователю, – и у тебя, и у него карие глаза.