Жамамба кладет пару банкнот на барную стойку и выходит на улицу. Пару секунд спустя орк тоже расплачивается. Дрорег покидает бар.
Похоже, бывшие подельники предложили Жамамбе вернуться к старому бизнесу. Но огр отказался, а гномам это не понравилось. Теперь бородатые наперегонки с зубными феями собирают собственные зубы по грязному полу «Кишок».
– Проклятье Безбожья, – ругнулся Дрорег: Жамамба шел в сторону своего дома. Орк нашарил в кармане амулет связи – полицейский жетон – и позвонил Аллодону. Эльф не отвечает. Неужели додумался поставить на беззвучный? Рехнулся, ушастый?
На другой стороне дороги огр заворачивает в пивную лавку, которая жирным аппендицитом растет из стены его дома.
Дрорег срывается с места. Железные сапоги стучат по асфальту, как отбойные молотки. Слава Всеведущему, Жамамбе не хватило пива в баре.
Орк врывается в подъезд и несется вверх, на третий этаж. Старая плитка на ступеньках трескается под железной подошвой и брызгает осколками.
Хоть бы в лавке стояла очередь. Большая очередь из вечно недовольных, ворчливых гоблинов. И еще из скупых гномов. И побольше медлительной, тормознутой нежити, хоть она пиво и не пьет.
В коридоре кулак Дрорега колотит по третьей двери, пока орк не замечает на косяке нарисованную руну тишины.
Проклятье Безбожья! Можно хоть палить из ружья, до Аллодона внутри не донесется. В квартире услышат только дверной звонок, а на него эльф, понятно, реагировать не будет: гости огра ему не интересны.
Дрорег роется в кармане и находит скрепку. Чему только не научишься на Орочьей улице. Особенно когда умираешь с голоду.
Минуту роешься в ржавом замке, простой механизм щелкает, дверь открывается. Раз огр не черканул на косяке руну защиты от взломов, то, скорее всего, ничего запрещенного не прячет и эльф ищет напрасно.
Тяжелый грохот раздается внизу, на лестнице. Похоже, в лавке не оказалось ни ворчливых гоблинов, ни тормоза–нежити.
Шаги великана громыхают все ближе и ближе.
Дрорег влетает в квартиру, захлопывает за собой дверь.
– Аааллодоон! – ревет во всю глотку орк. Тишина в ответ.
Дрорег чешет затылок. Дубина, похоже, ты загнал сам себя в ловушку.
Орк заходит в первую комнату и оглядывается. Железная табуретка, стол с грязной клеенкой в цветочек, духовка и раковина на угловом шкафе – вот и вся мебель. Входная дверь в коридоре скрипит, открывается.
Ну что ж, проклятье Безбожья, не в духовке же прятаться. Дрорег распахивает дверку углового шкафа и, согнувшись, лезет под мойку.
Шкаф выстругали высокий, под огра. Дрорег помещается без проблем, только ноги плотно прижимает к груди и голову отводит вбок, чтобы не целоваться с протекающим сифоном.
Снаружи огр грохается на табуретку. Пшик – открыл пивную банку. Слушая, как мощная глотка огра булькает пивом, Дрорег нервно потирает лазурит на приемнике магографа. Нужно дождаться, когда Жамамба завалится спать, и по–тихому выскользнуть на волю.
Ага, по–тихому в железных сапогах? Мда. С кровавым топором, видимо, и вправду жить было бы проще. Но тогда Дрорег не смог бы стать детективом.
Хруст-хруст – огр комкает пустую банку. Вдруг дверца шкафа приоткрывается, Дрорегу прямиком в лобешник влепляют мятой жестянкой. Шкаф сразу захлопывают, а у орка из глаз сыплются звезды.
Пока Дрорег щупает шишку над лохматой темно-зеленой бровью, Жамамба вдруг покидает квартиру. Ржавый замок на входной двери щелкает, и орк сразу вылезает на кухню.
Подождав три минуты, Дрорег открывает дверь. И видит Аллодона, только что поднявшегося с лестницы.
– Орк, какого Безбожия ты здесь? – кричит эльф, вбегая в квартиру и захлопывая дверь.
– Такого, что Жамамба пробыл в «Кишках» не больше пяти минут, – рычит в ответ Дрорег, – а вот где ты шастал? Я едва не попался огру в лапы, пытаясь предупредить тебя.
– Ладно, орк, – Аллодон поднимает ладонь, обтянутую темно-багровой кожей, – я отлучился по необходимости, так что уймись. Давай закончим это грязное дело. Постой у двери на карауле, пока я обыщу квартиру.
Дрорег хмыкает и отходит к дверному глазку. Через пять минут эльф чуть ли не выпрыгивает из кухни, тонкие руки победно вздымают пакетик с сиреневым порошком.
– Обыск удался! – объявляет Аллодон. – Идем напарник, сегодня ты участвовал в ловле крупной рыбы.
Орк и эльф покидают квартиру, этаж, лестницу. Пока они идут, Аллодон по амулету связи объявляет в розыск Жамамбу. А взгляд орка все никак не может оторваться от дорогого плаща эльфа, выделанного из кожи черного единорога. От темно-багровых перчаток на тонких руках.
«Давай закончим это грязное дело». Почему дело огра грязное?
Улица окутывает детективов знакомым запахом помоев и разрухи.
– Ну что, напарник, отвезем улику в участок и отмечать? – говорит Аллодон. Дрорег кивает и спрашивает:
– Где нашел наркотик?
– Под раковиной, – говорит Аллодон, – этот тупой огр положил пакет прямо на колено сифона.
Орк снова кивает: и вправду, тупой огр.
– Красный бизон? – вдруг говорит Дрорег, указывая на перчатки эльфа, – стоит поди, как половина нашего участка.
Орк протягивает руку, словно хочет пощупать кожу перчаток. Резко Дрорег хватает Аллодона за плащ и отрывает от него карман.
– Орочье отродье, с ума сошел? – вопит Аллодон. Эльф с ужасом смотрит на рваные нитки посреди гладкого, словно черное зеркало, кожаного полотна. – Ты в жизни не расплатишься со мной за этот плащ!
– Конечно, я ведь не грязный коп, – говорит Дрорег, вынимая из оторванного кармана приемник магографа. – Я прятался под раковиной, пока Жамамба был дома. И что-то не увидел, что этот огр тупой. Или преступник.
Пунцовая краска растекается по бледным щекам эльфа.
– Никто не поверит орочьему отр…
– Извини, Аллодон, – прерывает его Дрорег, – я все-таки забил память приемника всякой чушью. Там треснутым тротуаром, побитыми гномами, грязной кухней огра. И протекшим сифоном под одной раковиной.
Эльф отшатывается. Дрорег крепко сжимает приемник магографа и шагает к машине.
Из оторванного кожаного кармана Дрорег вытряхивает ключи от машины. За спиной орка надрывно смеются, Дрорег оборачивается. Дуло пистолета смотрит ему в клыки.
– Глупое орочье отродье, – говорит Аллодон, улыбаясь. – Зачем ты подбросил нефилимку огру?
Дрорег молчит. Черное дуло качается от левых клыков орка к правым. Царапины от орочьих ногтей блестят на рукоятке пистолета.
– Это не твой пистолет, – произносит Дрорег.
– Зачем напал на меня, когда я раскрыл твой саботаж? – смеется эльф. – Мне пришлось вырвать ствол из твоих вонючих лап. Мне пришлось застрелить орочье отродье в порядке самообороны.
Орк не отводит взгляда от дула.
– Чушь, – говорит Дрорег. – Никто не поверит.
– Правда? – говорит Аллодон, – а кто наследил под раковиной огра? Сколько отпечатков ты оставил?
Дрорег крепко сжимает магограф в кулаке. Орк говорит:
– Хорн тебя прикроет, так? Вы ведь вместе крышуете наркоторговцев?
Эльф молчит. Дрорег бросает взгляд на третье окно третьего этажа дома на границе с Орочьей улицей.
– А тех, кто пытается бросить барыжить, вы сажаете за решетку, – говорит Дрорег. – Ты с капитаном продаешь смерть, чтобы курить бруксовские сигары и наряжаться в дорогое шмотье.
– Заткнись, отродье! – кричит эльф и ствол в темно-багровых руках трясется. – Я был честным федеральным агентом и что получил в благодарность? Меня разжаловали и отправили гнить сюда бок о бок с вонючим орочьим отродьем!
Дрорег гладит лазурит на кольце. Снимок эльфа с пистолетом на фоне бараков Орочьей улицы сохраняется в магографе. Теперь главное – сохранить приемник. Теперь главное – выжить.
– Хоть я и орочье отродье, – говорит Дрорег, – зато честный коп.
Щелк – эльф снимает предохранитель с пистолета. Дрорег прыгает вперед. Прыгает на страшное черное дуло.
Одинокий выстрел разрывает ночную тишину проклятых Безбожьем улиц. Затем тихо. Очень тихо. Будто застрелили целый мир.
Дрорег открывает глаза. В боку остро режет, кровь стекает с пальто на перчатки Аллодона. Багровая орочья кровь стекает на багровые эльфийские руки.
Орк лежит на эльфе. Шея Аллодона сломана, раскосые васильковые глаза смотрят на луну. Смотрят на звезды.
Сирены полицейских машин воют со стороны ярких небоскребов. Едут копы. Честные или грязные. Может, те и другие.
Дрорег поднимает руку с приемником. Самоцвет разбит, отколотый осколок сверкает синим в золотых кудрях эльфа.
Дрорег смотрит вперед. Скелеты бараков чернеют совсем рядом. Орочья улица. Притон бандитов и беглецов. Место, где вырос Дрорег. Место, где орка всегда приютят.
Дрорег встает, кровь течет по пальто. Самоцвет рассыпается в руке.
Сирены все ближе. Копы едут на вызов. Чтобы разобраться во всем. Чтобы кого-то посадить.
Дрорег стоит и не двигается. Одну секунду, две, три. Затем орк поворачивается спиной к черным баракам. Яркие огни далеких и недостижимых небоскребов на миг ослепляют его.
Шатаясь, Дрорег идет на вой сирен. Он не сбежит, потому что Дрорег не только орк. Еще Дрорег детектив. Еще честный коп.
Честный детектив орк Дрорег выходит на свет фар полицейских машин.
Танец обреченной куклы
Частный детектив Дрорег распахивает шторы. За окном узкие переулки тонут в полумраке. На востоке далекие небоскребы делового центра загораживают шар восходящего солнца. Из-за этого в Старом городе всегда рассветает на час-два позже, чем в высотном даунтауне.
Еще час-два остатки тьмы будут скрывать помои и грязь на обочинах Кроличьей улицы. Лучшее время для встречи с клиентами.
Босые ноги орка шлепают по желтому линолеуму к умывальнику в углу маленькой комнаты. Дрорег по-быстрому чистит клыки. Затем заправляет постель на узкой койке у стены рядом с умывальником. Напротив, в центре комнатушки, возле обшарпанного стола с тремя креслами, сияют холодным блеском железные сапоги. Дрорег тянется вверх и опускает с потолка тряпичную ширму, закрывая койку и умывальник.