Мне снова удалось одержать верх в молчаливом поединке с Гилдом, и он, наконец, произнес:
— Ну что ж, по-моему, ничего такого страшного ты не натворил, сынок, если только ты уверен, что не утаиваешь какие-нибудь факты, о которых нам следует знать.
Мальчик покачал головой.
— Нет, сэр, я ничего не утаиваю.
— А тебе ничего не известно о цепочке и ножике, которые твоя мать передала нам?
— Нет, сэр, я и узнал-то о них только после того, как мама вам их отдала.
— Как она себя чувствует? — спросил я.
— О, с ней все в порядке, по-моему, правда, она сказала, что сегодня не будет вставать с постели.
Глаза Гилда сузились.
— А что с ней случилось?
— Истерика, — сказал я ему. — Они вчера поссорились с дочерью, и Мими сорвалась.
— Поссорились на почве чего?
— Кто их знает — обычная ссора между женщинами из-за сущих пустяков.
— Хм-м-м, — протянул Гилд и почесал подбородок.
— Флинт сказал правду о том, что у тебя не было возможности отыскать тот документ? — спросил я у Гилберта.
— Да. Я не успел даже дверь закрыть, как он на меня набросился.
— Гениальные детективы со мной работают, — проворчал Гилд. — А он не кричал: «Ату его!», когда на тебя бросился? Ну да ладно. Что ж, сынок, я могу сделать две вещи, и на которой из них остановлюсь, зависит только от тебя. Я могу задержать тебя на некоторое время, а могу и отпустить в обмен на обещание, что, если отец с тобой свяжется, ты тут же дашь мне знать, и расскажешь, о чем он будет с тобой говорить и где назначит встречу.
Я заговорил прежде, чем Гилберт успел открыть рот:
— Вы не можете этого от него требовать, Гилд. Речь ведь идет о его родном отце.
— Не могу, вот как? — Нахмурившись, он посмотрел на меня. — А разве это не в интересах его отца, если он действительно невиновен?
Я ничего не ответил.
Постепенно лицо Гилда просветлело.
— Ну ладно, сынок, тогда, предположим, я возьму с тебя слово. Если твой отец или кто-нибудь еще попросит тебя что-либо сделать, ты скажешь им, что не можешь, поскольку дал мне честное слово?
— Вот это звучит разумно, — сказал я.
— Да, сэр, даю вам слово, — ответил Гилберт.
Гилд сделал широкий жест рукой.
— О'кей. Ну, тогда беги.
Мальчик встал и сказал:
— Большое вам спасибо, сэр. — Он повернулся ко мне. — Вы не собираетесь сегодня…
— Подожди меня на улице, — сказал я, — если не спешишь.
— Я подожду. До свидания, лейтенант Гилд, и еще раз спасибо. — Гилберт вышел.
Гилд схватил телефонную трубку и приказал немедленно найти книгу «Хорошие манеры» и принести ее к нему вместе со всем содержимым. Сделав это, он заложил руки за голову и принялся покачиваться на стуле.
— Итак?
— Кто его знает, — сказал я.
— Послушайте, неужели вы до сих пор полагаете, что это сделал не Уайнант?
— Какая разница, что я там полагаю? Вместе с показаниями Мими у вас против него много улик.
— Разница довольно большая, — заверил он меня. — Мне бы очень хотелось знать, что вы думаете и почему вы так думаете.
— Моя жена считает, что он кого-то покрывает.
— Вот как? Хм-м-м. Я никогда не относился к числу тех, кто приуменьшает значение женской интуиции, а миссис Чарльз, если вы позволите мне так выразиться, чрезвычайно умная женщина. А кого, по ее мнению, Уайнант покрывает?
— Когда я в последний раз с ней разговаривал, она еще не решила.
Гилд вздохнул.
— Что ж, вероятно, тот документ, за которым он послал парнишку, что-нибудь да прояснит.
Однако документ ничего не прояснил: людям Гилда в квартире убитой женщины так и не удалось найти ни его, ни экземпляра «Хороших манер».
XXIX
Гилд опять вызвал рыжего Флинта и принялся с пристрастием его допрашивать. Рыжий полицейский обильно потел, потеряв фунтов десять веса, однако, продолжал утверждать, что у Гилберта не было возможности ни к чему в квартире прикоснуться, и что за время его, Флинта, дежурства из комнаты не могла пропасть ни одна пылинка. Он не помнил, чтобы ему на глаза попадалась книга под названием «Хорошие манеры», но он и не относился к числу людей, которые обычно запоминают книжные названия. Флинт изо всех сил старался помочь и выдвигал идиотские предположения до тех пор, пока Гилд не прогнал его прочь.
— Парнишка, по-видимому, ждет меня на улице, — сказал я, — на случай, если вы считаете, что дальнейшая беседа с ним может быть полезной.
— А вы как считаете?
— Вряд ли.
— Ну, тогда ладно. И все же, черт возьми, кто-то забрал эту книгу, и я переверну…
— Почему? — спросил я.
— Что — «почему»?
— Почему вы уверены, что она была там, и что кто-то непременно ее забрал?
Гилд почесал подбородок.
— Что вы хотите этим сказать?
— Уайнант не пришел на встречу с Маколэем в «Плазе» в день убийства, не совершал самоубийства в Аллентауне, он пишет, что получил от Джулии Вулф только тысячу долларов, когда мы думаем, что он должен получить пять тысяч, он сообщает, будто они с ней были лишь друзьями, когда мы считаем, что они были любовниками, он слишком часто нас разочаровывает, и потому мне трудно верить ему на слово.
— Факт тот, что я бы его скорее понял, — сказал Гилд, — если бы он либо явился к нам, либо пустился в бега. А то, что он, внося сумятицу в дело, появляется то здесь, то там, не укладывается ни в какие рамки.
— Вы наблюдаете за его мастерской?
— Мы вроде как присматриваем за ней. А что?
— Не знаю, — честно признался я. — Просто он указал нам на массу вещей, которые никуда нас не привели. Может, нам следует обратить внимание на те вещи, о которых он ничего не говорит, а мастерская — одна из таких вещей.
— Хм-м-м, — произнес Гилд.
— Оставляю вас наедине с этой блестящей идеей, — сказал я и надел пальто и шляпу. — Предположим, мне нужно будет связаться с вами поздно вечером: каким образом я смогу это сделать?
Он дал мне свой номер телефона, мы пожали друг другу руки, и я ушел.
Гилберт Уайнант ждал меня в коридоре. Никто из нас не проронил ни слова, пока мы не сели в такси. Затем он спросил:
— Лейтенант думает, что я говорил правду, не так ли?
— Конечно. А разве это не так?
— О, так, однако, люди не всегда тебе верят. Вы ничего не скажете маме о том, что произошло?
— Нет, если только ты сам меня не попросишь.
— Спасибо, — сказал он. — Как вы думаете, где перед молодым человеком открывается больше возможностей: на востоке или на западе?
Отвечая, я представил себе, как Гилберт работает на лисьей ферме у Гилда.
— Сейчас трудно сказать. Хочешь поехать на запад?
— Не знаю. Мне бы хотелось чем-нибудь заняться. — Он принялся возиться со своим галстуком.
Следующие пару кварталов мы проехали в молчании.
Затем Гилберт сказал:
— Мне бы хотелось задать вам еще один странный вопрос: что вы думаете обо мне? — Похоже, он задал этот вопрос еще более серьезно, чем несколько дней тому назад Элис Куинн.
— Ты совершенно нормальный, — ответил я ему, — и в то же время совершенно ненормальный.
Он отвернулся и посмотрел в окно.
— Я так безнадежно молод.
Мы опять помолчали. Затем он кашлянул, и у его рта появилась тонкая струйка крови.
— Этот здоровяк сильно тебя зашиб, — сказал я.
Он стыдливо кивнул и приложил к губам носовой платок.
— Я не очень сильный.
У «Кортлэнда», выходя из такси, Гилберт упорно отказывался от моей помощи и уверял, что дойдет и сам, однако я поднялся вместе с ним наверх, поскольку иначе он бы наверняка не сказал ни слова о состоянии своего здоровья Мими.
Я позвонил прежде, чем он успел достать свой ключ, и Мими открыла дверь. Увидев у Гилберта синяк, она выпучила глаза.
— Ему здорово досталось, — сказал я. — Уложи его в постель и вызови врача.
— Что случилось?
— Уайнант втравил его в одно дело.
— В какое?
— Не стоит об этом беспокоиться, пока мы не приведем Гилберта в порядок.
— Но Клайд был здесь, — сказала она. — Поэтому я тебе и звонила.
— Что?
— Он правда был здесь. — Она энергично кивнула головой. — И спрашивал, где Гил. Он просидел здесь с час или даже больше и ушел всего минут десять назад.
— Ну хорошо, давай уложим Гилберта в постель.
Гилберт упрямо настаивал на том, что ему не нужна помощь, поэтому я оставил его наедине с матерью в ванной и прошел к телефону.
— Звонил кто-нибудь? — спросил я Нору, когда на другом конце провода услышал ее голос.
— Так точно, сэр. Месье Маколэй и Гилд, кроме того мадам Йоргенсен и Куинн просили, чтобы вы с ними связались. От детей пока звонков не поступало.
— Когда звонил Гилд?
— Минут пять назад. Ты не будешь возражать, если сегодня пообедаешь в одиночестве? Ларри пригласил меня на новый спектакль Осгуда Перкинса.
— Хорошо. Увидимся позже. Я позвонил Маколэю.
— Встреча отменяется, — сказал он. — У меня новости от нашего друга, и одному лишь Господу Богу известно, что он замышляет. Слушай, Чарльз, я иду в полицию. С меня хватит.
— Думаю, теперь другого выхода не остается, — сказал я. — Я и сам собирался звонить в полицию. Я у Мими. Он был здесь десять минут назад. Мы только что с ним разминулись.
— Что он там делал?
— Я как раз собираюсь попытаться это выяснить.
— Ты серьезно хотел звонить в полицию?
— Конечно.
— Тогда, может, ты так и сделаешь, а я сейчас приеду?
— Договорились. До скорого.
Я позвонил Гилду.
— После вашего ухода появились кое-какие новости, — сказал он. — Вам удобно будет обсуждать их там, где вы сейчас находитесь?
— Я у миссис Йоргенсен. Мне пришлось доставить парнишку домой. Ваш рыжий здоровяк так зашиб его, что у Гилберта где-то внутри открылось кровотечение.
— Я убью эту гориллу! — прорычал Гилд. — Тогда нам лучше сейчас не говорить.
— У меня тоже есть кое-какие новости. По словам миссис Йоргенсен, Уайнант был здесь сегодня почти в течение часа и ушел всего за несколько минут до того, как приехал я.