- Ублюдки! – рычит детектив. – Вам попадается раненое существо, а вы его гоните до смерти и обираете труп? - он плюет в лицо Сэмми. – Твари.
Матрос не вытирает лицо, даже не злится. Только тощие плечи под тельняшкой поднимаются и опускаются.
- Под градусом были, не понимали…
Дрорег едва сдерживается, но палец убирает со спуска:
- Веди к оранжерее, - говорит орк Сэмми и кидает остальным: - А вы свободны, пьяные куски дерьма.
Матросы никуда не уходят, хоть у некоторых поджилки и трясутся. Сэмми кивает своим:
- Идите. Хотел бы – уже палил бы.
Вслед за матросом Дрорег поднимается на стеклянную крышу оранжереи. Ржавые перила пожарной лестницы скрипят под рукой. Половинчатая луна сияет черных глубинах неба. У кирпичной стены, торчащей прямо из прозрачной кровли, детектив останавливается и осматривает царапины железных сапог на стекле. Драки не было – иначе б сапоги разбили стекло в хлам. Хлорок просто пошаркал хромающей ногой по крыше и перескочил стену, ослепленный страхом и болью.
- Вот здесь сиганул, - говорит в сторону Сэмми.
- Он был ранен, - Дрорег нагибается и касается ладонью царапин. – Кем-то из вас?
- Нет, конечно, - вздрагивает матрос. – Болтанщик только пошугал орка. Пошугал, а потом его самого задушили. Но это же не вы, орки? Не горячись только, понял уже, что не вы. Но кто же тогда?
- Гелесзай, - отвечает орк и матрос сразу сникает.
- Но зачем Болтанщик эльфам?
- Не Болтанщик, а то, что он мог отобрать у избитого орка. Что, пропал настрой мстить за товарища?
- Эльфы держат город в кулаке, орк, - матрос потирает жилистую руку. – Они владеют судами, на которых мы пашем, домами, в которых мы живем. Танмарель называет себя Принцем Брегстона, но, на самом деле, он гребаный тиран…
- Жуй сопли в другом месте, - отмахивается Дрорег. Они спускаются с крыши и отходят под обрыв за стеной.
- Мы почистили асфальт, - Сэмми отводит взгляд. – Убрали кровь.
- Не всю, - орк стирает платком темное пятно на тротуаре. – Какие вещи вы нашли при нем?
- Тесак весь в крови – выкинули в море от греха, фотографию орочьих детей – ее порвали, больше ничего.
- Сапоги, - говорит Дрорег. – Вы их сняли, иначе труп не всплыл бы так быстро.
- Их Болтанщик сдал на металлолом на юго-западе за городом. Там еще прямо на пустыре прилавок из покрышек собран, а сверху доска накинута. Заправляет мерзкий гоблин, весь в бородавках, так его и зовут все – Бородавочник.
- Ясно, ломбард здесь есть поблизости?
- Через квартал, - матрос чешет голову. – Называется «Прииск».
- Сейчас я дам тебе возможность подзаработать.
Сэмми морщится.
- А, может лучше, разойдемся подобру-поздорову? Не убивали мы вашего, ты же видишь…
- Закрой поддувало, криль. Вы загнали раненого орка до смерти, порвали фотографию его детей, обобрали труп и бросили на корм рыбам, - Дрорег прикрывает веки, ощущая себя старым и уставшим. Сколько еще мерзости он сегодня увидит этой ночью? Или обойдется – он просто не доживет до утра? – Слушай, планктон, внимательно. Сейчас пойдем к моей машине, я дам тебе пару железных сапог, ты отнесешь их в ломбард «Прииск» - смотри, чтобы ни в какой другой, - сдашь, получишь десять-пятнадцать аконитов, пойдешь в кабак, пропьешь их, как обычно, жалуясь на свою невезучую жизнь биомассы и эльфов-рэкетиров. И никому – ни одной душе! – не скажешь про сапоги, уяснил?
Моряк молча смотрит на орка. Дрорег вынимает пистолет.
- Ты должен клану этого орка, должен его семье, мне ты должен.
- Хорошо, орк, хорошо! – моряку сдают нервы, но ему хватает ума сбавить тон на полушепот, когда он произносит: – Будь проклят тот день, когда орки явились в Брегстон.
- Согласен, - кивает Дрорег и тычет пистолетом в сторону своей машины. – Будь тот день проклят.
После того, как Дрорег отдал сапоги Сэмми, орк снимает трубку в телефонной будке и заказывает разговор с кланом Железных сапог в Джастисвилле.
- Да? – когда на другом конце провода звучит этот тонкий голосок с хрипотцой, у Дрорега пропадает дар речи.
- Окрифа, - выдавливает детектив. – Какой у тебя стал взрослый голос.
- Кто это? – настороженно спрашивает девочка, которой едва исполнилось тринадцать.
- Твой старший брат, - хрипит Дрорег, и слезы наворачиваются орку на глаза.
- Дрорег? – девочка молчит несколько страшных секунд, а затем бросает: - У меня нет братьев и сестер вне клана.
В груди Дрорега словно разверзается пустота, он прислоняется спиной к двери будки.
- Так кого нужно вам? – Окифра пытается говорить деловым тоном, но голос дрожит. – Говорите же, нет, я не могу…не могу…
На той стороне плачут, стучит трубка, и другой грудной голос, от звука которого тоже саднит в груди, шипит:
- Как ты посмел позвонить сюда, предатель?
Шеула.
- Мне нужно поговорить с вожаком. Позови Девренмара.
В ответ Дрорег слышит лишь злой смех.
- Я – твой наниматель, шпик дешевый, и твой потолок. Ты нашел Хлорока?
Дрорег рычит:
- Дура, чем ты думала, когда решила ограбить Принца Брэгстона?
Орчанка хмыкает.
- Спокойно, не зарывайся, ищейка. Мы ограбили не Танмареля, а только его несостоявшихся продавцов. Этот Принц еще не являлся владельцем жемчуга.
- Какая проницательность, - язвит детектив. – Но длинноухим плевать, каких отмазок ты себе навыдумывала. Только потому что под ваши с Хлороком тесаки попали не люди Принца, он еще не отправил в Джастисвилл десять автобусов собственного спецназа и не перевернул Орочью улицу вверх дном.
- Ну, вот сам же все видишь.
- Вижу, что я труп, - Дрорег вытирает ладонью мокрый лоб. – Есть только одна причина, почему мне еще не пустили пулю в лоб. Шестерки Принца раздумывают: могу ли я привести их к жемчугу. С меня, наверняка, сняли слепок ауры, и сейчас племянник Танмареля наблюдает мои передвижения по городу. Как только ему надоест ждать, мне всадят пулю. Как только на моей ладони заблестят драгоценную камушки, мне всадят пулю. Есть, что посоветовать, милая?
Шеула молчит ровно секунду.
- Что ж, тогда жемчуг тебе все равно не поможет…
Она уже почти положила трубку, но Дрорег успевает произнести:
- Рад твоему желанию помочь, но жемчуга у тебя все равно нет.
В этот раз орчанка молчит намного дольше.
- Когда ты понял?
- Заподозрил сразу. Чтобы ты позволила Хлороку, отцу шестерых спиногрызов, взять погоню на себя, а сама сбежала б? Не в твоем стиле. Потом я допросил матросов, которые скинули его труп в воду, и все прояснилось. Хлорока ранили, но никого другого мертвого или раненого в районе доков не видели. Чтобы кто-то порезал здорового орка с тесаком и не попал в неотложку? Вряд ли. Значит, Хлорока зацепили еще на складе контрабандистов. Тогда тебе логично было б отдать Хлороку жемчуг, спрятать его в доках, а самой увести погоню. Шеула, ты все же втянула меня в грязное дело.
- Заткнись, шпик, - рычит орчанка. - Ты сам себя втянул, если понял сразу. Мог отказаться, но нет, ты захотел захапать жемчуг себе, сукин сын.
- Получи сначала лицензию, а потом уже строй из себя детектива. А пока будешь заполнять анкету сыщика, подумай над моими следующими словами. Я знаю, где жемчуг. Теперь можешь бросать трубку.
Ни Шеула, ни Дрорег трубку не кладут.
- Так где он? – спрашивает орчанка. – Тебе жемчуг не нужен: ты труп, сам сказал.
Дрорег вздыхает. В этом вся Шеула – она заботится только о клане, остальные хоть сваритесь заживо. Но и забота Шеулы опасна ничуть не меньше яда грифона. Орчанка существует только здесь и сейчас. Сейчас Шеула видит голодные глаза орочьих детей, чтобы прокормить их, она готова отобрать жемчуг у самого Принца Брегстона. Она не думает, что уже завтра Принц придет на Орочью улицу и накормит голодных детей свинцом.
- Шеула, мой труп ведь опознают, - делает последнюю попытку Дрорег. – След приведет их в Джастисвилл.
- И что? Ты больше не в нашем клане. Тебя мог нанять кто угодно. Умри с честью и молча, орк.
- Молчать начинать прямо сейчас?
- Нет, сначала скажи, где жемчуг.
- Жемчуг должен быть в одном из сапог Хлорока.
- Где сапоги?
Детектив медлит.
- Где сапоги, Дрорег? – она впервые после изгнания детектива называет его по имени. Дрорег сглатывает слюну.
- В ломбарде «Прииск».
Ну, вот и все. Шеула получила свое и сейчас бросит трубку. Но почему-то орчанка еще с ним:
- Прощай, Дрорег.
- Выпей за меня, Шеула.
И опять орк не слышит стук брошенной трубки. Вместо этого:
- Ты когда-нибудь жалел, что ушел из клана?
Дрорегу хочется соврать, очень хочется. Пусть хоть напоследок Шеула запомнит его не как дешевого шпика и бессовестного предателя.
- Нет, никогда.
Тишина.
- Прощай, Дрорег.
Тихо стукает трубка. В голове детектива же громыхают колокола.
Первым делом Дрорег заглянул в ломбард «Прииск». Когда орк подъехал, сухенький старичок уже запирал замок на входной двери. Не выходя из машины, Дрорег уточнил, есть ли в лавке железные сапоги. Старичок часто закивал и тут же принялся отпирать обратно замок. Но Дрорег отвернулся и рванул из города.
Ночь стелется черной пеленой на широкую трассу и сжимающие ее с двух сторон поля. Луну заволакивают облака или тучи, и детектив долго напрягает глаза, чтобы увидеть подходящую березовую рощу. Дрорег сворачивает с дороги и прямо по полю въезжает под сень деревьев. Только когда ветви со скрипом скребут по стеклам и ржавым бокам колымаги, орк останавливается и, не выключая мотор, выходит. В полной тьме детектив курит и размышляет.
Если с ауры Дрорег сделали слепок и положили его на карту города, то сейчас самодвижущийся светящий шарик выкатился за его границу и торчит посреди полей. Повод проверить, что делает тупой орк: выкапывает схрон или просто мочится в кусты.
Докурив, Дрорег отрывает пару березовых листьев и заворачивает их в платок. Садится за руль, дает заднюю. Когда покрышки спрыгивают с кочек на твердое полотно трассы, Дрорег поворачивает в противоположную сторону от города.