—Конечно. Сегодня вечером?
—Я бы не стал откладывать наше путешествие на завтра.
—Вы получили приглашение?
—Нет.
—Понятно.
—Что это должно означать?
—Ничего особенного. Мы, конечно, оба американцы, но придется пойти на определенные…
—Сто долларов вас устроят?— я сразу понял, к чему он клонит.
—Американских?
—Американских.
—Тогда слушайте. Я — в Чайнатауне. На такси вы доберетесь до угла Саутбридж-Роуд и Гросс-стрит. Там пересядьте на велорикшу и попросите отвезти вас к Толстухе Анни. Вас доставят по назначению.
—Хорошо. Когда?
—Приезжайте к восьми часам, и мы сможем перекусить перед дорогой.
—А что у Толстухи Анни, ресторан?
Нэш хохотнул.
—У нее публичный дом, приятель, или вы ожидали чего-то другого?
—Публичный дом,— повторил я и положил трубку.
Сингапур не засыпает круглые сутки, а в Чайнатауне, квадратной миле земли, застроенной домами под черепицей, жизнь бьет ключом и днем, и ночью. На этой квадратной миле теснилось более ста тысяч человек, и один из старожилов, родившийся в Шанхае в 1898 году, как-то сказал мне, что Чайнатаун более всего похож на Китай, каким тот был до падения императорской династии в 1912 году. Я думаю, что в Чайнатауне можно найти все, что душе угодно, от опия до бродячего музыканта, который споет за десятицентовик древнюю песню. Лишь уединению в Чайнатауне места нет — постоянно используется каждый квадратный фут, и койка, бывает, арендуется на несколько часов, если кто-то хочет отдохнуть. Краски слепят, и маленькие китайчата, в красном, золотом, фиолетовом, на все лады расхваливают достоинства молодой собачатины и прошлогодних яиц.
Велорикша вез меня по улице Чин-Чу, криками разгоняя пешеходов, которые весело кричали что-то в ответ. Выстиранное белье, развешанное на длинных бамбуковых шестах, образовывало навес над мостовой, а уличные торговцы совали мне в лицо свои товары.
На лотках продавали и пирожные, и наживку для ловли рыбы, и рис, и обезьянок. Мастера по изготовлению ключей и кузнецы били молотками по металлу, иногда в такт музыке, китайской, американской или английской, льющейся из никогда не умолкающих транзисторных приемников. Запахи грязи и пота смешивались с ароматами благовоний, сандалового дерева, жарящегося мяса, а над всем стоял гул человеческих голосов.
Заведение Толстухи Анни меня не впечатлило, и я даже спросил велорикшу, китайца среднего роста, потерявшего почти все зубы, туда ли он меня привез. Китаец закатил лаза, как бы описывая тысячу и одно удовольствие, ожидающие меня внутри, поэтому я заплатил ему доллар, хотя моя пятнадцатиминутная поездка стоила раза в три меньше, толкнул красную дверь и оказался в маленькой клетушке, где старуха сидела на низкой скамье и курила трубку с длинным-предлинным чубуком.
—Капитан Нэш,— назвал я пароль.
Она кивнула и указала трубкой на другую дверь. Вторая комната превосходила размерами первую, там были столы, стулья, посетителей, правда, я не заметил, и бар в одном углу, за которым на полке красовались бутылки. Левую часть бара занимал новенький блестящий кассовый аппарат. Рядом с ним на низком стуле сидела женщина, весом никак не меньше трехсот фунтов.
Пока я пересекал комнату, она не сводила с меня черных, прячущихся в жирных складках, глаз.
—Я ищу капитана Нэша.
—Он в гостиной,— она чуть шевельнула головой, указывая на дверь слева от бара. Затем голова вернулась в прежнее положение. Меня удивил ее голос, не только американским акцентом, но мягкостью, даже мелодичностью.
—Вы из Штатов?— спросила она.
—Лос-Анджелес.
Она кивнула.
—Я так и думала. Потому-то Нэш и приходит сюда. Я сама из Штатов.
—Сан-Франциско?— предположил я.
Она засмеялась, и все триста фунтов ее тела колыхались, как ванильный пудинг.
—И близко не бывала. Из Гонолулу. Вы хотите девочку? Они еще не пришли, но я могу пообещать вам молоденькую красотку.
—Вы, должно быть, Анни.
—Не Анни, Толстуха Анни,— она вновь засмеялась.— Так как насчет девочки?
—Может, позже. А сейчас мне нужен капитан Нэш.
—Так идите, он за дверью.
Толстуха Анни не ошиблась, называя третью комнату гостиной. Мебель темного дерева, мягкий свет настольных ламп, восточный ковер на полу, светло-зеленые стены с вызывающими ностальгию английскими пейзажами. В центре гостиной Нэш и юная, очень красивая китаянка в мини-юбке склонились над шахматной доской. Чувствовалось, что ход Нэша, и он не может выбрать лучший.
—Привет, Которн,— поздоровался Нэш, не поднимая головы.— Я сейчас.
Наконец, он решился и двинул слона. Королева девушки метнулась через всю доску.
—Шах и мат в два хода.
Нэш несколько мгновений не отрывал взгляда от доски, затем вздохнул и откинулся на спинку стула.
—Три раза подряд,— вздохнул он.
Девушка показала ему четыре пальца.
—Четыре. Ты должен мне четыре доллара.
—Хорошо, четыре,— согласился Нэш, достал деньги из нагрудного кармана и расплатился с китаянкой.— А теперь иди, Бетти Лу.
Девушка грациозно поднялась, улыбнулась мне и исчезла за дверью, через которую я только что вошел.
—Бетти Лу?— переспросил я.
—Именно,— подтвердил Нэш.
—Когда мы отплываем?
—Давайте сначала поедим,— он крикнул что-то по-китайски, и в гостиную, волоча ноги, вошел старик в черной блузе и в черных же брюках. Нэш сказал что-то еще, дал старику деньги, тот задал вопрос, Кэш ответил, и старик поплелся прочь.
—Сейчас он принесет нам что-нибудь с улицы.
—Где вы учили китайский?— спросил я.
—У меня жена — китаянка. Самые лучшие жены, не считая, быть может, японок, но я до сих пор недолюбливаю японцев, потому что близко познакомился с ними во время войны. Жестокие мерзавцы. Давайте-ка выпьем,— он встал и направился к столику, на котором стояли бутылка виски и несколько бокалов. Я качал говорить «отлично», но не успел произнести этого слова, потому что начались судороги, и передо мной появился Анджело Сачетти, медленно падающий в Сингапурскую бухту. Когда я пришел в себя, Нэш стоял надо мной с двумя бокалами в Руках.
—Малярия?— спросил он.— Никогда не видел таких тяжелых приступов.
Я вытащил из кармана носовой платок, вытер лицо и руки. Моя рубашка насквозь промокла от пота.
—Это не малярия.
—Случается часто?
—Достаточно часто.
Он покачал головой, как я понял, выражая сочувствие, и протянул мне бокал.
—Все-таки поплывем?
—Больше этого не случится. Во всяком случае, сегодня.
Мы выпили, а десять минут спустя появился старик с подносом еды. Он принес рис, лапшу в густом коричневом соусе, гигантских креветок, жареную свинину. На двух тарелках блюда показались мне незнакомыми. Ели мы палочками, и я, несмотря на недостаток практики, управлялся с ними довольно ловко.
—Что это?— я взял кусочек мяса незнакомого мне блюда и тщательно прожевал его.— Телятина?
Нэш попробовал, нахмурился, покачал головой, взял еще кусок.
—Молодая собачатина,— объяснил он.— Вкусно, не правда ли?
—Объеденье,— согласился я.
Лодка Нэша, вернее, относительно новый скоростной катер длиной пятнадцать футов, с фиберглассовым корпусом и подвесным мотором, покачивалась на волнах у набережной реки Сингапур меж двух самоходных барж с нарисованным на корме огромным глазом, как объяснил Нэш, отгоняющим злых духов. Мы спустились к воде, и Нэш ногой разбудил спящего индуса, от большого пальца ноги которого тянулась веревка к носу катера.
—Мой сторож,— пояснил он.
—Где вы держите ваш кампит?— спросил я.
—Подальше от лишних глаз. Одна из этих барж завтра или днем позже привезет груз в Сингапур.
Сторож придерживал катер, пока мы поднимались на борт. Затем улегся поудобнее на нижней ступени у самой воды и вновь заснул. Нэш завел мотор, задним ходом вывел катер на чистую воду и взял курс на бухту и «Чикагскую красавицу».
—Что вы собираетесь делать, когда мы доберемся туда?— прокричал он, перекрывая рев мотора.
—Попрошу провести меня к Сачетти.
Он покачал головой и пожал плечами, словно показывая, что ему и раньше приходилось иметь дело с дураками. По мере приближения к яхте она росла прямо на глазах.
—Красавица, не так ли?— прокричал Нэш.
—Я плохо разбираюсь в яхтах.
—Построена в Гонконге, в 1959 году.
Я мог лишь сказать, что по виду яхта большая, быстроходная и дорогая. Мы подошли к забортному трапу, его нижняя ступень зависла в футе от воды. Я завязал за нее конец, брошенный мне Нэшем, и уже начал подниматься по трапу, когда мне в лицо с палубы ударил ослепляющий луч сильного фонаря.
—Что вам угодно?— спросил мужской голос.
—Меня зовут Которн. Я хочу увидеться с мистером Сачетти.
—Я же говорил, что ничего не получится,— проворчал сзади Нэш.
Я отвернул голову и прикрылся рукой от слепящего света.
—Мистера Сачетти здесь нет,— сообщил мне голос.— Пожалуйста, уходите.
—Я поднимаюсь на борт,— ответил я.
Луч фонаря ушел в сторону, я поднял голову. Высокий, стройный китаец стоял над трапом, освещенный огнями яхты. Вид его показался мне знакомым, и этому я ничуть не удивился: последний раз мы виделись совсем недавно, когда он целился в меня с заднего сидения такси на площади Раффлза. Он опять держал в руке нацеленный на меня пистолет, похоже, тот же самый, что и раньше.
Глава 16
В создавшейся ситуации возможности для маневра у меня не было, поэтому я принял единственное оставшееся мне решение. И поднялся еще на одну ступеньку.
—Вы сумасшедший,— пробасил снизу Нэш.
—Я знаю.
—Ни с места,— предупредил китаец.
—Скажите Сачетти, что я хочу его видеть.
Мужчина с пистолетом что-то крикнул по-китайски, не отрывая от меня взгляда. Ему ответил другой мужской голос, на том же языке, и мужчина чуть кивнул.
—Подождите здесь,— сказал он мне и чуть шевельнул пистолетом, как бы подчеркивая весомость своего нового предложения.