Я распахнул дверь и бросился на него. Он уже заносил ногу, собираясь сесть за руль, но успел повернуться ко мне.Сверкнуло пламя, что-то обожгло меня, я пошатнулся, но все же вцепился в него.Сильный удар по руке заставил меня разжать пальцы, потом такой же удар обрушился мне на голову…
Очнулся я в машине, в которой меня везли как некую важную персону с двумя полицейскими-телохранителями по бокам.Машинально дотронувшись до головы, я обнаружил на ней нечто вроде тюрбана из наспех намотанного полотенца.
Мы подъехали к зданию с освещенной красной лампочкой дверью, и полицейские, не отвечая на мои расспросы, довольно деликатно, но без особых церемоний помогли мне выбраться из машины и через вращающуюся дверь провели в залитую светом и пропахшую лекарствами комнату.Здесь меня уложили на обитый клеенкой стол, врач с усиками и большими волосатыми руками снял с меня слипшееся от крови полотенце и стал ощупывать голову.
—Пожалуй, у вас теперь будет вечный пробор,— заметил он.
—Что-нибудь серьезное, доктор?
—Пулевое ранение — всего лишь царапина. А вот другое повреждение…
Чем вас ударили?
—По-моему, рукояткой револьвера.
—Ничего себе, позабавились!
—Его схватили?
—Спрашивайте у полицейских. Меня не сочли нужным проинформировать.
Доктор наложил несколько швов, дал таблетку аспирина, глоток воды и ушел. И тут же в палату заявились мои телохранители. Оба были в фуражках и в желтовато-коричневой форме, молодые, здоровые парни с мрачными лицами, брюнет и шатен.Они объяснили, что хотят задать мне пару вопросов… из чувства расположения ко мне.
—Почему вы убили ее?— спросил брюнет.
—Никого я не убивал. Она была уже мертва, когда я обнаружил ее.
—Вот как!А мистер Станислаус утверждает, что вы побывали в мотеле гораздо раньше.
—Правильно. Но я все время был у него на глазах.
—Это вы так говорите,— возразил шатен.
Боль в голове усиливалась, но, как ни странно, тем быстрее возвращалась ко мне способность соображать. Я даже заставил себя приподняться на локтях и присмотреться к полицейским.
—Я частный детектив из Лос-Анджелеса.
—Это нам известно,— подтвердил брюнет.
Мне не нужно было спрашивать об источнике их осведомленности: ощупав карманы пиджака, я обнаружил, что мой бумажник исчез.
—Верните бумажник,— потребовал я.
—Всему свое время.
—Я хочу переговорить с шерифом.
—Он спит.
—Но дежурит же сейчас кто-нибудь из вашего начальства?
—Лейтенант, но он на месте происшествия. Вы сможете переговорить с ним утром.Ночь вам придется провести здесь, врач опасается, что у вас сотрясение мозга… Чем вас ударила женщина?
—Меня ударил ее муж рукояткой револьвера.
—Вряд ли беднягу можно винить в этом после того, что вы сделали с его женой!— с чувством воскликнул шатен.
—Вы спали с ней?— поинтересовался брюнет.
Я взглянул сначала на одно здоровое, гладкое лицо, потом на другое…
Нет, на садистов они не походили и взятку пока не требовали, и все же я начал их побаиваться.
—Послушайте,— обратился я к полицейским,— вы напрасно тратите время.
Я был в мотеле по делу. Я веду расследование…— Тут меня охватил страх — страх за жизнь юного Хиллмана, и я не решился продолжать.
—Что вы расследуете?— спросил брюнет.
—Как у вас соблюдаются законы? По-моему, плохо.
—Вот я покажу тебе«соблюдение законов»!— заорал брюнет и поднес к моему лицу здоровенный кулак.
—Попридержите-ка лучше руки,— посоветовал я.
В дверях палаты появился доктор.
У вас тут все в порядке?— осведомился он. Полицейские в один голос заявили, что в порядке, но громко потребовал, чтобы мне предоставили возможность позвонить по телефону.
—Не знаю, не знаю…— нерешительно ответил врач, взглянув на полицейских.
—Я расследую серьезное преступление и не могу ничего рассказывать, не заручившись согласием клиента.
—Отсюда позвонить невозможно,— возразил один из моих стражей.
—А вы что скажете, доктор? Здесь вы хозяин.
Только теперь я разглядел, что он очень молод.
—Право же, я…А впрочем, в вестибюле есть телефон-автомат.Вы сможете дойти туда сами?
—Я чувствую себя почти здоровым.
Однако едва я спустил ноги со стола, как пол закачался и стал уходить куда-то вниз. С помощью полицейских я кое-как добрался до кабины автомата, уселся в ней на подставленный стул и закрыл дверцу. Сквозь зеленоватое стекло кабины лица полицейских казались круглыми рыбами — темной и светлой,— тыкающимися в погруженный на морское дно батискаф.
Вообще-то моим клиентом был доктор Спонти, однако, опустив в автомат единственную завалявшуюся в кармане монету, я позвонил Хиллману. К счастью, он оказался дома и сразу же поднял трубку.
—Да?
—Говорит Арчер.
У Хиллмана вырвалось похожее на стон восклицание.
—Вы слышали что-нибудь о Томе?— спросил я.
—Ничего. Я в точности выполнил все указания, но когда вернулся с берега, денег на месте уже не оказалось. Этот негодяй подло обманул меня!
—Вы видели его?
—Нет, и не пытался.
—А я пытался.— И я рассказал все, что случилось со мной за последние часы.
—По-вашему, это те самые люди?— каким-то тоненьким голосом спросил он.
—По-моему, вас шантажирует именно Браун, но вряд ли это его настоящая фамилия. Скажите, имя Гарольда Гарли вам что-нибудь говорит?
—Как? Повторите.
—Гарольд Гарли. Или Гар Гарли. Фотограф.
—Первый раз слышу.
Меня не удивил ответ Хиллмана.Рекламные карточки, подобные желтой карточке Гарли, обычно рассылаются по сотням адресов, и вполне возможно, что между Гарли и Брауном не было ничего общего.
—У вас все?— нетерпеливо спросил Хиллман.— Я стараюсь не занимать телефон.
—Я еще не сказал главного: мною занялась полиция. Я не смогу объяснить полицейским, почему я оказался в мотеле, если не расскажу им о похищении вашего сына и о том, что за этим последовало. Совершено тяжкое преступление, и рано или поздно нам все равно придется прибегнуть к помощи полиции.
—Я запрещаю…— на высокой ноте начал было Хиллман, но тут же сменил тон: — Пожалуйста, я очень прошу вас, не вмешивайте пока полицию. Ну хотя бы до утра — может быть, за это время Том вернется домой.
—Хорошо, до утра. Но это последний срок.
Я повесил трубку и вышел из кабины. Мои телохранители посадили меня в лифт и привели не в палату, где я до этого лежал, а в какую-то комнату с плотно завешенными окнами, разрешили лечь на койку и принялись по очереди допрашивать. Диалог был настолько скучным и нудным, что передавать его нет смысла, тем более, что часто я просто не слушал полицейских.
Около полуночи в комнате появился помощник шерифа, лейтенант Бастиан, высокий, с коротко подстриженными седеющими волосами и вертикальными, похожими на шрамы морщинами. Он подошел ко мне и хмуро проговорил:
—ДокторМэрфи утверждает, что вы недовольны тем, как выполняются законы в нашем графстве.
—У меня есть все основания утверждать, что это именно так.
—Видите ли, мы испытываем большие трудности с подбором работников.
Никто не хочет идти в полицию на то жалованье, которое нам платит городское начальство. Чернорабочие получают больше, а ведь работа у нас каторжная.
—Поэтому-то ваши люди и не упускают случая сунуть руку в карман ближнего!
—Вы о чем?
—О том, что у меня исчез бумажник с деньгами и документами.
Лицо Бастиана помрачнело еще больше. Он молча вышел, и я услышал, как в соседней комнате он злым шепотом выговаривает кому-то.Через минуту он вернулся и вручил мне бумажник.
—Документы потребовались для установления вашей личности.Власти Лос-Анджелеса дали о вас хороший отзыв. Извините, если с вами обошлись тут не вполне тактично.
—Пустяки. Мне не привыкать к хамскому обращению…
—Послушайте, я же извинился!— сердито заявил Бастиан и сухим тоном начал задавать вопросы о миссисБраун и о причинах моего интереса к ней.
Когда я объяснил, что не могу говорить без разрешения клиента, он перешел на фигуру Брауна, потребовал охарактеризовать его внешность, описать его машину и т.д.
Я плохо помнил, что произошло непосредственно перед выстрелом и сразу после него, но все же попытался выжать из себя хоть что-нибудь.Браун был человеком выше среднего роста, физически сильным, с грубым, хрипловатым голосом и массивным подбородком; на нем был темно-серый или синий пиджак и широкополая шляпа, глубоко надвинутая на лоб; приезжал он на сером или желтовато-коричневом седане с двумя дверцами, вероятно, «форде»,какие были в моде лет восемь назад.
В свою очередьБастиан сообщил, что, по словам жильцов мотеля, на машине был номерной знак, выданный в штате Айдахо, и Станислаус сейчас всячески изворачивается, пытаясь объяснить, почему он не записал этот номер.
Кажется, лейтенант рассчитывал, что в обмен на его информацию я расскажу ему то, о чем пока должен был молчать, но в конце концов махнул рукой и согласился подождать до утра.
Глава X
Я с радостью приветствовал наступление утра, хотя все еще страдал от боли в голове. Вот уже сутки я ничего не ел, если не считать бутерброда миссис Перес, и потому теплый кофе за завтраком и крутые яйца показались мне прямо-таки пищей богов.
Я уже приканчивал завтрак, когда в комнату, задыхаясь от быстрой ходьбы, ввалился доктор Спонти. На его полном лице проглядывали следы плохо проведенной ночи. Его холодная рука напомнила мне о мертвой женщине, и я невольно выпустил ее.
—Я удивлен, доктор Спонти. Как вы узнали, что я тут?
—Несколько необычным путем.Среди ночи мне позвонил некий лейтенант Бастиан.Наверное, на глаза ему попался чек, который я вам вчера вручил.
Лейтенант буквально замучил меня вопросами.
—Обо мне?
—Вообще обо всем, что произошло.
—Вы рассказали ему о Томе Хиллмане?
—А что мне оставалось делать?— Спонти потрогал свежий порез на губе — видимо, он очень спешил, когда брился.