– Следственные органы разберутся, куда делась жесть и кто украл сырую резину.
– Я хочу сказать…. – начал было Ведунов, но Воронов и не думал давать ему спуску.
– Оправдываться в суде будете, – заявил он.
– Почему сразу же в суде? – стал возмущаться директор.
– Хищение государственного имущества – тяжкое уголовное преступление.
– Я ничего не крал! – выкрикнул Ведунов.
– Во вверенной вам организации неизвестные лица похитили государственного имущества на многие тысячи рублей. Кто за это будет отвечать? Начальник шестого участка, директор базы? Нет! За попустительство и преступное разгильдяйство ответите лично вы.
Директор хотел что-то сказать в свою защиту, но Воронов жестом велел ему помолчать.
– В настоящий момент ваша организация находится в стадии приватизации, то есть выставлена на торги, – произнес он. – До момента смены собственника все имущество, находящееся на балансе «Сибпромвентиляции», принадлежит государству. Растратив его, вы лишили Министерство финансов законной доли прибыли, которую оно должно было получить после продажи «Сибпромвентиляции» частному инвестору. Гражданин Ведунов, вы обокрали народ Российской Федерации, вы запустили руку в святая святых, в закрома Родины. Благодарите бога за то, что судить вас будут во времена Ельцина, а не Андропова. При Юрии Владимировиче за хищение государственного имущества в особо крупных размерах расстреливали, невзирая на прошлые заслуги. Про дело Елисеевского гастронома читали в «Огоньке»? Что украл директор гастронома Соколов? Какие-то жалкие сто банок черной икры да кусок севрюги. Копейки, а его к стенке поставили. А у вас что делается? На шестом участке исчез промышленный вентилятор стоимостью в сто вагонов отборной осетровой икры.
– Ну уж не сто, – пробормотал Ведунов.
– На десять лет строгого режима вполне хватит, – заявил следователь.
– Давайте вернемся к началу нашего разговора, – предложил ему генеральный директор.
Буквально через пять минут они обо всем договорились. Ведунов в понедельник поднимет из архива схему вентиляции. Воронов познакомится с ней, не делая никаких пометок.
– Ну что же, меня такой вариант устраивает, – сказал следователь, немного подумал и добавил: – Вот еще что. Может так получиться, что я приду к вам в понедельник и на меня прямо в этом кабинете сотрудники госбезопасности наденут наручники и обвинят в шпионаже, во вмешательстве в дела, составляющие государственную тайну. Смею вас заверить, я выкручусь. Я лучший специалист по уголовному праву в нашей области. Тут мне никто в подметки не годится. Так что играть со мной в шпионов не следует. В чем бы меня ни обвинили чекисты, к вечеру с меня наручники снимут, а на вас их наденут.
Вернувшись в управление, Воронов рассказал Андрею о своих приключениях в «Сибпромвентиляции».
– Черт возьми! Откуда ты все про вентиляторы знаешь? – спросил тот.
– Имеющий уши да услышит! – с усмешкой ответил Виктор. – Мой отец на днях выпивал с друзьями у нас дома. Его приятели работают в «Сибпромвентиляции», и, естественно, все разговоры только о ней, о том бардаке, который творится на участках и складах. Со дня на день «Сибпромвентиляцию» акционируют. У нее сменится собственник, то есть вместо государства заправлять всем будет чужой дядя. Пока новый собственник не вступил в свои права, работяги тащат все, что плохо лежит. В этом есть своя логика. Никто же не знает, какую политику будет проводить новый хозяин. Он ведь может обанкротить некогда процветающее предприятие и выкинуть всех работников на улицу. Посмотри, у нас уже два крупных завода встали, и это только начало.
– Ворон, признайся, если бы завтра УВД акционировали, ты бы утащил печатную машинку домой?
– Конечно! – не задумываясь, ответил Виктор. – Новый собственник УВД на такую потерю внимания не обратит, а мне будет на чем дома постановления печатать.
– Теперь послушай, что я разузнал.
Лаптев рассказал коллеге про свое открытие.
Тот выслушал его и проговорил:
– Мякоткин-младший и снайпер работали в одно время в ОРОЗИС? К бабке не ходи, это он папашу заказал. Теперь дело быстрее пойдет.
– Посмотрим. Пока в отношении Алексея Мякоткина никаких материальных доказательств нет, одни предположения, а на них обвинение не построишь.
В субботу Лиза работала в первую смену, и Лаптев, чтобы не скучать дома, отправился на службу. В следственном отделе, в отличие от уголовного розыска, суббота была выходным днем, но многие сотрудники выходили поработать над окончанием уголовных дел, так что появлению Андрея в управлении никто не удивился.
Лаптев прошелся по этажам, потом заглянул к начальнику ОБЭПа Евгению Сидорову, рослому крепкому мужчине с грубыми чертами лица. Внешне он был больше похож на грузчика с железной дороги, чем на специалиста по экономическим преступлениям.
– Привет! – Сидоров оторвался от бумаг. – Роман Георгиевич велел подготовить для тебя обзор по банку. Мы этим занялись, но итоговую справку составить не успели.
– Женя, мне, собственно говоря, бумага не особо-то и нужна. Расскажи, что и как в этом банке, а справку потом передашь.
Сидоров с интересом посмотрел на коллегу. Казалось, еще немного, и он многозначительно подмигнет, а потом спросит: «В чем тут подвох, брат?»
– Что-то, Андрей Николаевич, я никак не могу уловить связи между памятником Ленину и убийством Мякоткина. Вы, часом, не под Лотенко яму роете?
– У Анатолия Борисовича и без нас врагов хватает. Так что по банку?
– «Сибирь-капитал» – это банк-прокладка, транзитный разветвитель. Как всякое хозяйственное общество, он создан для извлечения прибыли, однако основными направлениями банковской деятельности не занимается, крайне неохотно выдает кредиты, не принимает вклады от населения. В «Сибирь-капитале» нет долгосрочных депозитных счетов, все банковские операции начинаются и заканчиваются в течение рабочей недели.
– Зачем же тогда его создали?
– Для перенаправления финансовых потоков Союза предпринимателей Западной Сибири. По сути своей этот банк является внешним финансовым органом, обслуживающим его транзакции.
– Покойный Мякоткин, как я понимаю, был в банке фигурой декоративной, да? Не мог же бывший преподаватель технических дисциплин за пару месяцев стать финансистом.
– Мякоткин был поставлен во главе банка в качестве контролера, а не управленца.
– Женя, кому фактически принадлежит банк: Лотенко, его отцу или союзу предпринимателей как объединению бизнесменов?
– Девяносто процентов акций банка «Сибирь-капитал» принадлежат офшорной кипрской компании «Лимассол-шип лимитед». Кто входит в совет директоров и является ее фактическим владельцем – тайна, покрытая мраком. Скорее всего, эта фирма тоже всего лишь прокладка, истинные владельцы акций имеют американское или швейцарское гражданство. Теперь о Лотенко. Ни отца, ни сына никто и близко не подпустит к управлению офшорной компанией. Про союз рассказывать? Фактически никакого Союза предпринимателей Западной Сибири нет. Название, выборные органы, даже печать есть, а организации не существует.
– Женя, я волей случая на год выпал из жизни, так что в некоторые современные реалии с ходу не въезжаю.
– Ничего ты не выпал! – сказал Сидоров. – Союз предпринимателей – это тот же общак, но созданный не ворами в законе, а бизнесменами. Воровской общак является организацией? Нет. В преступном мире использование общака регулируется понятиями, а в союзе – уставом. Изначально Союз предпринимателей Западной Сибири был создан для подкупа высокопоставленных лиц и чиновников областной администрации. Других целей и задач он не имеет. В этом союзе каждый бизнесмен ведет самостоятельную хозяйственную деятельность, и Лотенко им не указ. Он не может кого-то принудить отменить сделку или, наоборот, навязать выгодный ему контракт. Анатолий Борисович как глава союза собирает средства на общие нужды и распределяет их среди нужных людей.
– Понятно. Банальную взятку давать опасно, а через Союз предпринимателей любое мздоимство будет выглядеть как щедрая спонсорская помощь.
– Именно так. Представь, что на ремонт некоего здания Союз предпринимателей выделил сто миллионов. Деньги поступили в банк Мякоткина и пошли по счетам на закупку материалов, оплату работ и оказание услуг, которые даром никому не нужны. К примеру, ты прокурор, а твой племянник – владелец дизайнерской фирмы. Организация, ведущая строительство, заключает с племянником договор об оказании консультативных услуг. Твой родственничек приезжает на стройку, задумчиво смотрит на стены и изрекает: «Серый тон нынче не в моде. Фасад надо покрасить в более жизнерадостные цвета». Вот и все, услуги оказаны. На счет дизайнерской фирмы заказчик перечисляет оговоренную сумму, которой лично ты, уважаемый прокурор, можешь распоряжаться так, как тебе вздумается.
– Угу, суть понятна. Вместо племянника владельцем фирмы может быть жена прокурора, глухая соседка преклонного возраста, бич с городской свалки. Хорошая схема. Какой навар с нее имел Мякоткин?
– Никакого. Директор – это наемный высокооплачиваемый менеджер, а не акционер банка. У Мякоткина была фиксированная зарплата в долларах и гарантированный бонус по итогам года. До его получения он не дожил.
– Стрелять его из-за передела собственности смысла не было?
– Представь, что стоит на дороге грузовик, доверху нагруженный товаром. Оттого, что ты убьешь водителя, что-нибудь изменится? Ничего. За руль сядет другой шофер и поведет фуру туда, куда и было запланировано.
– Как насчет его изначального бизнеса, кооператива «Золотой ключик»?
– Копеечное производство. Мякоткин давно бы забросил его, но оставил для подстраховки. А может, со временем хотел сыну передать. Кто его знает?
– Кстати, а чем его сын занимается? – стараясь не выдать своего интереса, спросил Андрей.
– Мелкий бизнесмен, владелец шиномонтажной мастерской. Сейчас он расширяет производство, но до уровня среднего предприятия все равно недотягивает.