Я выпрямился, гордо поднял голову. Смертельный удар надо принять с достоинством, как подобает офицеру милиции.
– Генерал Удальцов приказ об увольнении Лаптева подписать не успел, а я его подписывать не буду. Для успокоения депутатов ограничимся строгим выговором. Работай, Андрей Николаевич! Ты – перспективный сотрудник, молодой, инициативный. Работай, а мы, областное управление, всегда тебя поддержим.
После этих слов Комарова у меня появилось чувство эйфории, словно я залпом выпил полстакана водки без закуски.
«Только бы в обморок не грохнуться», – подумал я, а кто-то третий, кто проник в мою голову, стал нашептывать: «Крепись, Андрей, здесь нельзя с полом обниматься. Выйдешь от Комарова, сядешь в приемной на стульчик, и все пройдет».
– С вами, Николай Алексеевич, – продолжил начальник штаба, – нам придется расстаться. Пишите рапорт на пенсию. До получения официального обращения горсовета я успею его подписать.
– Быть может, мне тоже выговор? – робко предложил Малышев.
– У вас, Николай Алексеевич, выбор невелик: или пенсия, или увольнение по отрицательным мотивам. Что выбираете?
– Пенсию, – упавшим голосом ответил начальник уголовного розыска.
– Клементьев, ты когда пить бросишь? – насмешливо спросил Комаров. – Давай договоримся так: если мне хоть раз шепнут, что ты пришел на работу с перегаром, я тебя тут же уволю за пьянку. Согласен? Никаких разбирательств, никаких аттестационных комиссий проводить не будем, а поступим так: сейчас в приемной напиши рапорт на увольнение по собственному желанию, но число в нем не ставь. Как только ты решишь наплевать на мои уговоры, я достану рапорт из сейфа, проставлю на нем число и в тот же день отправлю тебя на гражданку. Теперь о вас, Леонид Васильевич. Чтобы Лаптеву скучно не было, я объявляю вам строгий выговор. Депутаты вас пожалели, а я с вами нянчиться не буду. Это ведь вы должны за состояние преступности в городе отвечать, а не Лаптев и не Малышев.
– Я все понял, – безропотно согласился с наказанием Большаков.
– В связи с кадровыми перестановками на должность начальника городского уголовного розыска я назначаю…
Комаров выдержал эффектную паузу. Пока он молчал, у меня промелькнула шальная мысль: «Сейчас он скажет – Лаптева!», но я не угадал.
– Начальником уголовного розыска временно назначим Клементьева, а там посмотрим, как дела пойдут. Если вопросов нет, то все свободны!
Назад, в городское управление, мы вернулись на «Волге» Большакова. Леонид Васильевич по привычке начал рассказать нам какую-то историю из своей бурной молодости, но нам было не до его баек. Посерьезневший Клементьев обдумывал мероприятия, с которых начнет деятельность на новом месте. Малышев ушел в себя. Он обиделся на весь свет. Как же так, его уволили, а меня – нет! Это же величайшая несправедливость на свете. А Клементьев? Хорош гусь! Не успел новое назначение получить, как уже губы поджал, возгордился, позабыл, как в трудные времена прибежал и упрашивал: «Коля, не дай пропасть! Если я себе место не найду, то Удальцов выгонит меня к чертовой матери. Коля, спаси, век благодарен буду».
«Волга» начальника УВД мчалась по улицам города. Я безучастно смотрел в окно, а в душе… в душе ликовал! Что такое выговор по сравнению с увольнением? Так себе, мелкая неприятность вроде насморка в сырое время года.
Дома я с порога объявил Лизе, что гроза миновала.
– Дело случая, – пояснил я супруге. – Если бы вместо Комарова на должность начальника областного управления назначили любого другого заместителя генерала Удальцова, то он бы уволил меня, не задумываясь.
– У тебя виски поседели, Андрей.
– Ты что, серьезно?
Я посмотрел на себя в зеркало. Так и есть! Еще вчера мои волосы были однотонными, а сегодня каждый второй волосок на висках обесцветился.
– Ты за прошедшую ночь поседел, – решила Лиза.
– Нет, любимая. Когда я утром брился, то с волосами все было в порядке. Это я в кабинете Комарова поседел. Ждать приговора – тяжкое бремя, а ждать несправедливого приговора – тяжко вдвойне. Ничего, переживем! Седина украшает мужчину.
31
Еще до разговора с Перфиловой я каждый день внушал Лизе:
– Будь предельно внимательна и осторожна. Я не исключаю, что маньяк захочет отыграться на тебе. Посреди улицы он нападать вряд ли будет, а в ловушку заманить сможет. О любом вызове, который покажется тебе подозрительным, тут же сообщай мне.
В конце ноября, утром, супруга позвонила:
– Андрей, у меня вызов к больному ребенку. Я знаю эту семью, у них болезненная девочка, но, как бы тебе сказать, чтобы раньше времени панику не поднимать? В их семье нет мужчин, а в регистратуру позвонил «папа».
– Диктуй адрес и жди меня около дома.
«Одному поехать или перестраховаться? – прикидывал я, получая пистолет в дежурной части. – Если это обычный вызов, то меня заподозрят в паранойе… А если нет?»
На глаза мне попался оперуполномоченный Козлов, здоровенный детина под два метра ростом.
– Ты что делаешь? – спросил я. – Поехали со мной.
Лизу мы нашли около третьего подъезда пятиэтажного панельного дома на улице Сурикова.
– Андрей, я правда не знаю… Но ты же сам всегда говорил…
– Ты все правильно сделала, – подбодрил я жену. – Береженого бог бережет. Оставайтесь на месте, а я поднимусь в квартиру. Если там все в порядке, то я… Короче, стойте и ждите меня, а я найду что сказать, если наши подозрения окажутся беспочвенными.
Нужная квартира находилась на втором этаже. Автоматически я представил ее планировку: стандартная «двушка» с изолированными комнатами, маленькая комната прямо, направо зал, налево кухня.
Перед тем как нажать кнопку дверного звонка, я достал пистолет из наплечной кобуры и засунул его за пояс. Прильнул ухом к двери – тишина.
«Поехали! – скомандовал я себе. – Если промашка, то скажу, что пришел проверять паспортный режим».
Дверь в квартиру с больной девочкой открыл высокий темноволосый мужчина, одетый в спортивный костюм. При виде меня глаза у незнакомца округлились, и он, растерявшись, произнес: «А-а-а…» Несколько мгновений мы рассматривали друг друга. Первым из ступора вышел я. Повинуясь внутренним рефлексам, я сделал шаг назад, рывком достал пистолет, мельком заметил, что на левой руке незнакомца нет указательного пальца. Имитатор, а это был, конечно же, он, с грохотом захлопнул передо мной дверь. Я дослал патрон в патронник, с полувзгляда оценил прочность входной двери: «Косяк слабенький, замок английский, короб для ригеля накладной – вылетит с одного удара. Поехали!»
Ударом ноги я вышиб замок, косяк треснул, декоративная опанелка лопнула и влетела в квартиру. Как я и ожидал, за порогом была дверь в маленькую комнату. Из-под нее сильно сквозило. Похоже, что в этой комнате открыто окно.
«Стоп! – скомандовал я сам себе. – Открытое окно еще ничего не значит. Это может быть уловка – я войду в квартиру, а он нападет из-за угла. Главное – не спешить».
Держа пистолет на изготовку, я шагнул в квартиру, осмотрелся. Налево кладовка. Дверь в нее прикрыта. В зал двери нет. Куда идти вначале: прямо, в маленькую комнату или в зал? Ногой я толкнул дверь перед собой.
«Судя по обстановке, это родительская спальня, – догадался я. – Все крошечные спальни в панельных пятиэтажках меблированы одинаково: посреди комнаты кровать, справа одежный шкаф или детская кроватка. Чтобы подойти к окну, надо протиснуться между спинкой кровати и стеной».
Под действием сквозняка окно распахнулось настежь, с улицы донеслись голоса ребятишек, лепящих во дворе снеговика.
«Выпрыгнул он в окно или прячется в комнате? – лихорадочно думал я. – Что делать? Вступить в переговоры?»
– Слушай меня внимательно! – громко сказал я. – Дом окружен, сопротивляться бесполезно. Выходи с поднятыми руками. Я гарантирую тебе жизнь.
В ответ – тишина. Что дальше делать, как одному осмотреть квартиру? Идти надо в зал. Если имитатор притаился, то, скорее всего, он там. Идти в зал, а как идти, если он за углом стоит и ждет моего появления? Я сделаю шаг вперед, он меня ударит кулаком в висок, или выбьет пистолет, или в шею ножом саданет. Хорошо американским полицейским, они в таких ситуациях в комнату кувырком влетают и начинают палить из револьверов по всему живому без разбору. Интересно, у них есть аналог наших «Правил применения оружия» или в Америке демократия и полицейским все дозволено? Судя по видеофильмам, прокуроры им не досаждают.
На туалетном столике я заметил дамское зеркальце с ручкой. Уже легче! В американских боевиках полицейские всегда квартиру зеркальцем проверяют – высунут руку вперед и смотрят в отображение: где там наркоторговец с автоматом притаился?
«Какую руку вперед высунуть: правую или левую? Если я возьму зеркальце левой рукой, то ничего в нем не увижу. Придется пожертвовать ведущей конечностью. Ничего страшного! Даже со сломанной правой рукой я не потеряю огневой мощи. С левой руки, с близкого расстояния, я в имитатора не промахнусь».
Я взял зеркало в правую руку, левую, с пистолетом, опустил вниз.
«Ну, Господи, благослови! Не дай этой сволочи уйти от меня».
Я протянул руку вперед, в зеркальном отражении осмотрел комнату. Ничего подозрительного, а главное, за углом никто не прячется. Можно входить.
В зале, занимая все пространство вдоль торцевой стенки, стоял большой одежный шкаф.
«Он может прятаться в шкафу, – сообразил я. – Как только я открою дверцу, так он тут же бросится на меня. Если я выроню пистолет, то на кулаках мне его не одолеть. Как проверить, есть в шкафу человек или нет? Шарахнуть в каждую дверцу из пистолета? А вдруг попаду? Прокуроры потом жизни не дадут, по судам затаскают. Скажут, надо было в дверцу постучаться, вежливо попросить выйти, а ты стрелять начал!»
Одежный шкаф – вещь опасная. Был у нас случай: наряд милиции едва не застиг квартирного вора – по всем приметам, ему удалось выпрыгнуть в открытое окно. Приехала опергруппа, вызвали с работы хозяев. Сделав осмотр места происшествия, милиционеры уехали, а из шкафа на глазах у изумленных хозяев вылез мужик, послал их матом и убежал.