ГЛАВА 1
Питер открыл глаза в почти полной темноте, и сразу же волна жгучей боли прокатилась по телу. Где-то невдалеке медленно двигался яркий красный кружок. На мгновение Питеру подумалось, что удар по голове повредил ему зрение и, кроме красного круга, он уже ничего не видит.
Но запах табачного дыма подсказал, что этот круг — кончик горящей сигареты не далее как в пяти футах от него. И темнота не являлась следствием травмы.
Он лежал на кровати под легким, как гагачий пух, одеялом. Его перенесли сюда из кухни после того, как он потерял сознание. Тут же вспомнилось, как эти три парня набросились на него, и Питера перекосило от злости.
Его рука медленно двинулась вниз по правой ноге, к месту крепления протеза. Но нет, протез сорвали. Питер чувствовал себя совершенно беспомощным. Простое движение руки причиняло адскую боль. Он попытался повернуться и не смог сдержать стона.
Красный огонек метнулся к нему.
—Ты проснулся?— прошептал голос Труди. Холодная рука коснулась лица.— Лежи тихо. Я должна сказать им, когда ты очнешься,— она присела на кровать.
—Что они сделали с моим протезом?— Питер скрипнул зубами.
—Джейк разломал его на куски. Ты же ударил его, сам знаешь куда,— ее рука скользнула под одеяло к культе ниже колена.— Больно?
Стыд и раздражение охватили Питера.
—Позови их!
—Извини. Я не знала,— прошептала Труди.— Не поднимай шума. Хочешь сигарету? И у меня есть пинта ржаного виски, если оно может помочь.
—Почему вы не зовете их?
—Не кипятись. Ты долго не продержишься. А они с удовольствием примутся за тебя, только попроси. Бери.
Его пальцы коснулись стеклянной бутылки. Он услышал скрип отворачиваемой пробки.
—«Джек Даниэльс»,— пояснила Труди.
Выпить хотелось, очень хотелось. Он поднес бутылку к губам и дернулся от боли. Какие же они разбитые и опухшие. Виски обожгло их, как огнем. Но глоток спиртного придал бодрости.
—Сигарету?— спросила Труди.
—Спасибо,— он тянул время, чтобы подумать.
Она прикурила сигарету от своей и вставила меж его губ, вновь провела рукой по лицу.
—Джорджи?— спросил Питер, глубоко затянувшись.
—Еще дышал, когда они послали меня побыть с тобой. Эмили думает, что он умрет, если не вызвать доктора.
—Где мы?
—В спальне на втором этаже. Это моя комната. Разве ты не чувствуешь запаха духов? Шанель номер пять. Бен стащил флакон в каком-то магазине и отдал мне. Такими духами я никогда не пользовалась. Потрясающий запах, правда?
Питер не ответил. Он всматривался в темноту, пытаясь собраться с мыслями. Теплое бедро Труди прижалось к нему.
—Еще глоток?— предложила она.
—Не откажусь,— виски явно пошло на пользу.
—Никак не могу тебя понять,— Труди взяла у него бутылку.— Разве ты не представлял, что произойдет, когда ударил Джорджи?
—Догадывался.
—Так зачем ты напросился на это?
—Он собирался унизить Линду.
Красный круг исчез в пепельнице. Огонек зажигалки освещал Труди, пока она раскуривала новую сигарету. Жестокость слетела с ее лица. Он видел перед собой озадаченного, испуганного ребенка.
—Она не хотела стоять перед нами голой?
—Не хотела.
—И ты решился на драку, чтобы этого избежать?
—Вы, наверное, не поймете, если я скажу, что действовал инстинктивно. Поступить иначе я просто не мог.
Последовала долгая пауза.
—Что будет теперь?— спросил Питер.
—А меня так никто не защищал,— Труди, казалось, и не услышала вопроса.— Парни дрались из-за меня, но не для того, чтобы не дать мне раздеться,— она горько рассмеялась.— Как раз наоборот.
—Вы выросли вместе с Беном и Дьюком?
—Если так можно сказать.
—Неподалеку от нью-йоркского порта?
—Отец Бена был грузчиком. Бен ударил его ножом.
—Крамер мне говорил.
—Я не понимаю отношения к тебе К.К. Если б он не остановил их, они забили бы тебя насмерть.
—Как ему это удалось?
—Он убедил их, что старик не шутит. Им нужен Тьюзди.
—Я думаю, он не шутил.
—Я не хочу умирать,— неожиданно воскликнула Труди.
Питер чуть повернулся к ней, скривившись от боли.
—А кто хочет?
—Когда они решат уходить, меня не возьмут. Они захотят путешествовать налегке. Я лишь игрушка, обуза.
—Они привели вас издалека. Зачем им бросать вас теперь?
—Потому что баловство кончилось. Сейчас они думают только о спасении.
—Но Бен и Дьюк — ваши друзья. Вы выросли вместе.
—Когда припирают к стенке, кто вспоминает про друзей? Ты знаешь, кто я для них?
—Кто?
—Красный флаг. Я выдаю их с головой. Полиция знает, что среди них есть рыжеволосая девушка. Они не рискнут появиться в моей компании. Они говорят, что возьмут меня с собой, но я-то знаю.
—Вы — в их команде,— сухо заметил Питер.
—Когда корабль тонет, каждый стоит за себя. Я для них опасна, внезапно она улеглась на кровать рядом с Питером. Он чувствовал на щеке ее дыхание.— Помоги мне, Питер. Пожалуйста, помоги мне.
Питер лежал, не шевелясь. В бок ему гулко стучало сердце Труди.
—Моя милая девочка, как мне тебе помочь? Я не могу даже встать с этой кровати и пройти в соседнюю комнату. Я должен скакать, как мячик. Я не могу никому помочь, даже себе. Я не думаю, что они бросят тебя, но, если они это задумали, я для тебя ничего не смогу сделать.
—Ты что-нибудь придумаешь,— упорствовала Труди.— Найдешь выход, спасешь себя, остальных… и меня. Я не умею думать. Никогда не умела. Всегда шла за кем-то. Ты не такой, как я. Ты — выдумщик.
—Ну, я хотел бы задать тебе один вопрос. Как я и Тьюзди можем добраться до оружия?
—Никак,— без малейшего колебания ответила Труди.— Один ваш шаг, и Эмили мертва. Ее постоянно держат под наблюдением. Тьюзди тебе не помощник.
—А как насчет тебя?
Дрожь пробежала по ее телу.
—Я не хочу умирать, Питер. Ты видел, что происходит, когда в человека стреляют четыре или пять раз. Он подпрыгивает и падает, как куль. Я не хочу этого, Питер. Не хочу!
В коридоре послышались шаги. Мгновенно Труди вскочила и плюхнулась на стул, на котором сидела до того, как Питер пришел в себя.
—Спи!— яростно прошептала она.— Не шевелись!
Луч фонаря пробежался по комнате. Задержался на Питере. Тот лежал, закрыв глаза.
—Никаких признаков жизни?— спросил Крамер.
—Похоже, он без сознания,— ответила Труди.
—Чертов болван!
—Что ты собираешься с ним делать, К.К.?
—Стараюсь сохранить ему жизнь. Старик уперся. Он нам нужен, следовательно, нельзя подпускать парней к Стайлзу.
—А потом?
—Не думай об этом, Труди,— посоветовал Крамер.
—Они не возьмут меня с собой.
—Нельзя менять правила в разгаре игры.
—Какие правила? Какая игра, К.К.?
—Игра называется выживание, крошка. А правила таковы: никто и ничто не должны стоять на пути к спасению. Когда приблизится развязка, мне будет грозить такая же опасность, что и тебе.
—Они рассчитывают на тебя,— возразила Труди.
—В критических ситуациях им рассчитывать не на кого. Даже друг на друга. Твой догадливый приятель, что лежит на кровати, знает об этом. Иначе зачем затевать драку, в которой нет надежды на победу? Я сказал им, что Стайлз должен жить, иначе Тьюзди нам не поможет. Они-то хотят учинить ему долгую и мучительную смерть. Но они уже начали задумываться, нужен ли им Тьюзди. Если кто-то из нас ошибется, сюда сбежится целая армия, и нам не уйти. Увлекательная перспектива, не правда ли?
—Нам действительно нужен Тьюзди?
Крамер шумно вздохнул.
—Мы должны знать, когда прекратятся поиски Линды в этих местах. Какой-нибудь идиот наверняка забредет сюда за кружечкой воды. И только Тьюзди может представить все так, будто здесь ничего не изменилось. Отправить незваного гостя куда подальше, не вызывая подозрений. В этом он незаменим. Если мы уйдем прямо сейчас, нам не выбраться из лесов. В поисках задействованы сотни людей. Мы должны сидеть тихо, как мышки, и ждать, пока они не покинут леса. Или…— он смолк на полуслове.
—Или что?
—Ты знаешь, какую свинью подложил нам Джорджи?— продолжил Крамер. Он уволок не ту девушку. Эмили рассказала мне о ней. Почтенная семья, всеобщая любимица. Представляешь, что это значит? Он превратил всех мужчин города в убийц, таких же жестоких и неумолимых, как твои друзья, Труди. Они разорвут нас на куски, если найдут. Нам не устоять против штурма, узнай они, что мы в «Причуде». Раньше нас искали два-три полицейских. Теперь против нас армия. Вот что сделал Джорджи. Тьюзди — наш единственный шанс, луч фонаря упал на кровать.— Постарайся привести его в чувство. Утром у нас будет военный совет. Он мне там нужен.
—Он не сможет спуститься на одной ноге.
—Тогда придется притащить его.
Луч погас, в коридоре затихли шаги Крамера. Девушка вновь присела на кровать. Ее холодные пальцы нащупали руку Питера.
—Утром все решится,— прошептала она.— Он прав насчет Бена, Дьюка и Телицки. Они могут взбеситься в любую минуту и первым делом набросятся на тебя.
—Для вас это не имеет значения.
—Еще как имеет,— с жаром возразила Труди.— Не стану обманывать тебя, Питер. Главное для меня сейчас — остаться в живых. И в этом я могу рассчитывать лишь на тебя, Тьюзди и двух женщин.
—Тогда вернемся к оружию. Где они хранят ружья и патроны?
—Есть специальная комната… с подставками для ружей. Там их держал Тьюзди. Но они забрали ружья и спрятали их в другое место. Я не спрашивала, куда, потому что ни разу не стреляла из ружья.
—Вот и спросите. Это естественно. Если люди Саутворта начнут осаду «Причуды», вы должны иметь возможность защитить себя. Спросите.
—Хорошо, я спрошу. А что потом?
—Не знаю…
После того как его избили, Питер был без сознания несколько часов. Слабый серый свет начал просачиваться в окна спальни. Питер лежал смирно, наблюдая за рассветом, каждое движение причиняло боль. Он прекрасно понимал, что, возможно, наступал последний день его жизни.
Даже мысль о сопротивлении казалась абсурдной. С одной стороны четверо вооруженных до зубов парней, ни в грош не ставящих человеческую жизнь, пьянеющих от насилия. С другой — едва передвигающийся, одноногий калека, старик со старухой, мечтающие лишь о том, чтобы прожить лишний час или день, и перепуганная женщина, знающая, что на нее могут наброситься в любой момент. И Труди, даже если будет и дальше заботиться о собственном спасении, едва ли могла считаться надежным союзником. Слишком уж неравны силы.
Питер задумался, а так ли он отличается от Труди, сидевшей на краешке кровати в предрассветном полумраке? Волновался ли он о ком-либо, кроме себя? Боялся ли он умереть? Сотню раз говорил он себе в прошлом, что без страха встретит смерть, когда придет его черед. Это случается с каждым. Но разве таким представлял он свой конец? Такая смерть не несла печать неизбежности. Эти четыре жаждущих крови подонка не представляли никакой ценности ни для самих себя, ни для всего мира. Кто дал им право решать, кому жить, а кому умереть? Тьюзди прожил достаточно, чтобы примириться со смертью. Эмили, скорее всего, не захочет жить без Тьюзди. Но он, Питер, не готов к смерти. Сколько еще надо сделать! И у Линды Грант впереди целая жизнь, любовь, семья, дети. Тьюзди по-прежнему может творить, и Эмили не дает угаснуть его таланту. Нельзя допустить, чтобы бесчувственные мясники оборвали их жизни. Но как остановить их? Сидеть и ждать, потому что борьба кажется бесполезной, или сопротивляться до последнего момента, пока палец не нажмет на спусковой крючок и кусочек свинца не пошлет тебя в вечность?
Философствовать нечего, сказал себе Питер. Или он сможет овладеть оружием, или нет. Или получить помощь извне, или рассчитывать на нее не придется. Он не мог думать о грехе и добродетели, бессмертии и несправедливости. Надо было решать, что делать дальше, как нанести ответный удар.
Но с чего начать? Ружье нацелено в Эмили. Другое — в Линду. Если Эмили будет грозить опасность, Тьюзди не сдвинется с места. Лежа в кровати, на холодной заре, Питер понял, что для Тьюзди Эмили олицетворяла красоту. Он рисовал ее в молодости, потому что та была красавицей, и с тех пор она для него не изменилась. Эмили являла ему совершенство. Старый художник не замечал, что годы берут свое. Красота служила движущей силой его жизни, и символом красоты была Эмили. Никакая цена, никакая победа не заставили бы Тьюзди принести красоту в жертву.
Через несколько часов Тьюзди поедет в Барчестер. Оттуда может прийти помощь, целая армия спасения. И тем не менее старик закупит продукты, задаст несколько вопросов о поисках Линды, заверит Саутворта, что около «Причуды» посторонних нет, и вернется один, чтобы ждать, пока Бен Мартин, Дьюк или Телицки не выстрелят в него. Раз уж это неизбежно, почему бы не рискнуть? И, задавая себе вопрос, Питер знал, что Тьюзди уже искал на него ответ. И решил, что ни единым действием не может подвергнуть опасности жизнь Эмили, даже если сам переживет ее лишь на несколько минут.
Сможет ли Эмили убедить его рискнуть? Захочет ли?
—Труди!
—Да,— прошептала та.
—Что мешает Тьюзди купить в городе ружье или пистолет, пронести его в дом и перебить всех четверых? Насколько я понял, он отлично стреляет.
—К.К. подумал об этом перед тем, как Тьюзди первый раз поехал за продуктами. К.К. встречает его на проселке. Обыскивает Тьюзди и все пакеты. Если Тьюзди убьет К.К., выстрел услышат в «Причуде» и прикончат Эмили. Старый козел прекрасно это понимает,— по телу Труди пробежала дрожь.— Не так-то легко обыграть К.К.
Да, Крамер постоянно оказывался на шаг впереди. Пленникам оставалось рассчитывать лишь на беспечность кого-то из бандитов. Такая возможность могла представиться. Но в какой момент? Как подгадать, чтобы ухватиться за эту соломинку?
Вспомнился тот жуткий день у Дарлбрука, когда его отец крутанул руль и они сверзились в пропасть. Отец повернул руль влево. Поверни он руль вправо, и шутников размазало бы по каменной стене. Такая вот мелочь. Шесть дюймов вправо вместо шести дюймов влево. Столь же малым был и их шанс на спасение. Вновь Питер оказался лицом к лицу с давним врагом шутниками-убийцами. Другие тела, другие лица, но то же бессмысленное насилие. И он не мог допустить их победы.
ГЛАВА 2
Серый свет на востоке сменился кроваво-красным заревом. Красный восход — к перемене погоды, автоматически подумал Питер. Испуганная, как в воду опущенная Труди все еще сидела рядом с ним. Пришло время платить по счетам, и она лучше других понимала, что ее ждет. Она выросла с этими убийцами, жила, спала с ними и полностью осознавала, что пощады не будет. И единственной ее надеждой оставался Питер.
—Попробую встать,— решил тот.— Не хочется, чтобы ваши друзья волокли меня по ступенькам.
—Давай помогу,— предложила Труди.
—Я сам. Почему бы вам не спуститься вниз и не посмотреть, как идут дела? Скажите Крамеру, что я буду на его военном совете.
Присутствие Труди стесняло Питера. Еще со школьных лет он не любил, чтобы кто-то видел его слабость.
—Заодно постарайтесь узнать, где они держат ружья. Без них мы пропадем, Труди.
—Я постараюсь,— кивнула девушка.
Питер остался один. Золотые солнечные лучи уже заливали спальню. Занялся жаркий, душный августовский день. Возможно, последний для большинства из них.
Питер откинул одеяло, и оно сползло на пол. Приподнялся на локтях, сцепив зубы, чтобы не закричать от боли. Жарким огнем полыхнуло по ребрам, в голове застучал паровой молот. Свесил левую ногу, сел. Комната пошла кругом, постепенно замедлила вращение, остановилась. Он закатал правую брючину. Культя, с которой сорвали протез, покраснела. Питер отстегнул ненужную теперь подвязку и бросил на пол. Давным-давно он научился поддерживать равновесие, скача на одной ноге. Оттолкнулся от кровати, встал, покачиваясь из стороны в сторону. Заныла здоровая нога. В драке досталось и ей. Скрипя зубами, Питер запрыгал к ванной комнате. Несмотря на почти невыносимую боль, он уже начал верить, что ни одна кость не сломана. Когда он добрался до двери, по лицу обильно катился пот. Вот наконец и раковина. Собственное лицо ужаснуло Питера: щетина на щеках, разбитые, опухшие губы, заплывший синяком левый глаз. Он повернул вентиль. Умылся. Ледяная вода бодрила.
Взгляд Питера упал на руки. Костяшки пальцев сбиты в кровь. Должно быть, он успел отвесить пару хороших тумаков, прежде чем потерял сознание.
В кармане порванного пиджака Питер нащупал пачку сигарет. Из другого выудил зажигалку. Закурил. Чем дольше он стоял, вглядываясь в свое отражение в зеркале, тем быстрее приходил в себя. И, когда Труди позвала Питера, к тому уже полностью вернулось самообладание.
Повернувшись, он запрыгал обратно в спальню, где ждала девушка. Положение калеки злило его, Питер стыдился, что у него одна нога. Почему-то он ожидал, что над ним будут смеяться, чего, впрочем, никогда не было.
—Ловко ты управляешься,— заметила Труди.
—Научился. Вы узнали что-нибудь насчет ружей?
—Еще нет. Я не могла, Питер. Мне велели помочь тебе спуститься вниз, но, похоже, ты справишься сам.
—Попробую. Пошли.
Он запрыгал вслед за Труди в коридор. Ряды закрытых дверей по обеим сторонам. Широкая лестница, ведущая вниз, с массивными перилами.
—Помочь?— Труди задержалась на верхней ступеньке.
—Нет!
Долгие месяцы он учился подниматься и спускаться по лестнице на одной ноге. Ставить ее боком, ухватившись обеими руками за перила.
Внизу его поджидал Тьюзди. Старик осунулся, его глаза напоминали два уголька на сером одеяле. Питер тяжело дышал, когда расправился с последней ступенькой.
—Как вы?— спросил старик.
—Отлично.
—А у меня для вас сюрприз,— Тьюзди нырнул под лестницу и вернулся, катя перед собой инвалидное кресло.— Здесь есть все, что угодно, надо только поискать.
Волна благодарности захлестнула Питера. Неприятно прыгать на одной ноге даже среди друзей. А слушать гогот, которым встретили бы его появление Крамер и компания? Он уселся в кресло, только теперь почувствовав, что силы его на исходе. Старик укрыл его правую ногу пледом. На мгновение их лица оказались рядом.
—Будьте осторожны,— попросил Тьюзди.— Дело наше пропащее, зачем эти мучения?
—Спасибо вам за кресло.
Старик выпрямился.
—Я отвезу вас на кухню.
В кухне было тепло, пахло только что сваренным кофе. Крамер и его братия уже ели. Под рукой лежало оружие, два дробовика и два ружья. Эмили возилась у плиты. Линда Грант, уже не такая испуганная, выполняла обязанности официантки. Все повернулись, когда Тьюзди вкатил в кухню Питера. Крамер чуть улыбнулся.
—Ты, похоже, крепкий орешек, старичок,— из уголка рта свисала неизбежная сигарета.— Принеси этой боксерской груше кофе, Линда.
Тьюзди подкатил кресло к другому концу стола. Питер чувствовал на себе злобный взгляд Телицки. Судя по всему, тот еще не утолил жажду мести.
—Раз уж все в сборе, давайте присядем и поговорим. Вы располагайтесь рядом со Стайлзом,— Крамер посмотрел на Линду и Эмили. Ему не хотелось, чтобы кто-то из пленников мог дотянуться до оружия. Питер смаковал кофе. С каждым глотком в его тело вливалась энергия. Линда присела рядом.
—Простите меня за вчерашнее,— ровный, спокойный голос. Никаких признаков страха.— Виновата только я.
—Естественная реакция на бешеную собаку,— ответил Питер.
—О'кей, приятель!— Телицки выскочил из-за стола.
—Сядь, Джейк!— рявкнул Крамер.— Ты займешься им позже. Сейчас не время.
Телицки нехотя сел. Его рука поглаживала лежащее рядом ружье.
—Какими смелыми мы становимся, когда у нас все козыри,— бросил Питер, не отрывая взгляда от Телицки.
—Не советую злить нас, старичок. Это ни к чему.
—Трудно стать более мертвым, чем просто мертвым.
Рука Линды легла рядом с его рукой. Питер повернулся к ней. Впервые он заметил, что у Линды серые глаза. Не вызывало сомнений, что она сумела перебороть истерию. Мужества ей не занимать, отметил про себя Питер.
—Вам удалось поспать?— спросил он.
—Эмили и я по очереди дежурили у Джорджи. Каким-то чудом он еще жив.
Эмили поставила перед Питером тарелки с яичницей и гренками. Она по-прежнему сохраняла олимпийское спокойствие. В чем-то они похожи, Эмили и Линда, подумал журналист.
—Самое время обсудить создавшуюся ситуацию,— прервал короткое молчание Крамер.— Довожу до вашего сведения, на случай, если это заинтересует братца Стайлза, что я этой ночью не спал. Я сидел на крыше. Гора напоминала рождественскую елку. Сотни фонарей и факелов. Даже в темноте мы не прошли бы и пятисот ярдов, не наткнувшись на осиное гнездо, он оглядел своих дружков.— Так что, пока продолжаются поиски Линды, нам отсюда не уйти.
—У нас достаточно ружей, чтобы схватиться с целой армией,— подал голос Бен Мартин.
—Отсюда. Из-за этих стен. Но не на открытой местности. Там нас изрешетят пулями. Если ты мне не веришь, Бен, бери Дьюка и Джейка и прорывайтесь самостоятельно. Я не могу приказывать вам. Скажу лишь, что шансов на спасение у вас нет. Если же мы останемся здесь, рано или поздно они уйдут с горы. Они подумают, что Джорджи удалось утащить Линду куда-то еще. Все-таки он опережал их на десять часов. В конце концов они придут к мысли, что похититель усадил Линду в машину и умчался. Нам нужно только знать, о чем они думают и когда откажутся от поисков. Старик — ключ к информации и пище. Ваши возражения?
Парни заерзали на стульях, но промолчали.
—Оставаясь здесь, мы тоже рискуем, но другого пути нет,— продолжал Крамер.— Тьюзди — хороший актер, но, возможно, ему не удастся одурачить всех и каждого. У кого-то могут зародиться подозрения, и он начнет следить за «Причудой». Кто-то другой может забрести сюда, как наш приятель Стайлз. Разница между Стайлзом и любым участником поисков состоит в том, что Стайлза никто не ищет. Он заехал сюда по пути из города, так что все уверены, что он покинул Барчестер. Пропавшего местного жителя будут искать. Если они навалятся на нас всем скопом, нам не устоять. Мы будем сопротивляться, но исход предельно ясен. И спасти нас могут только регулярные появления Тьюзди в городе, чтобы все думали, что в «Причуде» ничего не изменилось.
—Как долго они будут прочесывать гору?— спросил Дьюк.
Крамер взглянул на старика.
—Ваше мнение, Тьюзди?
Горящие черные глаза буравили Крамера.
—По-моему, у жителей Барчестера не возникнет и мысли о том, что Джорджи куда-то увез Линду. Они приняли его за сексуального маньяка. Следовательно, он напал на Линду, надругался над ней, убил и бросил где-то в лесу. Поиски тела будут продолжаться очень долго. Приличные люди заботятся о своих мертвых.
—Я так и думал,— кивнул Крамер.
—Нужно прочесать тысячи акров леса.
—Но вы сможете отвести поиски от «Причуды». Если нужно, мы останемся здесь до первого снега.
—И перебесимся в этой конуре,— пробурчал Телицки.
Крамер перевел взгляд на Линду.
—Мы найдем способы поразвлечься, когда у нас будет для этого время. Сейчас его нет. Сегодня гора будет кишеть людьми. Подоспеет помощь из других городов. Завтра их ярость еще не угаснет, и они будут надеяться на успех. Неделю спустя на горе останутся лишь несколько лесников. А теперь слушайте меня внимательно. Выстрелы в «Причуде» соберут тут толпу. Если кто-то будет выступать,— он улыбнулся Питеру,— сверните ему шею. А если вы что-нибудь отчудите, Тьюзди, мы так отделаем Эмили, что вы ее не узнаете.
Старик закаменел. А Крамер посмотрел на часы.
—Отправляйся в город, Тьюзди… за обычными покупками.
—Магазины откроются через полтора часа,— сухо возразил тот.
—Никто не удивится, если вы приедете пораньше. Вам же небезразлично, как идут поиски. Уверьте их, что ни Линда, ни Джорджи не заглядывали в ваши владения. Выясните, какие у них планы. И внимательно прислушивайтесь ко всем разговорам.
Тьюзди взглянул на Эмили, его лицо дернулось, он медленно кивнул.
—Узнайте также, не ищут ли они Стайлза. Скажите, что вы держите свою территорию под неусыпным контролем. Ясно?
—Куда уж яснее,— пробормотал Тьюзди.
—Что же касается остальных… вас всех. Из дома не выходить. В воздух уже подняты самолеты и вертолеты. Вы, возможно, думаете, что они могут засечь вас, когда находятся прямо над головой. Это не так. Пилоты будут смотреть во все глаза. Тьюзди приедет не раньше чем через три часа. Вы проведете их вместе, в этой кухне. Я не хочу, чтобы вы разделялись, не хочу создавать братцу Стайлзу условия для раздумий. Он не должен уединяться ни с Линдой, ни с Эмили. И вот что, Джейк. Не трогай его до возвращения Тьюзди.
—Если он не будет возникать,— процедил Телицки.
—Естественно,— кивнул Крамер.— После отъезда Тьюзди я пойду на проселок и подожду его там. Как обычно, обыщу его и пакеты. Если вы услышите выстрелы, значит, игра кончена. Делайте с этими людьми, что хотите, и сматывайтесь.
—Вы, я вижу, пользуетесь исключительным доверием,— вставил Питер. Знаете, что я сделал бы на вашем месте, Крамер?
Тот усмехнулся.
—Просвети нас, старичок.
—Я направился бы к ближайшей поисковой группе. Вас они не знают. Тут полно народа из разных городков. Я сказал бы им, что Линда мелькнула в одном из окон «Причуды». А когда армия двинулась бы к отелю, выскользнул бы из ловушки. На вашем месте я сейчас думал бы только о спасении собственной шкуры… старичок!
—Интересная идея,— кивнул Крамер.
—И практически беспроигрышная. Вы свободны, ваши дружки мертвы, то есть расквитаться с вами будет некому. Будь я в вашей банде, я бы не отпустил вас одного.
—Да, как насчет этого?— спросил Телицки.
—Если кто-то из вас хочет пойти со мной, я не возражаю,— холодно улыбнулся Крамер.— Полагаю, что двое мужчин при случае справятся с этим калекой и парой женщин.
—По-моему, будет лучше, если с тобой пойдут двое,— заметил Бен Мартин.
Крамер рассмеялся.
—А может, попросить Стайлза распланировать нам весь день?
Питер жадно ловил каждое слово. Пусть чуть-чуть, но ему удалось повлиять на планы Крамера. Баланс сил между его собственной волей и полным подчинением сместился на доли миллиметра. Если они и Труди останутся только с одним тюремщиком… Главное сейчас не переусердствовать.
Он чувствовал нарастающую нервозность. Крамер и его дружки с нетерпением ждали отъезда Тьюзди. А тот не спешил.
Крамер повернулся к Труди.
—А ты побудь с Джорджи.
—Кто я тебе, сиделка?— огрызнулась девушка.
—Не хочу оставлять его одного. Он может прийти в себя и заорать во всю глотку. Места тут тихие. Крики разносятся далеко. Кто-нибудь может оказаться рядом с «Причудой».
—Пусть с ним сидит Эмили,— упорствовала Труди.— Она знает, как ухаживать за больными.
—Эмили останется здесь, на кухне, под дулом ружья. Эмили — гарантия возвращения Тьюзди.
Старик достал из углового шкафа две большие сумки. Медленным шагом вернулся к столу. Эмили, в потертых джинсах и красном бюстгальтере, встретила его спокойной улыбкой.
—Я вернусь, дорогая.
—Я знаю,— она коснулась бородатого лица.
Они говорили, не пытаясь скрыть смысла сказанного от присутствующих. Питер понимал, что недели заточения представляются им вечностью. Их лишили права на уединение, но они стараются вести себя так, будто ничего не изменилось. Гораздо важнее сказать то, что нужно, не думая о том, что разговор услышит кто-то еще.
—Если с тобой что-нибудь случится…
—Не волнуйся,— прервала его Эмили.— Мы тебя дождемся.
Его сильные руки обняли Эмили. Он прошептал ей на ухо что-то нежное. Питер отвел взгляд. Почувствовал, как напряглась рука Линды. Эмили подняла когда-то прекрасное лицо, и Тьюзди поцеловал ее в губы. Расправил широкие плечи и повернулся к Крамеру.
—Да покарает вас бог, если вы обманете меня.
—А что ты сделаешь, старик? Поднимешься из могилы?— грубо ответил Крамер.— Пошли,— он оглядел остальных.— Не зарывайтесь. Сейчас не до забав.
Сначала Питер не понял, почему Крамер и Бен Мартин решили уехать вместе с Тьюзди. Ведь тот собирался вернуться через три часа. Но быстро догадался в чем дело. Старенький «шевроле» Тьюзди стоял в гараже, примыкавшем к кухне. Там могли свободно разместиться и двадцать автомобилей. Сейчас их было только два — «шевроле» и «ягуар». Крамер и Мартин забрались в кабину и сели на пол за спинками передних сидений. Таким образом Тьюзди мог провезти их через открытое пространство, не опасаясь, что их заметят. А уж в лесу Крамер и Мартин могли спокойно вылезти из машины.
Тьюзди сел за руль. Заурчал мотор. Сквозь открытую дверь, соединяющую гараж и кухню, старик взглянул на Эмили, и «шевроле» неторопливо выкатился на лужайку. Телицки захлопнул дверь. Повернулся к Питеру, зажав под мышкой ружье. Питер буквально читал его мысли. Телицки искал предлога разделаться с ним.
—Иди к Джорджи,— приказал Дьюк Лонг Труди.
—Послушай, Дьюк, не хочу я сидеть целый день с покойником.
—Делай, что велел К.К., - отрезал Лонг.
—Я хочу кофе,— Питер поймал ее умоляющий взгляд. Труди как бы говорила, что не сможет узнать, где хранятся ружья, если будет привязана к Джорджу. Но он ничем не мог ей помочь.
—Налей себе кофе и вали к Джорджи,— решил Дьюк.
Труди подошла к плите.
—Рукоятка горячая,— предупредила ее Эмили.
Девушка нашла державку, налила себе кофе.
—Не пойму, почему именно я должна сидеть с этим недоумком, проворчала она.
—Не тяни резину,— прикрикнул на нее Дьюк.
Труди прошествовала через кухню и исчезла за дверью. Дьюк повернулся к Питеру и двум женщинам. Его глазки-пуговки впились в Линду.
—Сидите тихо, и вам ничего не будет,— изрек он.
—Не забывай, одноногий — мой,— Телицки поднялся, чтобы налить себе кофе. Затем он и Лонг пересели на дальний конец стола, выложив перед собой ружья. Потекли первые минуты трехчасового ожидания.
—Хотите еще что-нибудь съесть?— спросила Эмили Питера.
—Нет, благодарю.
Линда чуть повернулась. Дьюк не отрывал от нее глаз. Должно быть, она знала, что ждало ее, во всяком случае, в воображении Дьюка. Все более отчетливо ощущал Питер близость с обеими женщинами и стариком. Опасность рождала единение, привязанность, сплачивала людей, не имевших ранее ничего общего. То же самое испытывал он и на войне.
Питер взглянул на Линду. Внешнее спокойствие давалось ей нелегко. Мечта фотографа: высокие скулы, гладкая кожа, выразительные, все понимающие серые глаза. И он, беспомощный, одноногий калека.
—Бедный Тьюзди,— внезапно прервала молчание Эмили.— Прожить всю жизнь, следуя определенным принципам, и в самом конце предать все, во что верил, обмануть друзей, склониться перед ненавистной силой. Интересно, как бы он поступил, если б не было меня.
—И что бы он сделал?— откликнулась Линда.
Они разговаривали, словно не замечая присутствия Телицки и Лонга.
—У него был бы выбор. Я отняла у него эту возможность.
—Я наблюдала за вами и завидовала.
Темные брови Эмили поползли вверх.
—Завидовали?
—Как бы все это не закончилось, вы столько лет любили друг друга. Такое достается немногим.
—У вас есть в городе кавалер?
Линда покачала головой.
—Тот, кого я любила, погиб во Вьетнаме.
—Вам повезло. Разумеется, не в том, что его убили, а потому, что он не ждет вас в Барчестере, не находя себе места, думая о том, что с вами случилось или случится. На себя Тьюзди наплевать. Но он боится за меня, и это убивает его.
Рука Линды с такой силой впилась в край стола, что покраснела кожа под ногтями.
—Я стараюсь оставаться такой же невозмутимой, как и вы, Эмили.
Взгляд Эмили скользнул по бандитам.
—И правильно. Наш страх только порадует этих дьяволов.
Телицки ухмыльнулся.
—Ты еще помолишь о пощаде, когда придет срок, мамаша.
—Они ждут нашей смерти, как нормальные дети — прихода гостей на день рожденья. Что произошло с ними, Стайлз? Что случилось с нынешней молодежью? Я допускаю, что наша ситуация — это крайность, но юность что-то утеряла. Никаких традиций, никаких грез, ничего из того, что было в наше время.
—Возможно, то же самое говорили и о вас, Эмили, когда вы были натурщицей в Париже,— ответил Питер.— Позировали художникам без одежды, жили в грехе с Тьюзди. В те дни тоже спрашивали, что случилось с молодежью.
—Вы говорите о социальных нормах,— возразила Эмили.— Тьюзди и я их нарушали, но Тьюзди — самый нежный, самый добрый мужчина из встреченных мной. Он всегда ненавидел насилие. Он никому не причинял зла. А сегодняшние подростки наслаждаются насилием. Они сбиваются в толпы вместо того, чтобы становиться личностями. Перед ними открыты все пути: образование, работа, творчество. Но это не для них. Знаете, как они развлекаются? Поджигают людей и смотрят, как те горят. Но даже эту забаву они придумали не сами. Вычитали в газете и повторили у себя.
—Кончай, мамаша,— лениво бросил Телицки.
—Жить мне осталось недолго, мальчик. Не зря же ты сидишь передо мной с ружьем. Возможно, единственное удовольствие, оставшееся у меня, высказать все, что я думаю о тебе и о твоих дружках.
—Я же сказал, заткнись!
—Было время, когда я могла читать о таких чудовищах, как ты, мальчик, и испытывать к ним жалость. Можете ли представить? Я говорила себе, что у них не было дома, не было любящих родителей, заботящихся о том, чтобы они выросли порядочными людьми. Никто из вас не нашел цели в жизни. Кто в этом виноват? Войны, бомбы, что-то еще? Но знайте, те же преграды стояли и перед Тьюзди. Первая мировая война, вторая — и, будь у нас дети, их послали бы в Корею и во Вьетнам. Отец Тьюзди участвовал в испано-американской войне, дед — в гражданской. Всем доставались и войны, и бомбы. Но никто из них и представить не мог, что насилие станет развлечением. Они боролись за правое дело и отдали плоды побед вам, а вы надругались над ними. Вы приняли образ врага, мальчики, да и, клянусь богом, вы стали нашими врагами! Но придет день, когда всех этих доброжелателей и болтливых теоретиков, утверждающих, что детям дисциплина не нужна, отодвинут в сторону, а вас как следует высекут, и поделом. А может, бог пошлет нам еще один потоп, ибо он знает, что мы должны начать все заново.
—И этот потоп будет называться водородной бомбой,— вставил Питер.
Эмили с силой поставила чашку на стол.
—Я не уверена, что мне полегчает, если я выговорюсь, но в одном можете не сомневаться, мальчики,— мне вас не жаль. Умрете ли вы здесь, на этой горе, или, если вам сейчас повезет, позже, в газовой камере, где бы я ни была, вы услышите мою благословенную молитву.
Дьюк захлопал в ладоши.
—Жаль, что вы не сможете выступить на сцене, мамаша. Ваш монолог украсил бы любой водевиль.
Но Телицки не думал смеяться. Он наклонился вперед, на шее вздулись вены.
—Ты слишком много говоришь, мамаша. Когда придет время, я с радостью заткну тебе пасть.
—Может, ты хочешь рассказать нам о своем трудном детстве, мальчик, подлил масла в огонь Питер.
—Может, и хочу!— взревел Телицки.— Я скажу, почему мне плевать на любого из вас. Знайте, что я уважаю только свои мускулы и умение уломать любую девчонку, что попалась мне на пути. Возможно, я заставлю эту бледнолицую фригидную неженку относиться ко мне с должным почтением. Все, что мы получали от вас, так это разговоры. Кто из вас пытался облегчить нашу жизнь? Слова, слова, слова. Вот этот старик только и делал, что рисовал толстую задницу своей бабы! Вы ничего не давали нам, никогда. Вы живете в своем уютном мирке и покрикиваете на нас. Что ж, таким, как я, это надоело, и мы еще возьмем власть и в городах, и в деревне, везде. И погоняем вас перед смертью, но даже этим вы не расплатитесь с нами за те условия, в которых нам приходится жить. Хотел бы я иметь бомбу, о которой вы говорили. Я отлично знаю, как ей распорядиться.
Тяжело дыша, Телицки вскочил со стула, и на мгновение Питеру подумалось, что он бросится на них. Но светловолосый здоровяк, не выпуская из рук ружья, отошел к окну.
На кухне воцарилась тишина. Питер взглянул на часы. Крамер и Мартин давно уже притаились у проселка, а Тьюзди, должно быть, уже приехал в Барчестер.
Разум и логика были здесь не в чести. Единственное, что им оставалось,— ответить на силу силой. Но как?
ГЛАВА 3
Солнечные лучи били в окно. Эмили мыла грязную посуду, скопившуюся после завтрака. Питер с восхищением наблюдал за ней. Ни разу не упомянула она о страхе за собственную жизнь. Ее волновали лишь терзания Тьюзди. Линда права. Эти старики познали истинную любовь.
—Я никогда не пыталась определить для себя, что такое мужество, прошептала Линда.— Я не принимала его как должное. У хороших людей оно есть, у плохих — нет. Не знаю, как мне встретить грядущее, Питер,— дрожь пробежала по ее телу.
—Еще неизвестно, что нас ждет.
—Известно. Я знаю, что они приготовили для меня.
—Не думайте об этом,— едва ли Питер мог дать более бесполезный совет.
—Ребенком я боялась идти к дантисту. Говорила себе, что пробуду у него не больше часа, потому что придет следующий пациент, но зато мне вылечат зуб и он не будет беспокоить меня. Можно выдержать все что угодно, если знаешь, что испытание кончится и тебе станет лучше.
—Это позиция религии,— Питер думал о том, как отвлечь Линду.— Ад на земле, рай — на том свете.
—Допустим, я это переживу,— голос Линды звучал чуть громче.— Смогу ли я взглянуть на себя в зеркало? Позволю ли подойти ко мне порядочному человеку? Как…
—Прекратите,— оборвал ее Питер.
Линда невесело рассмеялась.
—В книгах и кинофильмах всегда находится выход. Таблетка, вшитая в подол юбки, нож, спрятанный под матрацем.
—Или морские пехотинцы, ворвавшиеся в последний миг,— поддакнул Питер.
—Они ворвутся?
—Боюсь, что нет.
—О боже, Питер,— она склонила голову, скрывая охвативший ее ужас.
—Не замыкайтесь на этом.
—А что нам делать? Обсуждать достоинства пьес Бернарда Шоу или критиковать иностранную политику президента? Не принимайте меня за ребенка, Питер.
Тот искоса взглянул на Дьюка Лонга. Бледный, черноволосый юноша не спускал с них глаз, Телицки беспокойно ходил вдоль окон, наблюдая за лугом перед отелем, словно ожидая возвращения Тьюзди. А тот уехал лишь час назад.
—Когда я училась в колледже,— начала Линда,— после занятий мы частенько собирались у кого-нибудь в комнате и подолгу говорили о том, что предпринять, если на тебя нападут. Предлагались очень смелые способы зашиты. Мужчину есть куда ударить, чтобы причинить ему боль. Но кое-кто утверждал, что лучше всего не сопротивляться. В этом случае оставался шанс остаться в живых. Теперь я понимаю, что это была бравада. В душе мы мечтали о том, что на нас кто-то нападет. Но когда это происходит наяву…— вновь она вздрогнула.— Вы не представляете себе, что я вчера пережила.
—Если это поможет, расскажите.
—Он совсем чокнутый.
—Джорджи?
—Да.
—Но вы не уступили ему.
—Я тут ни при чем. Я ничего не делала, только молилась. Я уже давно отвыкла молиться, а тут всей душой обратилась к богу.
—В городе не знают, с чего все началось.
—Я спала. Возможно, вы помните, ночь была жаркая, без единого дуновения ветерка. Я проснулась, вероятно, от постороннего шума. Вам знакомо это чувство? Я не смогла определить, откуда он донесся, но больше ничего не слышала. Взглянула на часы. Начало второго. Попыталась заснуть, но не смогла. И продолжала прислушиваться. Однажды птица залетела через трубу и билась о стекла изнутри. Наконец я решила посмотреть, что там, внизу. Мне и в голову не приходило, что столкнусь с незнакомым человеком. В крайнем случае, я ожидала увидеть птичку или какого-нибудь зверька.
Было так жарко, что я не накинула даже халата. Просто спустилась вниз, босиком и в ночной рубашке. Свет я не зажигала, так как прекрасно знала, где что стоит. Войдя в зал магазина, я заметила тень у витрины. Затем она исчезла. Возможно, по моему поведению этого не скажешь, Питер, но по натуре я не труслива.
—Я в этом не сомневаюсь.
—Я решила, что соскочила защелка и тень упала от ставня. Помнится, я подумала, что нельзя выходить из дома в ночной рубашке, но успокоила себя тем, что в такой час в Барчестере все спят. Я открыла дверь, вышла на крыльцо и увидела его. Этого обросшего парня! А я стояла перед ним чуть ли не голая. В ночной рубашке выше колен. «Что вы хотите?» — спросила я, отступая к двери. Он схватил меня за запястье. Тут я заметила ружье, брошенное в траву у витрины.
«Одну минуту, мисс,— говорил он очень вежливо.— Мне нужна гитара, выставленная в этом окне».
«Пожалуйста, отпустите мою руку,— попросила я.— Мне больно. Если вас заинтересовала гитара, приходите утром, после открытия магазина». Он еще сильнее сжал мне запястье. Его глаза сверкали безумием. Внезапно я перепугалась. «Отпустите меня. Можете взять гитару, если хотите». Он ничего не ответил. Лишь пожирал меня безумными глазами.
«Я бы хотел, чтобы вы пошли со мной»,— без угрозы, мягко, даже застенчиво предложил он. «О чем вы говорите?» — изумилась я. «Я хочу, чтобы вы пошли со мной. Далеко-далеко. Туда, где никого нет. Пожалуйста».
Да, да, он сказал «пожалуйста», словно обращался ко мне с какой-то обычной просьбой. Тут я поняла, что имею дело с сумасшедшим. «Чтобы пойти с вами, мне нужно вернуться в дом и одеться»,— ответила я. В доме я могла запереть дверь и по телефону вызвать подмогу.
«Нет!— впервые в его голосе прозвучали резкие нотки.— Такой, как сейчас. Вы прекрасны!»
Паника охватила меня, и я допустила ошибку. Я попыталась вырваться. Что случилось потом, я не знаю. Скорее всего, он ударил меня ребром ладони по шее,— пальцы Линды коснулись едва заметного синяка.— Должно быть, я потеряла сознание, потому что очнулась, лежа в высокой траве. Он… он был рядом, а его руки ощупывали меня. Я рванулась от него, закричала. Одной рукой он закрыл мне рот, другой — прижал к земле.
«Не бойтесь, я не причиню вам зла».
Я похолодела от страха. Его ружье и гитара лежали в траве в нескольких футах от нас. Мне удалось оглядеться, и я поняла, что мы далеко, чуть ли не в миле от моего дома. На руках или волоком он притащил меня чуть ли не к подножию горы.
«Всю жизнь я мечтал о такой, как вы,— продолжал он,— славной девушке. Славной, утонченной, красивой. Мы будем нежно любить друг друга. Как вас зовут?»
От ужаса я едва могла шевелить языком. Я ответила, что меня зовут Линда. Сказала, что он совершает преступление. Что он может угодить в тюрьму на долгий, долгий срок. Не уверена, что до него дошли мои слова. Он уставился на меня безумными глазами и продолжал осторожно поглаживать меня свободной рукой. У меня… мне казалось, что по телу ползают паразиты. «Мы пойдем на гору,— шептал он.— Мы будем в безопасности и одни. У меня там друзья. Вы будете счастливы с нами и поймете, что я никому вас не отдам, говорил он, словно избалованный ребенок, не терпящий отказа».— «Я не могу пойти с вами,— возразила я.— Я никуда не пойду, пока не вернусь домой и не переоденусь. Отпустите меня, а потом…» — «Нет,— будто отрубил он. Вы пойдете добровольно или мне придется тащить вас. Я хочу дать вам время, Линда, чтобы вы полюбили меня. Но вы должны понять, что отныне принадлежите мне».
Он отпустил меня и встал на колени. «Вы пойдете сами или я должен заставлять вас идти?»
Питер, я не могла пошевельнуться. Не могла бороться с ним и не могла идти. Меня парализовало. Думаю, он этого не замечал. Вытащил из кармана веревку и связал мне руки. «Жаль, что вы упрямитесь. Но нам пора».
Веревка впилась в запястья, и он поднял меня на ноги. Свободный конец он привязал к поясу, подхватил ружье и гитару и пошел. Я упиралась. Споткнулась, упала, он тащил меня по дороге, по камням и гравию. Я умоляла отпустить меня, но он даже не обернулся. В конце концов мне пришлось встать и идти за ним.
—Вы знаете, что вас видели?— спросил Питер.
Серые глаза широко раскрылись.
—Видели?
—Местный парень, Майк Миллер, оказался со своей девушкой неподалеку от проселка.
—С Молли Донахью?
—Да. Они видели, как вас тащили в гору.
—О боже. Питер. Если они…
—Юноша пришел к Саутворту только после полудня. В нем заговорила совесть.
—Но если Майк видел меня, почему не помог?
—У Джорджи было ружье. Они испугались. А потом не решались рассказать обо всем Саутворту, чтобы не вызвать гнева отца Молли.
—Это невероятно!
—Но факт.
Линда долго молчала.
—Наверное, они поступили правильно. Думаю, Джорджи убил бы их, попытайся они помешать ему.
—Они находились так близко, что видели пот на лице Джорджи, когда он протащил вас мимо них. И реальность такова, что они остались в живых, так же, как и вы. Если б они подали голос, вполне возможно, что Джорджи перестрелял бы вас всех.
—Мы сидим здесь, боимся шевельнуть и пальцем, зная, что кто-то другой заплатит за это жизнью,— продолжала Линда.— Имеем ли мы право требовать друг от друга такого самопожертвования?
—Если вы предложите способ вырваться отсюда целыми и невредимыми, я готов прикрыть вас.
—Такого способа нет,— она покачала головой.
—Что произошло после того, как Джорджи привел вас в «Причуду»?
—Я не поверила своим глазам, когда увидела, куда он меня привел. Я давно знала Тьюзди и Эмили. Я продала несколько его картин. На мгновение во мне затеплилась надежда. Этот сумасшедший не знает, кто здесь живет, подумала я. Сейчас нас встретит Тьюзди и освободит меня. Вместо этого я узнала, что Тьюзди и Эмили — пленники банды.
Джорджи притащил меня в кухню, и тут же началась ссора. Крамер прямо-таки разъярился. Они же понимали, что меня начнут искать. Но деваться было некуда. Отпустить меня они не могли. Какое-то время Крамер втолковывал им что к чему. А потом… потом Эмили сказала, что найдет мне какую-нибудь одежду и поможет смыть кровь и грязь. Как мне хотелось уйти с Эмили, не видеть голодные, безумные глаза Джорджи. Я подумала, что Эмили скажет мне, как вести себя. «Я вымою ее,— возразил Джорджи.— Она — моя, и я сам позабочусь о ней».
Помнится, Крамер рассмеялся и сказал: «Мальчик становится мужчиной».
Я чуть не сошла с ума от страха. Я молила Тьюзди помочь мне. Но прочла отказ на его окаменевшем лице. «Не сердитесь на старика,— улыбнулся Крамер.— Один шаг, и его мадам отправится на тот свет»,— он указал на Бена Мартина, нацелившего ружье на Эмили. Рука Джорджи вновь сомкнулась на моем запястье, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
Линда глубоко вздохнула.
—Через холл с картинами Эмили он провел меня в свою комнату. Закрыл дверь, запер ее на ключ, и мы остались одни. Вся обстановка состояла из кровати, стула с прямой спинкой и обшарпанного комода. К комнате примыкала ванная.
Джорджи осторожно уложил меня на кровать. «Сейчас мы умоемся, Линда». Прошел в ванную и тут же вернулся с мокрым полотенцем. Не могу передать, Питер, что я пережила. Я решила, что лучше не сопротивляться, во всяком случае, до того, как он набросится на меня. Я все еще думала, что смогу убедить его остановиться… потому что он был таким кротким, когда я не перечила ему. Он сел на кровать рядом со мной. «Лежите тихо»,— и начал вытирать мне лицо мокрым полотенцем. Нежно и ласково. А затем плечи, руки… тело, сбитые в кровь ноги. И все время нашептывал: «Видите, я не хочу причинять вам боль… я хочу нравиться вам, любить вас я хочу…»
И все-таки мне казалось, что я смогу как-то вразумить его. Я пыталась объяснить ему, как ребенку, что не могу вызвать в себе эти чувства, потому что полумертва от страха. Он слушал внимательно, с напряженным лицом, вроде бы вникая в смысл моих слов. А слушая, продолжал поглаживать меня, и я едва сдерживалась, чтобы не закричать. «Торопиться нам ни к чему»,— кивнул он. Затем спросил, нравится ли мне музыка, и я ответила, что да. Только для того, чтобы хоть как-то отвлечь его. В это трудно поверить, но он взял с комода гитару, сел на стул и запел. Старые песни — «Молли Мэлони», «Блутейл флай» и тому подобное. Он обхаживал меня, Питер! А я хвалила и поощряла его, потому что, играя на гитаре, он не мог прикоснуться ко мне. Он пел и пел, но я знала, что все это лишь затяжка времени. И не находила выхода. Наконец он положил гитару на комод, пересел на кровать, и я вновь ощутила на себе эти ужасные, мягкие руки. «Видите, я не хочу причинять вам боль. Но аде могу долго ждать, Линда, вы это понимаете, не так ли?»
Тут я сжалась в комок. Взмолилась. Повторяла снова и снова, что этого не будет, не должно быть. И его глаза похолодели. В них я увидела не злость, но жестокое разочарование. Без единого слова он встал и вышел из комнаты, заперев за собой дверь. Я села, дрожа от ужаса. Скажите, Питер, что заставляет женщину обожествлять свое тело? Осознание того, что надругательство над ним уничтожает душу?
Питер промолчал. Он думал о своей ноге и о тех долгих месяцах, когда считал себя объектом насмешки. Кому охота ощущать себя увечным. Тот же страх испытала и Линда.
—Я ждала неизбежного,— продолжала Линда.— Я спросила себя, не отдаться ли ему добровольно, чтобы по возможности избежать боли, и чуть не задохнулась от отвращения. Пойти на это я не могла, ни за что на свете.
Джорджи вернулся, запер за собой дверь. Он принес карандаш для век, тушь, помаду, румяна. Сел на кровать. «Если не вы, пусть будет кто-то другая»,— сказал он.
Сначала я не поняла, о чем он говорит. А потом он… занялся моим лицом. Наложил тени на веки, румяна — на щеки, помаду — на губы, тушь — на ресницы. Я не сопротивлялась. Все что угодно, лишь бы занять его. Закончив, он взял меня за руку, поднял с кровати. Нежность исчезла. Он потащил меня в ванную, к зеркалу над раковиной. «Смотрите!— он подтолкнул меня к зеркалу, чтобы я увидела, в какую нелепую маску превратилось мое лицо.— Видите, теперь вы — уже не вы, так что это не имеет значения. Пока это не вы, все будет нормально, не так ли, Линда?» Из уголка его рта появилась струйка слюны. Он выволок меня из ванной и буквально швырнул на кровать. Он приближался ко мне и… я закрыла глаза и до крови закусила губу, чтобы не закричать.
Но тут забарабанили в дверь. Телицки прокричал, что Крамер приказывает спуститься вниз. Я думала, Джорджи откажется. Он стоял, не сводя с меня глаз, и дрожал с головы до ног. Затем повернулся, медленно подошел к двери и открыл ее. Телицки взглянул на меня, ухмыльнулся. Вероятно, гадая, когда наступит его очередь. «Отведи ее вниз,— буркнул Джорджи.— Я приду следом».
Я быстро поднялась и метнулась к двери. Лишь бы выбраться из этой комнаты, думала я, а там хоть трава не расти. На пороге я обернулась. Джорджи лежал на кровати лицом вниз и рыдал, как ребенок.
Питер взглянул на Линду. Рассказ утомил ее. В каждом из нас, даже в извращенном сознании Джорджа Мангера, глубоко внутри, теплилось неутолимое стремление к недостижимому. Но игры кончились, и скоро остальные обратят свое внимание на эту милую девушку. Запас времени таял, как весенний снег на опушке.
Внезапно в проеме двери возникла Труди.
—Джорджи приходит в себя,— взвизгнула она.— Пришлите к нему кого-нибудь, кто знает, что нужно делать.
Из-за ее спины раздался полный смертельной боли крик. Питеру приходилось слышать нечто подобное на войне. Крик повторился. Он повернулся к Эмили, склонившейся над раковиной.
—У нас есть что-нибудь болеутоляющее, Эмили?
Та покачала головой.
Вновь закричал Джордж. Телицки взглянул на Дьюка.
—Отведи-ка к нему мамашу, и пусть она присмотрит за ним. Лишний шум нам ни к чему. Ты знаешь, что сказал Крамер?
Дьюк махнул ружьем.
—Пошли, мамаша. Посмотрим, что ты сможешь для него сделать?
Эмили смочила водой полотенце и спокойно прошествовала в комнату, где лежал Джордж. Дьюк сопровождал ее с ружьем наперевес. Линда встала.
—Не могу ли я помочь?
Никто не ответил, и она последовала за Эмили. Труди осталась на кухне.
—Он горит в лихорадке. Не понимает, что с ним. Все время зовет ее.
—Линду?— спросил Питер.
—Да. Похоже, втюрился по уши,— Труди глянула на Телицки.— С меня хватит. Пусть за ним присматривает кто-то еще.
—Не канючь,— буркнул Телицки.— Налей мне кофе.
—Чего это ты такой нервный?— Труди направилась к плите.
—Не нравится мне все это,— ответил Телицки.— Этот умник,— он взглянул на Питера,— не зря говорил, что К.К. может смыться, а расхлебывать кашу придется нам.
—Бен его не упустит,— Труди принесла чашечку кофе светловолосому здоровяку.— Послушай, Джейк, а что случится со мной, если вся эта свора двинется на нас? Как мне защищаться? Дайте мне ружье.
Телицки рассмеялся.
—Да ты с ярда не попадешь в корову горстью риса.
—Я имею право на защиту!— запротестовала Труди.— Где мне взять ружье?
—Спроси меня, когда мы будем вдвоем. Если хочешь, можем прямо сейчас подняться к тебе.
—У тебя только одно на уме,— Труди повернулась к Питеру. Ее взгляд говорил, что она старается выполнить его поручение.— Принести тебе кофе?
—Спасибо,— ответил Питер,— но я хочу посмотреть, как работает эта детская коляска.
Он ухватился за обода колес, отъехал от стола. Телицки весь подобрался.
—Куда это ты?
—Хочу выпить кофе.
—Один тип плеснул мне кофе в лицо. От него осталась лишь горстка пепла.
—Я знаю.
—Так что наливай кофе и тут же возвращайся к столу.
Каталка легко подчинялась движениям рук. Но, подкатившись к плите, Питер понял, что ехать с чашечкой кофе на коленях ему не удастся. Он взглянул на часы. До возвращения Тьюзди еще далеко.
—Удивительная девушка,— Эмили подошла к Питеру.— Ее присутствие успокоило мальчика, и она хочет облегчить его страдания. Даже после того, что она пережила из-за него.
—Вы слышали ее рассказ?
Эмили кивнула.
—Который час?
—Половина одиннадцатого.
—Тьюзди вернется через полчаса,— она взглянула на Дьюка, о чем-то шептавшегося с Телицки, и понизила голос.— Я тут подумала…
—Мы все только этим и занимаемся.
—Мы с Тьюзди пожили на свете в свое удовольствие. Можно ли желать чего-то большего? Вы сможете вытащить отсюда Линду, если мы согласимся остаться и дать им выместить на нас всю злобу?
—Я не уверен, что мы пошли бы на это, даже если б и представилась такая возможность,— ответил Питер.— К чему вы клоните, Эмили?
—Мы отжили свое,— спокойно ответила Эмили.— Надо дать такой же шанс вам и Линде.
Питер коротко взглянул на бандитов.
—Шансов у нас нет, если только мы не добудем оружие. Вы знаете, где оно?
—Заперто в спальне на втором этаже. Ключ у Крамера.
—Можно выломать дверь?
—Мореный дуб.
—Эй, вы, прекратите,— крикнул Дьюк.— Говорите так, чтобы мы слышали.
—Все равно, что сейф,— пояснила Эмили.
Томительно текли минуты. Питер, нахохлившись, сидел в кресле, пытаясь найти путь к спасению. Ничего не складывалось. Если б каким-то чудом его оставили одного, на второй этаж он мог взобраться лишь прыжками. На это ушло бы слишком много времени. Да и как добыть ключ у Крамера? Но признать поражение Питер не мог. И бесплодные поиски продолжались.
Питер вытащил из кармана сигарету, закурил. Табак пах соломой. Должен же он перехитрить этих четырех мерзавцев! Но в голову не приходило ничего путного.
—Старик опаздывает на десять минут,— пробормотал Телицки.
—Подумаешь, десять минут,— пожал плечами Дьюк.
—Возможно, Крамер и Мартин заставили его увезти их подальше отсюда, предположил Питер.
Телицки побагровел.
—Это возможно. Машину старика не стали бы проверять. Его все знают. Я пойду на проселок и посмотрю, что там творится.
—Ты останешься здесь,— бросил Дьюк.— Незачем сходить с ума из-за десяти минут,— он повернулся к Питеру.— А тебе лучше помалкивать, старичок.
В кухню влетела Труди. В новом платье, с сигаретой в руке. Ее глаза ярко блестели. Питер понял, что она прикончила бутылку виски. Она подошла к Дьюку и Телицки. Говорили они тихо, и Питер не мог разобрать ни слова.
«Не отель, а пороховая бочка,— думал Питер.— Они не доверяют друг другу. И кто-то из них может в любой момент перестрелять всех остальных. В этом их слабость, но как ею воспользоваться?»
Время никак не убыстряло свой бег. Эмили, готовившая еду к ленчу, прислушивалась к каждому звуку, с нетерпением ожидая возвращения Тьюзди. Он опаздывал уже на полчаса. Питер догадывался, что ранее такого не случалось. Тьюзди, несомненно, стремился как можно дольше находиться рядом с Эмили.
А Телицки, заметил Питер, уже на грани срыва.
—Старик выкинул какой-нибудь фортель,— сказал он Дьюку и Труди.
—У него что-то случилось,— возразил Дьюк.— Наверное, сломался мотор. Уж больно древняя у него колымага.
—Нас окружают!
—Крамер и Бен дали бы нам знать.
—Если они на посту!— Телицки даже охрип.— А может, они давно удрали, как предположил этот умник. Или их схватили без единого выстрела.
—У них есть глаза и уши.
—Допустим, нас осталось бы двое. Что будем делать?
Взгляд Дьюка скользнул по Эмили и Питеру.
—Уберем лишних и забаррикадируемся в комнате с ружьями и патронами. Будем отстреливаться до последнего.
—Мы не сможем попасть в эту чертову комнату. Я же не хотел, чтобы ключ хранился у К.К. Следовало положить его в доступное для нас место.
—Замок мы вышибем парой выстрелов.
—А как же Джорджи?
—Ему уже не поможешь. Напрасно ты волнуешься, Джейк. Старик просто опаздывает. По одной из дюжины самых элементарных причин. Поверь мне, он никогда не оставил бы мамашу. Он же не хочет, чтобы ее изрезали на куски.
—Кажется, я слышу шум мотора!— воскликнула Труди.
Они сгрудились у окна, прислушиваясь. Телицки обернулся. Рукавом стер с лица пот. Ухмыльнулся.
—Старый дурак заставил меня нервничать.
До Питера донесся шум подъезжающей машины. Затем голос Дьюка разорвал тишину, как пистолетный выстрел.
—С ним люди! Чертов полицейский и еще двое мужчин. Он нас предал! Дьюк развернулся, наставил ружье сначала на Питера, затем на Эмили.
Питер подкатился к окну, прямо под дуло ружья Дьюка. Джейк и Труди смотрели на лужок.
Тьюзди остановил «шевроле» в двадцати ярдах от дома, Саутворт и два его вооруженных помощника вылезли из кабины. Старик откинул назад голову и проревел во всю мощь.
—Эмили! К нам гости!
Телицки поднял ружье и прицелился в Тьюзди. С такого расстояния он бы не промахнулся.
—Подожди!— вмешался Питер.— Разве ты не видишь, что он пытается предупредить нас. Привез бы он этих людей на открытое место, где вы перестреляете их за десять секунд, если б они подозревали, что вы прячетесь здесь? Они подсели к нему в машину где-то по дороге. Он не собирается выдавать вас. Возможно, они хотят выпить чашечку кофе или глотнуть воды.
—Эмили! Где ты?— ревел Тьюзди. Он тянул время. Питер видел, как старик указал Саутворту на растения в горшках и все четверо заговорили об орхидеях.
—Стайлз прав,— подал голос Дьюк.— Он дает нам возможность спрятаться. Значит, так, все в комнату к Джорджи и Линде.
—Вы лучше отпустите меня,— заметила Эмили.— Я задержу их разговорами.
—Как бы не так,— встрепенулся Телицки.— Ты — наша заложница.
—Если Эмили не выйдет, у них возникнут подозрения,— пояснил Питер.
—Если она выйдет, старик тут же все выболтает и они смоются! взорвался Телицки.
—Крамер и Мартин держат их на мушке,— напомнил Питер.— Отпустите Эмили.
—Мне это не нравится,— ворчал Телицки.
—Чем больше мы спорим, тем меньше у нас остается времени.
—Это точно,— Дьюк принял решение: — Иди к ним, мамаша. Задержи их на поляне.
—Мне это не нравится,— упорствовал Телицки.
—Смерть тоже никому не нравится,— Питер развернул кресло.— Идите, Эмили,— и покатил в заднюю комнату, ожидая немедленного выстрела в спину. Едва ли кто мог предсказать реакцию Телицки.
Но они двинулись вслед за ним, двое мужчин и Труди. Забились в маленькую комнатушку. Линда сидела в изголовье, обтирая лицо Джорджи влажной тряпкой. Дьюк закрыл дверь. Постепенно глаза привыкли к полумраку.
—Тьюзди вернулся с друзьями — Саутвортом и двумя его помощниками, ответил Питер на немой вопрос Линды.— Он им ничего не сказал. Мы останемся здесь, пока они не уйдут.
—Эмили?
—Ей пришлось выйти к ним, чтобы создать видимость, что все в порядке.
—Но…
—Ни слова больше, если хотите жить,— прошипел Дьюк.— Если что-то пойдет не так, обещаю, что первые две пули достанутся тебе, крошка, и старичку. Закрой тряпкой рот Джорджи и позаботься о том, чтобы он не разорался.
Питер застыл, не шевелясь, вцепившись в обода колес. Казалось, что затрудненное дыхание Джорджа разносится на мили вокруг. Дьюк стоял позади Линды, нацелив ружье на ее черноволосую головку. Телицки находился в футе от Питера. Питер понимал, что у него еще есть шанс схватиться с Телицки до того, как тот выстрелит. Но у Линды такого шанса не было. Труди прижалась к дальней стене, закрыв лицо руками. Казалось, она не хотела видеть неминуемое. Питер чувствовал, как по груди текут холодные струйки пота. «А каково сейчас Крамеру и Мартину?— думал он.— Они же видели, что в стареньком «шевроле» Тьюзди сидят трое мужчин. Крамер наверняка сразу смекнул что к чему. Тьюзди никогда не повез бы их в открытую, если б хотел выдать бандитов. Крамер правильно определил намерения старика. Но как ему узнать о реакции Дьюка и Телицки? Если тем хватит выдержки, незваные гости уедут. Если Телицки и Дьюк сорвутся, никому не миновать смерти. Они могли убить тех троих, но на выстрелы сбежались бы сотни людей, участвующих в поисках. Так что и Крамер небось сейчас весь мокрый от пота, не ведая, что натворят его ненадежные дружки».
С поляны доносились голоса: веселое щебетание Эмили, басистые раскаты Тьюзди, добродушный смех Саутворта.
Дернулся на кровати, застонал Джордж.
—Джейк, накрой ему голову одеялом,— шепотом приказал Дьюк.— Не вздумай шевельнуться, Стайлз, а не то я расшибу голову этой крошке.
Телицки опустился на колени у кровати, скатал одеяло и накрыл им лицо Джорджа. Тот подергался и затих.
—Дайте мне пять минут, чтобы приготовить вам кофе,— раздался на кухне голос Эмили.
—От кофе мы не откажемся,— ответил Саутворт. Отодвинул стул, сел, с шумом выдохнул воздух.— Ну и устал же я, не спал с прошлой ночи.
—Как и почти все мужчины в городе,— этот голос Питер не узнал.
Грохнула заслонка печи: Эмили подложила в огонь поленья.
Питер взглянул на Дьюка. Тот держал дуло ружья в дюйме от головы Линды. Телицки прижимал одеяло к лицу Джорджа, настороженно прислушиваясь к разговорам на кухне. Серые глаза Линды, широко раскрывшиеся от страха, не отрывались от Питера.
—Сколько людей участвует в поисках?— спросила Эмили.
—От двухсот до трехсот,— ответил Саутворт.— Точно никто не считал.
—Похоже, этот парень увел Линду с горы до того, как вы начали их искать,— заметил Тьюзди.
—Мы надеемся найти тело Линды. Не мог он далеко утащить полуголую девушку на веревке. Сам он, должно быть, удрал, но не с ней.
—Не могли ли они спрятаться в каком-то амбаре или брошенном доме? спросила Эмили.
—Мы обыскали все строения в пяти близлежащих городках. Конечно, не хотелось бы думать об этом, но мы склоняемся к выводу, что бедняжку Линду убили. А найти ее тело в этих лесах — задача не из легких. Можно пройти в футе от него и ничего не заметить. Сегодня из Фейетвилла привезут собак. Не знаю, правда, возьмут ли они след?
—Нельзя ли поймать преступника по описанию Майка Миллера?
Саутворт рассмеялся.
—Ему надо подстричься, и мы никогда не узнаем его. Спасибо, Эмили. Кофе преотличный.
—Растворимый, но неплохой,— ответила та.
—Послушайте, Тьюзди, когда это вы перешли на сигареты?— удивился Саутворт.— Вы же всегда курили трубку.
Питер буквально увидел стоящую на столе пепельницу с горкой его окурков.
—Пришлось сменить привычку. Трубочный табак пахнет теперь как сухой коровий навоз.
—Добавить в кофе молока, мистер Томас?— радушно предложила Эмили. Ты привез из города молока, Тьюзди?
—Оно в машине.
—Можно и без молока,— ответил незнакомый Питеру мистер Томас.
—Жаль, что у вас нет телефона, Тьюзди,— заметил Саутворт.— Я бы перенес сюда штаб-квартиру.
—Я специально купил этот отель, чтобы Эмили не досаждала мне болтовней с соседками.
Слова гиганта, естественно, восприняли как шутку, и все вежливо рассмеялись.
—Не приготовить ли для вас несколько сандвичей, мистер Саутворт? гостеприимство Эмили не знало границ.
—Спасибо, Эмили, они нам не помешают.
Сколько же мы тут просидим, думал Питер. Все уже на пределе. По лицу Телицки струился пот. Дьюк застыл, словно статуя. Как, впрочем, и Линда. А если кто-то кашлянет или столкнет что-нибудь на пол? Долго еще выдержит Труди, чтобы не разрыдаться?
—Почему-то,— Питер узнал голос Томаса,— самые тяжелые испытания выпадают на долю хороших людей. Не думаю, что в городе есть вторая такая милая девушка, как Линда. Да, нынешние девицы ей в подметки не годятся. Никогда ни с кем не путалась. Не строила глазки чужим мужьям. Она имеет право на все самое лучшее, а жизнь распоряжается иначе. Сначала убили ее жениха, а теперь вот это. Не стал бы я искать целые сутки какую-нибудь потаскушку. Ну почему он выбрал именно Линду?
—Потому что в витрине ее магазина была гитара,— ответила Эмили. Ветчины и сыра достаточно, мистер Саутворт?
«Ну и актриса эта Эмили,— думал Питер.— Судя по голосу, общество Саутворта и его помощников ей весьма приятно. Но сандвичи готовы и, стало быть, им пора уходить».
—Куда вы теперь?— спросил Тьюзди.
—Поднимемся на вершину и поглядим, как идут поиски на северном склоне,— ответил Саутворт.
—Я заверну их в фольгу, и они останутся свежими до самого вечера. Еще кофе, мистер Томас?
—Премного благодарен, Эмили, но больше не могу. Вот еще что, у Линды нет близких родственников. Никого, кто бы ждал и надеялся.
—Если не считать всего Барчестера,— поправил его Саутворт.
Последовала короткая пауза.
—А где тот репортер, что приезжал сюда с вами, Эрни?— голос Тьюзди чуть дрожал.— Стайлз, так, кажется, его фамилия?
—Уехал. С этими местами у него связаны малоприятные воспоминания. Из-за каких-то хулиганов он попал в автомобильную аварию неподалеку от Дарлбрук-Лодж. Лишился ноги, а его отец сгорел заживо. Новый всплеск насилия, наверное, напомнил ему о прошлом. Поэтому он и уехал. Да и с его ногой он ничем не смог бы нам помочь.
—Теперь уж вы не умрете от голода, мистер Саутворт.
Эмили передала полицейскому сверток с сандвичами. Подошло время прощания. Питер все так же сжимал обода. Его рубашка промокла насквозь.
—Ну, пожалуй, нам пора,— подвел черту голос Томаса.— Большое вам спасибо, Эмили.
—Всегда вам рады.
—Послушайте, Тьюзди, не могли бы вы показать нам кратчайший путь к северному склону?— попросил Саутворт.
—С удовольствием.
Шарканье ног, отодвигаемые стулья, удаляющиеся шаги, едва слышные пожелания доброго пути. Телицки начал подниматься.
—Не спеши,— прошептал Дьюк.— Вдруг они что-то забыли и вернутся.
У Питера гулко стучало сердце. От напряжения болели все мышцы.
—Вы можете выходить,— нарушил тишину ровный голос Эмили.
Телицки, с ружьем в руках, буквально выпрыгнул в кухню. Дьюк последовал за ним. Труди, как тряпичная кукла, рухнула на пол и разрыдалась.
—Ну и выдержка у тебя, мамаша,— услышал Питер похвалу Дьюка.— Я думал, Тьюзди нас заложит.
—Он стоял перед трудным выбором,— ответила Эмили.— Он знал, что они убьют вас, но понимал, что при этом могут погибнуть невинные люди.
—Пусть он и дальше помнит об этом,— прохрипел Телицки.
Не сразу удалось Питеру разжать пальцы. Линда убрала одеяло с головы Джорджа и закрыла лицо руками. И она держалась из последних сил. Не так-то легко сжиться с мыслью, что город считает ее мертвой. Питер подкатился к девушке и положил руку ей на плечо.
—Представляете, стоило мне закричать, Эрни и другие перебили бы их всех. Я знала, что меня убьют, но это не имело значения. Меня остановили только вы. Я не могла рисковать вашей жизнью.
—И Эмили, и Тьюзди.
—Второго такого случая, возможно, и не представится,— Линда подняла голову, ее серые глаза наполнились слезами.— Эмили и Тьюзди могли остаться в живых. Я думала только о вас и о себе.
—Не забывайте, что Крамер и Мартин могли перестрелять их со спины.
—Я так похожа на Тьюзди. И мне дорога каждая лишняя минута.
—Самопожертвование — не выход.
—А он есть?
—Должен быть. А я лишь сижу и потею! Не могу ничего придумать.
Из кухни донеслись новые голоса: вернулись Крамер и Мартин.
—Где остальные?— нервно спросил Крамер.
—В задней комнате, с Джорджи,— ответил Дьюк.— Мы висели на волоске, К.К.
—Очень тонком волоске. Бен и я чуть не открыли огонь, увидев их в машине Тьюзди. Лишь в последний момент я понял, что старик не стал бы везти их в открытую, если б хотел обмануть нас. Вы сидели в задней комнате, пока они были на кухне?
—Да,— кивнул Телицки.
—Умнику и девице пришлось решать, хотят ли они умереть сразу же или чуть попозже,— добавил Дьюк.— Они выбрали второе.
—А что теперь?— спросил Телицки.
—Подождем, что нам скажет Тьюзди. Он проводит их до вершины и вернется.
Питер успокаивающе похлопал Линду по плечу и покатил на кухню. Его поразила неестественная бледность Крамера. Тот задумчиво оглядел Питера.
—Нас они не ищут,— заметил Дьюк.— Только Джорджа и девку. Об остальных они не упоминали.
—Об этом я и хочу поговорить с Тьюзди,— Крамер повернулся к Эмили. Кофе еще есть, мамаша?
—Наливай сам,— Эмили смотрела в окно, ожидая появления Тьюзди.
Крамер закурил, подошел к плите, налил кофе.
—Бен и я обдумали ситуацию. Раз они не знают, что мы здесь…
—О нас они не упоминали,— повторил Дьюк.
—Если они найдут тела Джорджи и девушки, поиски прекратятся,— сделал вывод Крамер.— Они сойдут с горы и откроют нам путь.
По спине Питера пробежал холодок. Дьявольски простая идея. Мертвый Джордж и мертвая Линда действительно положат конец поискам.
—Джорджи вам убивать не надо,— голос Линды изменился до неузнаваемости.— Джорджи мертв,— ее взгляд уперся в Телицки.— Его убил ты. Ты задушил его!