ушла.
– Без денег, – напомнила Мария. – Настоящая психичка.
А Палыч вдруг спросил:
– Твой Денис москвич?
– Какое это имеет значение? – спросила Влада в запальчивости.
Но и Мария заинтересовалась:
– Квартира, где вы живете, – она кому принадлежит?
– Моя.
– Рыночная стоимость?
– Не знаю точно, – растерялась та. – Трехкомнатная. В кирпичном доме.
– Ха, тогда ясный пень! – осенило Марию.
В их магазин приносили бесплатную газету, и недавно как раз статья: риелторы черные у беспомощных жилье отжимают. Поят до полусмерти – чтобы в бессознательности дарственную написали. Или женятся на таких вот нескладных, доводят до гробовой доски, а потом вступают в наследство.
Так что Мария сразу выстроила версию:
– Никакая ты не сумасшедшая. Муженек твой, видать, та еще сволочь. Ты свою валерьянку где держишь?
– Д-дома. На тумбочке у постели.
– Ну вот. Он тебе туда отраву и подкладывает.
– Но зачем? – побледнела Владислава.
– Чтоб сама себя придурочной считала. Тогда и врачам будет легче диагноз поставить.
– Так я вчера разгрыз ее таблетку, – напомнил Палыч, – и не буянил.
– Ну, видно, какие-то – валерьянка, а какие-то – нет.
– Не может Денис так поступить! – решительно сказала Владислава.
– Мужики – те еще козлы. Они все могут, – заверила Мария.
А Палыч спросил:
– У тебя это видео, где ты с ножом, есть?
– Н-нет. Мне Диня на своем телефоне показывал.
– Может, монтаж?
– Нет, – вздохнула горько. – Я там. И лицо мое. И одежда. И квартира наша. Только я бы никогда не стала вред причинять. Тем более человеку своему любимому.
– Ты давно замужем? – участливо спросил Палыч.
– Г-год.
– Где познакомились?
– Н-на концерте симфоническом.
– Угу, я читала, – хмыкнула Мария. – Мошенники специально в консерватории ходят. Таких лопушинок с квартирами цеплять.
– Но мы прекрасно жили! – вскричала Владислава. – Денис… любит меня! Он не желает мне зла! Наверно, правда надо лечиться…
Палыч сказал:
– Я блог одного психиатра читаю. Хочешь, протестируем тебя по науке?
– Ну… давайте.
– Скажи нам сама. Ты – сумасшедшая? Только не торопись, сначала подумай.
Влада отнеслась к заданию серьезно. Долго шевелила губами. И наконец сказала:
– Ну… я, конечно, чудить могу. В шестнадцать лет из дома уходила. Музыку иногда слышу… но ее многие композиторы слышат. Бывает, что слезы из-за какой-то ерунды – и остановиться никак не получается, пью тогда валерьянку. Ночами часто уснуть не могу. Мысли в голове вертятся, никак их остановить не выходит. Но что Дениса убиваю – такое даже представить невозможно.
– Да не пыталась ты его убить. Муженек тебя подставляет. Однозначно, – вынесла приговор Мария.
Владислава совсем стала в цвет простыни.
Схватила с пола своего Миклушу, зарылась лицом в собачью шерсть.
Мария вздохнула. Палыч скорбно отвернулся. Жаль дурочку. Ведь не старая – еще и полтинника нет.
Гостья безнадежно произнесла:
– Подруга то же самое говорит, что со мной все в порядке. Денис, мол, специально из меня психичку делает.
А мне с ним развестись надо. Но я не могу…
На постель закапали слезы.
Палычу – Мария прям видела – очень хотелось прижать ее к себе, начать утешать. Но крепился.
А продавщица задумалась. Чего-то не сходилось.
Ладно. Подсыпает дурь. Хочет, чтобы Влада себя сумасшедшей считала. Но врачи-то не дураки. Положат ее на обследование в психушку. Там никаких своих таблеток нельзя. Родственников вроде бы тоже не пускают. На что он надеется? Докторов подкупить?
Но муж явно мутный. И Мария предложила выход самый простой:
– Выстави своего Дениса! А не будет уходить – мы тебе поможем.
– Нет, – перепугалась гостья. – Не надо!
– Ну, тогда иди, сама выгоняй.
Сжалась, лицо испуганное.
Палыч вступился:
– Машка, ну что ты пристала к ней? Не видишь, что ли: в аффекте человек. – И предложил: – Давай мы так сделаем. Таблетки у нее отберем, я их выкину. И пусть поживет с нами пару дней. Посмотрим, правда она псих или нет.
– Нормально ты в чужой квартире распоряжаешься! – хмыкнула Мария.
– Нет-нет! – вскричала Влада. – Я не могу вашей добротой злоупотреблять. Я сейчас уйду. Мне неудобно!
Снова своего Миклушу хватает, глаза жалобные. Палыч смотрит с укором.
Куда ей правда идти? Будь подруга хорошая – сразу бы к той отправилась, а не мерзла ночью на лавочке.
Мария сжалилась:
– Ладно, не зверь я. Живи, пока место есть. Только не бесплатно. Чтоб к восьми ужин из трех блюд и всю квартиру пропылесосить.
Она убежала в свой магазин. Влада приказ восприняла всерьез, хотела немедленно браться за уборку, но Палыч не позволил. Убедил вернуться в постель. Уложил рядом нескладного Миклушу. Принес с кухни горячего чаю с вафлями.
Чудилка поглядывала боязливо, и он подкатывать даже не пытался. Отечески (хотя ненамного и старше) расспрашивал про житье-бытье. Она торопилась, смущалась, сбивалась с одного на другое, всхлипывала. Губы дрожат, глаза красные.
– Все, хватит, – прервал разговор Палыч. – Поспи-ка ты. А то и правда на сумасшедшую похожа.
– Я уже и боюсь засыпать, – взглянула виновато.
– Не волнуйся. Я тебя охранять буду, – заверил он.
Обняла собаку, пару раз вздернулась, уснула.
Лицо спокойное, мирное. Вряд ли ей сейчас будут Горгоны мерещиться.
Палычу очень хотелось помочь нескладной, но такой беспомощной и милой женщине. Да и когда еще охраннику доведется настоящую загадку расследовать?
Еще вчера приметил – Владислава без сумочки. Но в кармашках платья набито полно всего. Вроде бы и паспорт проглядывал.
Он еще раз прислушался к ее безмятежному дыханию. Сунул руку в карман. Вот он, документ. Будем надеяться, что живет там, где прописана. И Денис окажется дома – праздники сейчас.
Шел Палыч вроде поговорить, но настрой – сразу дать в морду. Хоть никогда его не видел, не нравился ему этот Денис. Нормально, что ли, поселиться в чужой квартире примаком, да еще и в психушку хозяйку пытаться сдать?
А Владу как вспоминал – сердце сразу щемило. У них в поселке была примерно на вид такая массовик-затейница при Доме культуры. Пусть ржали и называли малахольной, а жалели. Помогали. Он и сам огород той вскапывал и терпел, как она ему в благодарность стихи читала.
Но в поселке – старушка. А Влада – женщина в самом соку. Только подать себя не умеет. Сделать бы так, чтоб распрямила плечи. Переодеть из платья старомодного в одежку нормальную. Взять пива, посидеть вместе, поговорить за жизнь.
Совсем размечтался – но себя оборвал. Кто он (ни кола ни двора) – и она – столичная штучка при квартире. А уж как увидел пресловутого Дениса – совсем пригорюнился. Оказался тот лет сорока, но сразу видно: сволочь без вредных привычек. Морда свежая, тело в мускулах. Глаза синие, чертов Ален Делон. Услышал, что Палыч от Влады, такой прямо сразу обеспокоенный стал.
– Боже! Где она?
– Не важно.
– То есть как это не важно? Я ночь не спал! Все больницы обзвонил!
– Да ладно. Ты ж сам ее выгнал.
Денис сузил глаза.
– А ты, что ли, подобрал?
Палыч уже и примеряться начал, как сподручнее врезать в челюсть. Но муженек виновато хлопнул себя ладонью по рту.
– Что я несу. Прости, брат. Очень волнуюсь за нее. Будь человеком. Скажи, где Влада? Я сейчас же ее заберу.
– Не поедет она к тебе, – с наслаждением сказал Палыч. – Слишком ты ее обидел.
Синие глаза злобно блеснули.
Но в бутылку не полез. Сказал печально:
– Да. Я понимаю. Влада расстроилась. Тяжело признавать, когда у тебя проблемы. Но я ведь как лучше хочу.
– Как лучше – это в дурку?
– Какая дурка? – возмутился Денис. – Частного доктора нашел. Пять тысяч прием.
– Она, что ли, правда тебя убить пыталась? – проницательно взглянул Палыч.
– С ножом бросалась! И душила! – охотно подтвердил тот. – Пойми, она опасность представляет. Не только для других – для себя тоже.
– Какая там опасность – с тростинки, – пожал плечами Палыч. И перешел в наступление: – Врешь ты все. Сам травишь ее и еще дурочкой пытаешься выставить.
– Я? Травлю? – Удивление в наглых буркалах плескалось неподдельное.
– Кто ей таблеточки желтенькие дал? С виду как валерьянка. А что там внутри? Наркота?
– Да что ты несешь, урод! – позеленел Денис. – Владка – мне самая близкая на всей земле!
– А зачем она тебе нужна, красавчик? Чтоб жить было где?
И еле успел отскочить – муженек решил влепить первым. Палычу в спортивные залы ходить некогда, но на работе (чем еще в охране заняться?) железо тягал. Отжимался, да и «груша» в дежурке висела. Поэтому удар блокировал и в ответ зарядил от души. Из идеально ровного носа закапала кровь. Денис взвыл.
– Ах ты, гад!
Кинулся в новую атаку, и Палыч чуть было не пропустил. Но снова смог увернуться. Вывернул противнику руку, с удовольствием дал пинка, уронил на пол, прижал коленом. До чего приятно, когда синеглазый красавчик скулит от страха!
Но тот, сволочь, ни в чем не признался. Хоть фотографию ему Палыч и разбил, стоял на своем: любит. И к врачу уговаривал пойти только потому, что за нее саму боялся. Да еще и видео показал то самое. Влада – несчастная, с полуприкрытыми глазами – действительно держала нож. Наступала с ним в руке безмолвно, страшно, как Панночка из старого фильма.
– Невменяемая она! – причитал муж. – Я что. Вдруг себя зарежет? На твоей совести будет.
Палыч оставил его скулить. Захлопнул молча дверь и ушел.
Когда вернулся, Влада по-прежнему спала – безмятежно, крепко. Миклуша (смех, а не охранник) лежал у нее в ногах, перевернулся кверху брюхом и нагло похрапывал.
Палыч тихонько притворил дверь в комнату и отправился готовить. Ужина из трех блюд Машка не дождется, но фирменную свою яичницу (в ней сыр, ветчина, помидорки, перчик болгарский) сварганил. И салат настругал из всего, что нашлось в холодильнике.