—В Вашингтоне.
—Совершенно верно. В Вашингтоне.
—Ты помнишь, как-то я рассказывал тебе о моем брате и о том, что он хотел, чтобы я закончил школу и так далее.
—Помню.
—Но я не говорил тебе, почему он этого хотел.
—Нет.
Смолл вздохнул.
—Хочешь верь, хочешь — нет, но я готовился к поступлению в колледж. И поступил бы. Можешь представить себе такое… в Восточном Гарлеме!— он невесело рассмеялся.— Только двое из нас готовились в колледж, я и другой парень — он и есть крестный отец Анджело Сачетти.
—Что-то я упустил нить твоих рассуждений.
—Давным-давно, за семь или восемь лет до твоего рождения, они провели совещание в Атлантик-Сити.
—Они?
Он недовольно посмотрел на меня.
—Ты хочешь, чтобы я назвал их?
—А разве у них есть название?
—Почему бы тебе не спросить у Эдгара Гувера [2]?
—А чего его спрашивать. Он называет их «Коза Ностра».
Смолл улыбнулся.
—Давай и мы придерживаться этого названия, хотя оно и не соответствует действительности. Но вернемся к совещанию.
—В Атлантик-Сити.
—Именно. Там собрались все. Костелло, Лучиано, Вито Геновезе, даже Капоне и его братья. Все, кто играл сколько-нибудь заметную роль. Они собрались вместе и решили, что должны реорганизовать свою деятельность. Поделить страну на районы, прекратить междоусобные войны, улучшить свой образ в глазах общественности. Они захотели стать респектабельными и пришли к выводу, что для этого, среди всего прочего, им нужны ученые люди. Речь зашла о том, кого направить в колледж. Мой брат был там и предложил мою кандидатуру, пообещав, что сломает мне шею, если я вздумаю бросить учиться. Костелло сказал, что и у него есть на примете подходящий парень, с которым он поступит точно так же. Были еще предложения, но в результате они остановили свой выбор на мне и парне, предложенном Костелло.
Смолл помолчал, вновь отпил из бокала.
—Тот парень прошел путь до конца. Что случилось со мной, ты знаешь. Он же закончил школу, Гарвард, а затем и юридический факультет университета Виргинии.
—Он-то и хочет видеть меня в Вашингтоне?— спросил я.
—Он самый.
—Как он стал крестным отцом Сачетти?
—Анджело Сачетти — сын Сонни из Чикаго, а Сонни однажды спас жизнь этому парню.
—Я опять потерял нить.
Смолл тяжело вздохнул.
—Не следует мне рассказывать тебе все это. Не накликать бы на тебя беду.
—Из сказанного тобой следует, что беда уже постучалась мне в дверь.
Он подумал и, похоже, принял решение. А может, просто делал вид, что думал. Точно я сказать не мог.
—Хорошо. Сонни из Чикаго, никто так и не узнал его настоящего имени, появился в Нью-Йорке с годовалым ребенком на одной руке и футляром для скрипки в другой,— он замолчал, скептически взглянул на меня.— Наверное, ты думаешь, что футляр для скрипки — это шутка?
—Я тебе верю.
—Тогда не ухмыляйся.
—Продолжай, Крис.
—Вроде бы жена Сонни, проститутка, не поладила с одной из чикагских банд, и ее выловили из озера Мичиган.
Я не знаю, в чем состоял конфликт. Но Сонни взял свой футляр для скрипки и уложил семерых парней, виновных, по его мнению, в смерти жены. А потом привез сына и «томпсон» [3]в Нью-Йорк. В это же время парень, с которым я ходил в школу, окончил юридический факультет и вернулся в Нью-Йорк, где выполнял мелкие поручения Костелло. Он встретился с Сонни из Чикаго, который также работал на Костелло, и они подружились. Знаешь, почему?
—Не могу даже догадаться,— ответил я.
—Потому что Сонни из Чикаго, всегда аккуратный, ухоженный, выглядел, как студент колледжа. Говорил на правильном английском, строго одевался, а парень, с которым я ходил в школу, получив образование, зазнался, стал снобом. Тебе все понятно?
—Пока да.
—Так вот, парень, который учился в университете, попал в передрягу. У него возникли серьезные осложнения, не с Костелло, но с другим человеком, с кем, неважно. Короче, этого парня едва не отправили в мир иной, но Сонни из Чикаго спас ему жизнь, и он пообещал Сонни, что заплатит долг сторицей.
Смолл в какой уж раз надолго замолчал.
—Ну?— не выдержал я.
—Две недели спустя Сонни поймали на том, что он шельмовал в карточной игре, буквально пригвоздили ножом к стене, да и оставили там. Спасенный Сонни парень узнал об этом и забрал годовалого ребенка к себе. И стал его крестным отцом.
—И этим ребенком был Анджело Сачетти.
—Совершенно верно.
—А почему Сачетти?
—Не знаю, но кто-то однажды сказал мне, что так назывался сорт лапши.
—А что случилось с этим парнем из университета… крестным отцом?
—Его послали в Вашингтон.
—Зачем?
—Зачем кто-то посылает кого-то в Вашингтон? В качестве лоббиста.
—Я должен отметить, что он забыл зарегистрироваться.
—Напрасно ты шутишь.
—А что он там делает?
Смолл скривился, как от зубной боли.
—Скажем, присматривает за их интересами.
—И этот парень воспитывал Анджело Сачетти?
—Во всяком случае, пытался. Может, тебе это не известно, но у него было девять гувернанток и столько же частных учителей. Его выгоняли из четырех школ и трех колледжей. Анджело увлекал только спорт, поэтому он и оказался в Голливуде.
—Его крестный отец замолвил словечко?
—Точно,— ответил Смолл.
—А у крестного отца есть имя и фамилия?
—Раньше его звали Карло Коланеро. Теперь — Чарльз Коул. В определенных кругах он — Чарли Мастак.
—Ты, похоже, в курсе всего.
Смолл махнул рукой в сторону фотографий.
—После нескольких стаканчиков они тарахтят, не переставая. Знают же, что говорят со своим.
—Почему Коул хочет, чтобы я нашел Анджело?
—Понятия не имею. Анджело не принимал в его делах никакого участия. Два года назад поступило известие, что он умер, но я не заметил, чтобы кто-то сильно горевал. А сейчас ты говоришь, что он жив.
—И они хотят, чтобы я его нашел.
—Не они. Чарльз Коул, и при встрече с ним я советую тебе поставить свои условия.
—Ты думаешь, я с ним встречусь?
Смолл замолчал, но ненадолго.
—Коул всегда добивается выполнения своих пожеланий.
—У тебя есть предложения?
—Конечно. Измени фамилию и исчезни. Поиски пропавшего наследника — лишь предлог. Похоже, заварилась серьезная каша, иначе они не прислали бы Коллизи, да и он сам не стал бы заниматься пустяками. Если же ты не исчезнешь, они найдут способ переправить тебя в Вашингтон.
Я задумался. Смолл пристально смотрел на меня.
—Пожалуй, я отвечу «нет».
—Они не понимают, что это означает.
—Да что они могут сделать?
—Только одно.
—Что же?
—Что конкретно, не знаю, но ты будешь просто мечтать о том, чтобы сказать «да».
Глава 5
Кто-то постарался на славу. Изрезали все покрышки «форда» и «ягуара», разодрали в клочья брезентовый откидывающийся верх, у заднего бампера обеих машин на полу стояли пустые канистры из-под сиропа. Тут же лежали крышки от заправочных горловин. «Кадиллак» остался нетронутым.
Когда я приехал следующим утром, Триппет ходил вокруг «форда», засунув руки в карманы брюк, и отдавал распоряжения Сиднею Дюрану, одному из наших молодых длинноволосых механиков, который разве что не плакал от отчаяния. Я видел, что расстроен и Триппет, иначе он никогда не сунул бы руки в карманы.
—У нас побывали ночные гости,— приветствовал он меня.
—Я знаю. Каков урон?
—Шины и верх уничтожены, но это не беда, их легко заменить. Я надеюсь, что мы сможем очистить баки, но они включили двигатели, чтобы сироп попал в топливную систему. Сироп еще хуже, чем сахар.
—Мерзавцы,— прокомментировал Сидней.
—Загляни в салон,— предложил Триппет.
—Сидения?
—Именно.
Я заглянул. Да, они не спешили. Мягкую кожу резали бритвой или острым ножом. Аккуратные вертикальные разрезы через каждые два дюйма. Затем не менее аккуратные горизонтальные. Профессиональный вандализм.
—А мой кабинет?
—Ничего не тронуто, так же, как и «кадиллак».
—«Кадиллак» тронуть они не могли.
Триппет изумленно воззрился на меня, затем повернулся к Сиднею.
—Будь другом, приведи Джека и Рамона, и откатите эти машины в мастерскую.
Сидней откинул со лба прядь белокурых волос, бросил на улицу сердитый взгляд, словно надеялся, что вандалы стоят у витрины, наблюдая за нашей реакцией, и пробормотал пару фраз о том, что бы он сделал с этими сволочами, попадись они ему в руки.
—Мы бы тебе помогли,— заверил его я.— Но сначала давай уберем эти две машины. Они — не слишком хорошая реклама нашей фирмы.
—Вы, похоже, не удивлены,— констатировал Триппет, когда Сидней скрылся за дверью.
—Я думаю, кто-то хочет мне кое-что сказать. Учитывая, с кем мы имеем дело, они оказались более вежливыми, чем можно было ожидать.
—Кто?
—Я не знаю, кто это сделал, но, возможно, могу сказать, кто отдал такой приказ.
—Ваши друзья?
—Новые знакомые. Давайте выпьем чашечку кофе, и я вам все расскажу.
Мы пошли в кафе быстрого обслуживания, расположенное за углом, где варили сносный кофе, и после того, как официантка обслужила нас, я рассказал Триппету о Коллизи и Полмисано, о том, кто они такие и чего от меня хотят.
—То, что они сделали с «фордом» и «ягуаром», всего лишь дружеский намек,— заключил я.— Если я буду упорствовать, они все сломают или сожгут.
—А если вы не измените решения?
—Возможно, сломают руку или ногу.
—Но тогда вы не сможете сделать то, что они хотят.
—Я говорю не о своих руке или ноге, но о ваших.
—Честно говоря, не могу себе этого представить.
—Я вас понимаю.
—Мне кажется, мы должны позвонить в полицию.
—Мне тоже.
Триппет потянулся к маленькому кувшинчику молока и вылил его содержимое в свою чашку. Сделал то же самое и с моим кувшинчиком. Добавил три ложки сахара, помешал.