– Нет, – упрямо вздернула подбородок. – Не поеду.
– Дам я тебе денег! Потом на карту скинешь.
– Не в этом дело. Я к нему не вернусь.
Сама синяя уже от холода, и пудель мокрый насквозь, мелко дрожит.
– Буду новую жизнь строить.
– А как ее строить без денег? – хмыкнула Мария.
– Не зна-аю, – вздохнула тяжко. – Дождусь утра. Подруге позвоню, попрошу приютить.
– Все у вас в Москве через одно место, – не удержалась продавщица. – Если подруга есть – чего утра ждать?
Молчит.
– А собаку с собой зачем взяла?
– Миклуша мне дороже денег.
Тут Марии совсем смешно стало.
– Что за кличка дурацкая?
– Потому что кудрявый. Как Миклухо-Маклай.
– Это кто?
– Этнограф и путешественник.
– Вот ты дурная! Ладно. Пошли. У меня переночуешь.
Снимать в Москве отдельное жилье можно, если в «Газпроме» работаешь. Продавцам с охранниками по доходам только общага. Как Мария устроилась – целый угол в отдельной квартире, – это прямо считалось совсем хорошо. А когда соседка отвалила на новогодние каникулы в свой Красноярский край, совсем шикарно стало. Колян и Палыч (из соседней комнаты) замучили острить, что надо срочно любовника.
Но она вместо любовника – смех! – странную тетку притащила, да еще с пуделем.
Палыч заслышал, что в коридоре голоса, высунулся:
– Машка, ты с кем?
Увидел промокшую гостью (пальто от дождя обвисло, кончики пальцев в половинках перчаток посинели от холода, на руках взъерошенный пудель), присвистнул:
– Ой, ё.
– Владислава, – с достоинством представилась чудилка.
– А пес у ней Миклухо-Маклай, – добавила Мария.
И сама не удержалась, начала ржать – очень уж смешно у Палыча лицо вытянулось.
Промерзшую даму с собачкой отвели на кухню. Чай, шерстяные носки, псу банку тушенки пожертвовали. Женщина раскраснелась, бормотала в смущении:
– Вы ж мне совсем посторонние люди…
На улице мерзла с видом героическим, а сейчас вдруг расклеилась – плечи трясутся, слезы градом. Обычно равнодушный до всех Колян притащил одеяло, укутал. А Палыч сурово сказал:
– Кто обидел? Убью гада.
Гостья зарыдала еще пуще, а Мария поспешно сказала:
– С мужем поссорилась. Завтра помирятся, не бери в голову.
У самой бывало: все навалится, днем как-то держишься, нервы в зубы, а вечером потом в рев. Но стопку жахнешь – и отпускало. А Владиславе уже и водки, и слов сколько ласковых, и Миклуша нескладный ей руки лижет, но никак не успокаивается. Икать начала, бормочет виновато:
– П-простите. У м-меня нервы.
Руку в карман платьишка сунула, достала коробочку. В ней желтые таблетки. Вынула две дрожащими руками, просит:
– М-можно воды?
– Что это такое? – насторожилась Мария.
– В-валерьянка.
– Мы в школе училку доводили, она тоже пила! – заржал Колян.
Палыч подал стакан, сказал снисходительно:
– Интеллигенция.
Лекарство подействовало. Рыдания прекратились, и Мария заторопилась спать – завтра на работу к восьми.
Постелила гостье на диване, Миклуше бросила на пол пальто старое и велела обоим «не шуршать».
А посреди ночи проснулась от странного: будто кто-то встал совсем рядом и дышит в лицо. Дернулась, открыла глаза – Владислава над ней нависает. Руками в постель упирается, лицо дикое.
Мария струхнула:
– Эй, ты что?
Да еще и Миклуша в угол забился, скулит зловеще.
А гостья бормочет:
– Спасаемся! Там. Там…
И тычет пальцем в окно.
А что там может быть, если пятый этаж?
На всякий случай посмотрела – конечно, никого, только дождь наконец снегом сменился.
Владислава в руку Марии вцепилась, пальцы прямо стальные, тянет.
– Бежим, бежим скорее! Там Горгона!
Мария на всякий случай еще раз взглянула – даже близко никаких в комнате чудищ.
Вот те на! Блаженную в своем жилье пригрела!
Мария вырваться пытается, но у Владиславы откуда-то сила немыслимая открылась. Прижала ее к постели, кричит:
– Не смотри на нее! Не смотри!
Сама зарылась головой в простыни, но и Марию не отпускает, вопит:
– Нельзя глядеть на нее! В камень обратит!
Мужики по соседству зашевелились – услышали. Мария извернулась, стукнула в стену ногой – спасайте, мол.
Палыч первый ворвался, свет включил. Владислава вдруг просветлела лицом, ахнула:
– Персей! Ты пришел!
Отпустила наконец Марию, бухнулась перед охранником на колени, ноги ему обнимает.
– Только щит, щит зеркальный не забудь!
Палыч кинулся безумную поднимать, а она вдруг задергалась:
– Спасите! Змеи! Они ко мне тянутся!!!
– С чего «белочке» быть? Рюмку ж только выпила, – озадачился Палыч.
– Вяжи ее, – приказала Мария.
Но гостья сильная оказалась – хрен возьмешь. Только когда Колян подбежал, втроем скрутили простынями. Уложили на постель, а безумная извивается, бьется, на губах пена.
– «Скорую», может? – предложил Колян.
– Так в дурку ж увезут, – нахмурился Палыч.
– И хозяйка узнает, – добавила Мария.
Владелица квартиры вечно искала повод, чтоб цену повысить.
– Где ты нашла ее? – спросил Палыч.
Пришлось рассказать правду.
– Вот ты дура, Машка, – обалдел Колян. – Я думал, хотя бы знакомая какая. Как можно невесть кого в дом вести?
Владислава наконец угомонилась. Голова откинута, глаза закрыты, лицо страдальческое.
Ну, точно, как родной батя-алкаш – напьется, побуйствует и дрыхнуть.
Палыч сказал задумчиво:
– Но вообще странно. Если она псих – то всегда должна дурной быть. Но вечером-то все с ней нормально казалось.
– И когда в магазин ко мне пришла – тоже хоть и чудная, но нормальная, – кивнула Мария.
– Может… это… бесы в ней? – предположил Колян. – Они как раз ночью наружу выходят. В колдовское время. Да еще перед Рождеством.
– Насчет бесов я не знаю, – задумался Палыч, – а вот что она за такие таблетки пила?
Наваждение с гостьи спало – лежала тихо-тихо, лицо счастливое. Дышала ровно, улыбалась во сне.
– Персея видит, – хихикнула Мария.
Палыч решительно подошел, развязал путы. Не проснулась. Перевернулась на бок, положила руку под щеку.
– Откуда она таблетки брала?
– В кармане платья бабанерка, – отозвался Колян.
– Кто?!
– Ну, коробка, где «колеса» лежали.
Мария буквально на днях ценники на новый товар выписывала, поэтому укорила:
– Вот ты темнота. Бонбоньерка – это для конфет. А у нее была таблетница.
– Да какая разница? – примирил Палыч.
Снял со стула аккуратно развешанное платье, встряхнул. Коробочка выпала. Все трое внимательно уставились на таблетки. Мария сказала без уверенности:
– Может, на экспертизу отвезти?
А Палыч решительно бросил одну в рот. Прежде чем успели остановить, разгрыз.
– Все. Сейчас и к тебе Персей придет, – предрекла Мария.
Но глотать неведомое Палыч не стал. Выплюнул две половинки на ладонь, понюхал.
– Как по мне, правда валерьянка.
А Колян все про свое.
– У нас в поселке был такой. Днем нормальный, а по ночам бесы его терзали. В церкву сводили, батюшка над ним почитал – все прошло.
На часах – почти три. Мария скривилась:
– Да какая разница, сумасшедшая или бесы? Простите, парни, что гимор на нашу голову навлекла. Хотите, прямо щас ее выгоню?
– Не надо. – Палыч заботливо укрыл беднягу. – Пусть спит. Я завтра выходной. Присмотрю за ней.
– Пошли тогда? – позвал товарища Колян.
– Стоп-стоп, – перепугалась Мария. – Я с ней в одной комнате оставаться боюсь!
– Хороши у тебя гости, – усмехнулся Палыч. И милостиво добавил: – Ладно. Лягу рядом. Посторожу.
Мария раньше Палыча вообще за мужика не считала – слишком старый, а сейчас вдруг разглядела: еще очень даже ничего. Да и какой заботливый оказался!
Остаток ночи прошел без приключений. В семь у Марии затрезвонил будильник. Накрылась, как обычно, подушкой, дремала. Зато Владислава пробудилась. Подскочила на постели, увидела рядом Палыча, в одеяло пытается укутаться, квохчет:
– Как?… Почему вы тут?
Палыч тоже смутился, штаны поспешно натягивает.
Мария отбросила подушку, выключила будильник. У гостьи лицо перепуганное.
– Что ночью было?…
– А что должно быть? – вкрадчиво спросила хозяйка.
Владислава потупилась.
– Я… я нормально себя вела?
– Не совсем, – мрачно отозвалась Мария. – Хоть бы предупредила, что с головой у тебя непорядок.
Гостья сразу стала белой, лицо отчаянное.
– Я кого-то… обидела? Ударила?
Палыч кинулся утешать:
– Никого ты не обижала! Наоборот. Порадовала старика. Персеем меня назвала! Я картинку в Интернете посмотрел – не только бог, но еще и красавец, прям приятно!
А Мария потребовала:
– Рассказывай. Ты, что ли, с дурки сбежала?
Владислава взмолилась:
– Нет! Как вы подумать могли!
– И на учете не состоишь?
– Нет.
Мария и Палыч переглянулись. Гостья смутилась.
– Я понимаю. Выгляжу странно. И другие многие считают, что с приветом. Но я нормально в жизни устроена! Школу окончила. Музучилище. Работаю. А галлюцинации только неделю назад начались. И я их даже не осознаю!
– Это как? – нахмурился Палыч.
– Ну, я просто проснулась утром. А мой Денис как-то странно смотрит. И говорит: «Извиниться не хочешь?» Я не понимаю: «За что?» Он показывает: на шее красные пятна. Я, оказывается, ночью бросалась на него. Задушить пыталась.
– Прямо задушить? Да ладно, – недоверчиво протянул Палыч.
Марии это тоже показалось странным.
– Может, врет твой Денис?
– Так у меня потом еще было, – тяжко вздохнула Владислава. – Диня даже видео снял. Как я с ножом на него шла. И посуду била.
Палыч и Мария переглянулись.
– А это каждую ночь с тобой? – спросил он.
– Нет. Иногда только. Но Денис сказал, что с него хватит. Условие выдвинул – или к психиатру, или развод. Вчера поставил перед фактом: записал к врачу, и я обязательно должна пойти. А я расплакалась – и