лий Кириллович его сразу на место поставил. Мол, а разрешение на демонтаж памятника у тебя есть? Нет? Гуляй, Толик! Молоко только с губ вытереть не забудь. Лотенко стал психовать, зыркать по сторонам, поддержки искать. Тут все смешалось, словно на площадь стаю разъяренных быков выпустили, и репортаж прервался. Я говорю подруге: «Дорогая, без меня эта заварушка не обойдется. Ты извини за испорченный вечер, но я бегу на площадь. Родина-мать зовет!»
Они беспрепятственно прошли мимо поста охраны и поднялись на пятый этаж, в угловой кабинет, откуда Джон Флейк снимал на видеокамеру панораму площади. На месте происшествия уже трудились эксперты-криминалисты.
– Привет всей честной компании! – поприветствовал их Воронов. – Крови много, а где же тело?
– Тело в больницу увезли, ухо пришивать, – ответил один из криминалистов.
– Снайпер ухо кому-то отстрелил? – с удивлением полюбопытствовал Лаптев.
– Вовсе нет, тут дело случая. Идите сюда, – позвал эксперт. – Осколки стекла видите? Американец стоял у раскрытого окна. Видеокамера на плече, сам чуть-чуть высунулся наружу. Света в кабинете нет, но его фигура хорошо освещена прожекторами с площади. Снайпер стреляет вот сюда, в раму. Стекло разлетается вдребезги. Самый большой осколок чикнул американцу по уху и срезал его.
– Как гильотиной отрубило, – вставил второй криминалист.
– Лихо получилось, – сказал Воронов, осматривая раму. – Если бы стрелок специально так задумал, то у него ничего бы не вышло. Тут действительно дело случая. Что потом было?
– Американец поорал от боли, схватил ухо и побежал на первый этаж, на пост, «Скорую помощь» себе вызывать. Один из охранников как увидел, что прибежал окровавленный мужик с ухом в руке, так тут же в обморок упал и голову себе о стойку разбил. Их обоих в больницу увезли.
Лаптев и Воронов осмотрели место происшествия, но вещественных доказательств, противоречащих рассказу экспертов, не нашли.
– Пожалуй, все так и было, – задумчиво проговорил Лаптев.
В кабинет в сопровождении охранника здания решительно вошла девушка лет двадцати пяти.
– Вы кто такие? – строго спросила она.
– Мы из штаба городского управления, – ответил Воронов.
– Я следователь прокуратуры. Мне сказали, что какой-то следователь из милиции сюда поднялся. Вы его не видели?
– Нет! – поспешил с ответом любимчик Самойлова. – Сходить поискать?
– Как найдете, передайте ему, чтобы все бросал и шел сюда. Мне тут одной протокол осмотра до утра не написать.
– Сделаем! – заверил эту особу Воронов и увлек Лаптева за собой.
Отойдя от кабинета на несколько шагов, Виктор объяснил Лаптеву свое поведение:
– Прикинь, она решила на нас свою работу переложить! Пусть сама пашет, руку набивает.
– Ты ее знаешь?
– Видел как-то раз у нас в управлении. Фамилия ее Ващенко. Она чья-то дочка, в областную прокуратуру по блату попала, вот и выделывается. Ну что, пойдем на выход? Здесь нам больше делать нечего.
На проходной их остановили охранники, которых с каждой минутой становилось все больше и больше. Увидев незнакомых мужчин в гражданской одежде, они потребовали предъявить документы и объяснить, с какой целью те проникли в здание.
– Мы из государственной безопасности, – надменно ответил Воронов. – Вот мое служебное удостоверение. – Он достал из внутреннего кармана куртки краснокожую книжицу, мельком показал охранникам.
Краем глаза Лаптев заметил, что у Виктора за поясом торчит рукоятка пистолета. Охранники тоже обратили внимание на то, что этот странный посетитель вооружен и не скрывает этого.
– Еще вопросы есть? – с вызовом, как и положено представителю могущественной организации, спросил Воронов. – Если нет, то мы пошли!
Охранники, дезорганизованные бурными событиями на площади и наплывом в здание милиционеров и прокуроров, не стали задавать лишних вопросов и занялись своими делами.
– Ты к своей девушке с пистолетом ходил? Без него не пускает? – выйдя на улицу, поддел товарища Андрей.
Вместо ответа молодой следователь достал сигарету и прикурил от этого самого пистолета.
– Так ты их зажигалкой развел? – с усмешкой спросил Лаптев.
– Зэковская работа, мастерски сделано! – похвалился сувениром Виктор. – От настоящего «ПМ» не отличишь даже вблизи. Если бы ты знал, сколько раз меня эта зажигалка выручала! Как-то зимой, почти ночью, пошел я провожать одну красавицу до дома. Навстречу из-за угла вываливают три мужика. По рожам видно – бандюги. Я достал пистолет, передернул затвор, руку со стволом сунул в карман и говорю сквозь зубы: «Кажется, я узнал его!» И что ты думаешь? Все трое как по команде развернулись и убежали от нас.
– Правильно сделали, – оценил поступок этих бандюг Лаптев. – По нынешним временам лучше на другую сторону улицы перейти, если увидишь человека со стволом. Кстати, что ты за документ на проходной показал?
– Удостоверение сотрудника госбезопасности. Друзья в Москве в переходе купили. Предлагали удостоверение президента России, но я отказался. Как Ельцин выглядит, все знают, а эти корочки не видел почти никто. Рыцари плаща и кинжала нынче в подполье ушли. Посмотри на их здание. Ни в одном окне света нет. Спрашивается, где все сотрудники, почему они не на работе? У них стрельба под самым носом идет, кровища льется, а они попрятались где-то. Шпионов, наверное, выслеживают.
Около нового корпуса облисполкома их остановил патрульный милиционер и заявил:
– Дальше нельзя. Здание еще не проверили.
– Стрелка ищут? – спросил Лаптев.
– Как в воду канул! Омоновцы по всем этажам прошлись. Его нет. Наверное, закрылся где-нибудь в кабинете, выжидает, пока все уйдут.
– Вот будет номер, если не найдут! – сказал Воронов и почесал затылок. – Смотрел я как-то американский боевик, так там мужик с миниатюрным парашютом с крыши спрыгнул и улетел на соседнюю улицу.
Тут их догнал Самойлов и заявил:
– Вот что, мужики, давайте по домам! Осмотр облисполкома явно до утра затянется, а вы мне завтра свеженькие нужны, работоспособные. Андрей, скажи моему водителю, чтобы вас по домам развез. А я пока тут побуду.
На рассвете бойцы ОМОНа доложили Самойлову, что осмотр здания облисполкома результатов не дал. Таинственный снайпер исчез.
Начальник следственного отдела вызвал к себе Воронова и Лаптева только перед обедом.
– С утра мотаюсь, ни минуты на месте не сидел! – объяснил свое отсутствие в управлении Самойлов. – То совещание, то доклад, то доверительная беседа.
Андрей и Воронов сели за приставной столик, достали ежедневники.
– Виктор, в два часа поедешь с Ефремовым к Лотенко, допросишь некоего Козодоева. Подследственность, конечно же, не наша, но считай, что это личная просьба Живко. Вот черт, не с того начинаю! – Самойлов закрыл дверь на ключ, вставил в видеодвойку кассету. – Посмотрим секретное видео.
С первых кадров было понятно, что запись произведена вчера вечером с третьего, самого верхнего, этажа городской администрации.
– Кто вел видеосъемку? – спросил Лаптев.
– Секрет.
– Роман Георгиевич, я понимаю, что секрет, но намекнуть-то можете. Чья группа работала, наша или их? – Андрей ткнул пальцем в темное пятно на экране, за которым скрывалось здание областного Управления КГБ.
– Про них забудь! – посоветовал подчиненному Самойлов. – Они ведут себя так, словно события на площади их не касаются. Коллеги, давайте не будем отвлекаться и забудем о ребятах с площади. Помощи от них мы не дождемся. Не будут палки в колеса вставлять, и то хорошо. Вы готовы? Смотрим запись. Это Живко идет. Где-то позади него, за кадром, осталась строительная техника. Вот эта темная линия над Лениным – стрела подъемного крана. Обратите внимание, народ вдоль здания профсоюзов движется на площадь. Люди идут организованно, а не каждый сам по себе. Вот хороший момент! Из здания выходит Лотенко с соратниками.
– Ни одного лица не видать! – посетовал на качество записи Воронов. – У областного телевидения картинка лучше. Вот они, телевизионщики! – Виктор показал на картинку.
Через площадь к Живко шла группа мужчин.
– Двое мужчин слева от Лотенко – это оператор областного телевидения и корреспондент. А третий человек что делает? Оператора сзади поддерживает?
– Он же задом пятится, вдруг упадет, – произнес Лаптев.
– Бойцы встали в стойку. – Самойлов указал рукой на экран. – Диспут начался.
– Сейчас Живко спрашивает, кто позволил демонтировать памятник, – вспомнил репортаж Воронов. – Жаль, звука нет.
– Помолчи, не сбивай с толку! – приказал Самойлов. – Оп! Первый выстрел. Никто еще ничего не понял. За спиной Лотенко поднялась суматоха. Второй выстрел. Обратите внимание, соратники Лотенко как по команде посмотрели на пятый этаж, где американец кричит благим матом. Все! Началось беспорядочное бегство. Паника. Теперь самое интересное. Человек напротив Живко – это и есть тот самый Козодоев, которого надо допросить. Сбоку от них стоит американская съемочная группа. Вот момент. Козодоев рванул на себе одежду и закричал: «Стреляй в грудь коммуниста!»
– Почему коммуниста? – с удивлением проговорил Воронов. – Он же самый что ни на есть буржуй, Мальчиш-Плохиш.
– Виктор, ты мысленно поймай накал и темп их речи, – вступил в разговор Лаптев. – Представь ситуацию, что это ты в критической ситуации рванул рубаху на груди. Что ты бросишь в лицо своему политическому врагу? Лично мне ничего, кроме слова «коммунист», на ум не приходит. Это воспитание, Витя! Пропаганда.
– Пожалуй, ты прав, – немного подумав, согласился Воронов. – Сказать «стреляй в грудь бизнесмена» или «демократа» как-то не то, в строчку не ложится. Не тот накал, не та экспрессия!
– Поговорили? – вмешался в обсуждение Самойлов. – Теперь промотаем запись назад и посмотрим на американцев. Ждем. Вот первый выстрел! Живко осел, на мгновение стал ниже ростом. Это у него от неожиданности ноги слегка подкосились, но он тут же взял себя в руки, выпрямился и при втором выстреле уже не пригибался. Опять отмотаем на исходную позицию. Смотрим на американцев. Выстрел. Оператор присаживается от неожиданности, а женщина как стояла, так и стоит. Невольно возникает вопрос. У нее стальные нервы или она ждала начала стрельбы? Единственный человек, который может что-то прояснить, – это Козодоев. По словам Живко выходит, что он явно знаком с американкой. На площади она подстрекала его на резкие высказывания.