гут быть между людьми? У меня у самой две дочери, а проведать заходит посторонний человек».
– Игореша, а знакомые не могут помочь с пропиской? – попробовала исправить положение старушка. – Тебя временная прописка устроит?
– С друзьями-приятелями всегда так: по мелочи – все тебе братья, а как дело чего-то серьезного коснется, так никого не найдешь.
Игорь достал из кармана куртки коробочку с дефицитным лекарством.
– Тетя Фрося, последняя упаковка. Достал с великим трудом. На неделю вам должно хватить, а дальше – не знаю, как будет. Из Красноярска я вряд ли смогу с лекарствами помочь…
– Ты в Красноярск хочешь уехать? – ужаснулась старушка. – А почему так далеко?
– У меня там друг живет, обещал помочь с работой. Я бы рад где-нибудь в нашей области место найти, но все должности заняты. Проклятая прописка! Можно подумать, если у меня нет штампа в паспорте, то я уже…
Игорь прервал себя на полуслове, занервничал, достал сигареты.
– Игореша, а если тебе у меня прописаться? – робко предложила Ефросинья Ивановна.
– Неудобно как-то, тетя Фрося. Получится, что я навязался вам со своими проблемами.
– Перестань! – Старушка явно обрадовалась, что нашла выход из положения. – Пока, на время, пропишешься у меня, а там что-нибудь придумаешь.
Ефремов начал возражать, но хозяйка квартиры настаивала, и он согласился.
– Только вот какое дело, Игореша: я сама до ЖКО дойти не смогу. Паспортистку нельзя на дом вызвать?
– Постараюсь. Начальство попрошу, они не откажут.
Через два часа паспортистка приняла у Ефросиньи Ивановны заявление с просьбой прописать на своей жилплощади гражданина Ефремова И. П.
– Теперь с работы не выгонят? – с надеждой спросила старушка.
– Пока прописан – нет.
Вечером Ефремову позвонила начальник паспортного стола Машиностроительного РОВД.
– Игорь Павлович, вы не хотите над старушкой опекунство взять? Прописка пропиской, но надо бы подстраховаться.
– Как это сделать? – озаботился Игорь.
– Приезжайте, я объясню.
26
В четверг Сергей Козодоев возвращался из школы в приподнятом настроении. В кои веки ему удалось получить пятерку по химии – вот что значит посидел дома неделю за учебниками!
«Еще на недельку замкнусь, „погрущу“ по лучшему другу, и можно будет на улице появиться…»
У подъезда Сергея поджидали два незнакомых парня.
– Привет! – сказал один из них. – У тебя закурить есть?
Козодоев инстинктивно оглянулся. На улице не было никого знакомых, случись что, ни на чью помощь он рассчитывать не мог.
– У меня только такие. – Сергей достал пачку «Стюардессы».
– Какую гадость ты куришь! – засмеялся незнакомец, забрал всю пачку и положил в свой карман.
– Пойдем с нами, – предложил второй парень. – Мы тебя хорошим куревом угостим.
– Мне домой надо. – Сергей шагнул к двери, но один из парней преградил ему путь.
– Ты что, падла, не понял, что с тобой поговорить хотят?
– Дайте мне хоть дипломат домой занести, – попросил Сергей.
Один из парней, ни слова не говоря, забрал у Козодоева дипломат и, словно баскетбольный мяч, забросил на подъездный козырек.
– Живым вернешься – заберешь! – сказал он.
Сергею ничего не оставалось, как подчиниться. У перехода на Волгоградскую улицу Козодоев замедлил шаг, но парни легкими тычками в спину подтолкнули его вперед:
– Не бойся! Сегодня ты наш гость, а гостей мы не бьем.
По их смеху Сергей догадался: будут бить, и бить крепко.
«Хрен вы с меня чего вытрясете, – злорадно подумал Козодоев. – Я лучше сдохну от побоев, чем правду расскажу».
К удивлению Сергея, его повели не в квартиру, не в подъезд и даже не в подвал, а на цокольный этаж продовольственного магазина. В крохотной комнатке Козодоев остановился у входа, но его заставили выйти на середину.
– Вот он, урод! – доложил один из парней.
Молодой мужчина в очках оторвался от чтения толстой книги, задумчиво посмотрел на гостя и ничего не сказал. Второй мужчина сидел за столом и что-то писал.
«Это Турист! – холодея от ужаса, догадался Козодоев. – Сейчас он закончит писанину, и для меня начнется ад».
Несколько минут в комнате все молчали: Турист дописывал письмо, Счетовод в кресле рассматривал обложку «Молодой гвардии» 1952 года издания.
«В школе я изучал совсем другое произведение, – думал он. – После смерти Сталина из романа Фадеева выбросили все упоминания о вредителях, Вышинском и бывших белогвардейцах. А жаль! С вредителями эта книга интереснее».
– Ну что же! – прервал молчание Турист. – Поговорим. Ты ничего не хочешь нам рассказать?
Хозяин кабинета вальяжно откинулся на спинку стула, щелчком выбил из пачки сигарету. Сергей не знал, как себя вести, и сказал первое, что пришло на ум:
– Мне нечего вам говорить.
В ту же секунду острая боль пронзила все его тело. Первый удар, мощный и точный, пришелся по почкам. Второй – в солнечное сплетение. Козодоев захлебнулся воздухом, согнулся пополам, но стоящий сбоку парень выпрямил его ударом ноги в грудь.
– Как странно, – «удивился» Турист. – Ты пришел к нам поговорить, но ничего рассказывать не хочешь. Ты, наверное, нас не уважаешь?
– Я не сам пришел, – выдавил из себя Сергей и рухнул перед столом на колени – второй удар по почкам был сильнее первого.
– Погодите, не прессуйте его, – попросил интеллигентный Счетовод. – Сергей, я знаю, ты хороший парень, из приличной семьи. Ты хорошо учишься, не хулиган, не пьяница, а попал в такую грязную историю! Сергей, мы хотим помочь тебе. Расскажи нам все, что ты знаешь о том случае, и мы оставим тебя в покое.
– О каком случае? – выдохнул Козодоев.
Парень сбоку с размаху нанес Сергею удар остроносым ботинком по ребрам. Даже через пальто было слышно, как под одеждой у Козодоева что-то лопнуло. Скорчившись от боли, Сергей лег на грязный пол, застонал. В груди его все полыхало огнем, каждый глоток воздуха разрывал внутренности на части.
«Молчать! – приказал себе Козодоев. – Если развяжешь язык, тебя в зоне десять лет так бить будут каждый день. Терпи! Ползай перед ними, унижайся, но молчи и терпи».
– Волк, пока не трогай его! – приказал Турист. – Пусть чуток отойдет, тогда продолжим.
– Я не знаю, о чем говорить, – простонал Козодоев.
– Про дружка своего ты ничего рассказать не хочешь? – вкрадчиво спросил Счетовод.
– Про какого? Про Мишку Быкова? Я ничего про него не знаю.
– Ты не лежи на полу – простынешь, – по-товарищески посоветовал Турист.
– Сережа, твой друг бросился с двенадцатиэтажки, а ты нам ничего не хочешь рассказать про это? – продолжил «мягкий» допрос Счетовод. – Согласись: твое молчание выглядит как вранье. Не может быть такого, чтобы твой лучший корешок сиганул с высотки вниз головой, а ты не в курсе, что за помутнение у него наступило. Мы прозондировали почву: Быков запоями не пил, коноплей не баловался, «Дихлофос» не нюхал. Мне кажется, он пошел на самоубийство вполне осознанно, а не в состоянии опьянения. Расскажи нам, что случилось.
Сергей сел на четвереньки, с трудом сглотнул.
– Я не знаю…
Продолжить он не успел. Парень сбоку со всего размаха врезал Сергею раскрытой ладонью по уху. Козодоев от удара завалился на бок, в голове зазвенело, в глазах запрыгали огненно-яркие точки.
– Да погоди ты! – как сквозь вату донесся до него чей-то голос. – Куда ты спешишь? Он уже начал говорить, а ты его в аут отправил.
– Волк, ты по голове его больше не бей, – распорядился хозяин кабинета. – Ты ему «лампочку» стрясешь, он в дурачка превратится, и придется нам его за город везти, до ближайшего оврага.
– Я все расскажу, – простонал Козодоев.
– Вот это другой разговор! – похвалил его Счетовод. – Так что с твоим дружком приключилось?
– У него девчонка была… Лена Кайгородова, с ваших дворов…
Сергей приподнялся с пола, постанывая, сел на колени, попробовал глубоко вздохнуть, но острая пронзительная боль в ребрах тут же парализовала дыхание, заставила осторожно выпустить воздух и больше не экспериментировать с глубиной вдоха.
– Начало хорошее, продолжай, – подбодрил его Турист.
– Короче, дня за три до самоубийства он вызвал меня на разговор и говорит, что эта Кайгородова от него забеременела и собралась рожать…
– Да ну на фиг! – одновременно воскликнули Счетовод и Турист.
Если бы Сергей не находился в полуобморочном состоянии, он бы заметил, что молодые мужчины удивились по-разному. Турист усомнился, что беременность подруги может подтолкнуть к самоубийству, а в голосе Счетовода явно слышалось сомнение другого рода. Его возглас означал: «Она не может быть беременной! Не с чего!»
Турист уловил скрытый смысл возгласа приятеля, но сделал вид, что ничего не заметил.
– По-моему, ты нам лапшу на уши вешаешь, – с грустью сказал он. – Такой хороший парень, а нас не уважаешь. Мы что, враги тебе? Сергей, ты не запирайся, а то вранье тебе боком выйдет.
– Уже вышло, – прошептал Козодоев. – У меня что-то внутри лопнуло. Вы, наверное, ребро мне сломали. Я дышать не могу…
– Я тебе, падла, не одно, а все ребра переломаю, – пригрозил парень сбоку.
– Погоди, Волк! – остановил его Счетовод. – Куда ты коней гонишь?
– Так как дело было? – взял инициативу в свои руки Турист. – Она забеременела, он испугался и покончил жизнь самоубийством? Чушь какая-то, фигня!
– Мишка порядочный был, – морщась от боли, ответил Сергей. – Другой бы на его месте отказался, сказал: «Рожай, мое-то какое дело?» А Миха… он не такой. Если бы Кайгородова и в самом деле собралась рожать, он бы на ней женился. А какой из него отец? Ни кола ни двора, ни зарплаты, ни профессии. Его в армию призовут, на что Лена с ребенком жить будут?
– Это он так сказал или ты за него додумал? – спросил Турист. – Ты отсебятину не пори, как было, так и рассказывай.
– Чего рассказывать? – озлобился Сергей. – Мы стоим на балконе, он спрашивает: «Как ты думаешь, она меня из армии дождется?» А что я ему отвечу? Что она в ожидании его дембеля будет два года у родителей на шее висеть? Может, будет, а может, за другого замуж выскочит.