—Ты слишком драматизируешь.
—Возможно.
—И что дальше? Ты не хочешь заканчивать эту статью?
—Я ее напишу.
—Когда?
—Очень скоро.
—Я хочу посмотреть ее.
—Вы ее посмотрите.
—И не забудь про вручение «Бронзовой звезды» в пятницу утром.
—Как можно, Френк. Присылайте фотографов и репортеров. Я мечтаю о том, чтобы увидеть свою физиономию в субботнем утреннем выпуске. Тогда меня убьют наверняка.
—Ты получишь эту медаль.
—Обязательно, Френк. В пятницу, в десять утра, из рук командира военно-морской базы.
—Ты получишь медаль, Флетч, или пятница станет твоим последним днем в газете.
—Постараюсь не разочаровать вас, Френк.
—Между прочим, Клара также сказала, что вокруг тебя без конца вьются какие-то скользкие адвокаты. Держи их подальше от редакции.
—Хорошо, Френк.
Флетч встал. Тон его голоса враз переменился.
—Что вы можете сказать об Алане Стэнвике?
—Дерьмо.
—Почему?
—Стэнвик выступал против каждого законопроекта по охране окружающей среды, представленных за последние пять лет.
—И добивался своего?
—Да, добивался.
—Что еще вы о нем знаете?
—Ничего. Дерьмо он, и все. Иди за своей пулей. Может, тогда у нас будет, что печатать.
—Спасибо, Френк.
—Всегда рад помочь.
Глава 25
—Добрый день, сэр,— старший официант узнал его и в костюме. Работая в теннисном павильоне, этот человек зарывал талант в землю.— Вы ищете Андервудов?
—Честно говоря, я ищу Джоан Стэнвик,— ответил Флетч.
—Миссис Стэнвик играет в теннис. На третьем корте. На балконе есть свободный столик. Вы позволите принести вам апельсиновый сок с водкой?
—Благодарю.
Флетч прошел к круглому столику на двоих. Вдоль ограждения балкона стояли корзины цветов. Джоан Стэнвик играла с какой-то женщиной.
—Ваш сок, сэр. Записать его на счет Андервудов?
—Пожалуйста.
Половина третьего корта находилась в тени. Это затрудняло подачу. Флетч подумал, что в Рэкетс-клаб Джоан Стэнвик могла бы играть и на лучшем корте.
В теннисном павильоне еще не все сменили шорты на костюм, хотя время близилось к шести.
Джоан Коллинз Стэнвик играла профессионально, но без той страсти, что отличает чемпионов. Хорошо обученный, опытный игрок. Ее нелегко обмануть, перехитрить, и в то же время она не вкладывала в игру душу. Не было в ней радости и удовольствия, испытываемых начинающими. Она все умела и откровенно скучала.
Джоан выиграла сет, подошла к сетке, обменялась рукопожатием с соперницей и улыбнулась. Точно такая же улыбка появилась бы на ее лице и при проигрыше. Обе подхватили со скамейки свитера и пошли к павильону.
Флетч развернулся к входной двери.
Она здоровалась со многими, тем же рукопожатием и улыбкой, что и у сетки. Прошло какое-то время, прежде чем ее взгляд нашел Флетча.
Тот встал.
Она извинилась и тут же подошла к нему.
—О, Джон. Я думала, вы в Милуоки.
—В Монтане,— поправил ее Флетч.
—Да, конечно. В Монтане,— она села за столик.
—Я как раз собирался в аэропорт, когда позвонил мой шеф и попросил задержаться еще на несколько дней. Появились новые клиенты.
—Почему вы не позвонили мне?
—Я был занят с клиентами,— Флетч отпил из бокала.— Кроме того, я подумал, что мне лучше зайти во вторник.
—Почему во вторник?
—Потому что вы говорили, что по вторникам ваш муж приходит домой довольно рано.
Несмотря на загар, она заметно покраснела.
—Понятно.
—Разве вы не говорили, что вторники ваш муж оставляет для вас?
—Мне кажется, вы смеетесь надо мной, не так ли, Джон?
—Пытаюсь.
Джоан Стэнвик, не отрывая от него глаз, рассмеялась:
—Ну…
—Извините, я не могу предложить вам «мартини».
—Вы задали гораздо больше вопросов, чем я могла бы ожидать от вас, Джон. И, более того, вы внимательно выслушали все ответы. Должно быть, вы мастер своего дела.
—А что я делаю?
—Продаете мебель, естественно. Вы сами говорили об этом.
—В действительности я специалист по кроватям.
—Не хотите ли оценить мою?— спросила Джоан.
Кровать стояла посреди просторной комнаты с окнами на бассейн. Джоан называла ее «раздевалкой», но это была настоящая спальня с большим шкафом, забитым теннисной амуницией, юбками, свитерами, вечерними туалетами и обувью.
Джоан объяснила, как пройти к ней.
Когда Флетч пришел, она успела принять душ и завернуться в огромное полотенце.
Любовные ласки нравились Джоан Коллинз Стэнвик несколько больше, чем теннис. И здесь она была обучена и умела, но вновь без чемпионской страсти. И игривой радости новичка.
—Это удивительно, Джон.
—Правда?
—Я имею в виду другое.
—Что именно?
—Твою фигуру.
—По-моему, она неплохая. Мне, во всяком случае, нравится.
—Но ты ничего не заметил?
—А что я должен был заметить?
—В душе в Техасе?
—Я уже давно не мылся в техасском душе.
—Фигура Алана.
—Фигура Алана? А при чем тут она?
—Она не отличается от твоей.
—То есть?
—Я хочу сказать, что ширина твоих плеч, длина спины, руки, бедра, ноги такие же, как у Алана.
—Твоего мужа?
—Да. Разве ты этого не замечал? Вы же мылись с ним в душе в Техасе. Форма черепа, все.
—Неужели?
—Вы абсолютно не похожи. Ты — блондин, он — брюнет. Но фигуры у вас, как две капли воды.
Она перекатилась на локти, пристально глядя на рот Флетча.
—У тебя отличные зубы. Прямо как у Алана.
—Тебе нравится?
—Держу пари, у тебя нет ни одной пломбы.
—Нет.
—И у него тоже.
—Как интересно.
—Теперь я могу поспорить, что ты обиделся.
—Ничуть.
—Наверное, невежливо сравнивать тебя с моим мужем.
—Мне представляется, это интересно.
—Ты говоришь себе: «Эта дама увлеклась мной только потому, что у меня такая же фигура, как у ее мужа». Я права?
—Да. Я оскорблен до глубины души.
—Я не хотела обижать тебя.
—Я сейчас расплачусь.
—Пожалуйста, не плачь.
—Я умираю от разбитого сердца.
—О, не умирай. Только не здесь.
—Почему?
—Потому что придется вывозить твое тело. А я никогда не смогу выговорить твою фамилию. Меня это раздражает.
—Тебя раздражает пребывание в одной постели с мужчиной, фамилию которого ты не можешь выговорить?
—Допустим, ты умрешь и тебя придется увезти. Что я скажу людям? Его зовут Джон, давний друг нашей семьи, только не спрашивайте, как его фамилия. Повтори ее мне, Джон.
—Заманауинкералески.
—О Боже, ну и фамилия. Заманауинк… повтори ее снова.
—Заманауинкералески.
—И с такой фамилией ты смог жениться?
—Да. Теперь по земле бегают трое маленьких Заманауинкералески.
—А как ее девичья фамилия? Твоей жены?
—Флетчер.
—Какая милая фамилия. Ну почему она стала Заманабанги…
—Заманауинкералески. Куда экстравагантнее, чем Флетчер.
—Настолько экстравагантно, что никто не может выговорить такую фамилию. Она что, польская?
—Румынская.
—Не понимаю, в чем разница.
—Это знают только поляки и румыны.
—Так в чем же?
—Тебя интересует, чем отличаются поляки от румын? Они по-разному любят женщин.
—О?
—Польский стиль мы уже попробовали. Теперь я покажу тебе румынский.
—Любовь по-польски мне понравилась.
—Но ты еще не знаешь, что такое любовь по-румынски.
—А почему мы начали не с нее?
—Я думал, ты еще не готова.
—Теперь я готова.
Часы показывали половину девятого. Через сорок восемь часов Флетчер должен был убить ее мужа.
Глава 26
Среда. Утро. Главное для Флетчера — не попасться на глаза полицейским. Каммингс наверняка приказал им задержать журналиста, появись тот в городе. Похоже, начальник полиции боится расследования. Но он может осложнить Флетчу жизнь. В его комнате найдены героин и марихуана. Он ударил трех полицейских. Поэтому Флетч очень и очень осторожен.
В джинсах, без рубашки и босиком он начал поиски Гамми сразу же после восхода солнца.
Без четверти девять Джули сказала ему, что видела Гамми в микроавтобусе марки «фольксваген», припаркованном на Главной улице.
Флетч нашел расписанный цветами микроавтобус и притаился в ближайшем подъезде.
Гамми появился без двадцати десять. Дожидаясь его, Флетч насчитал пять патрульных машин, проследовавших по Главной улице.
Флетч подошел, когда Гамми уже открыл дверцу.
—Поедем ко мне, Гамми. Мне надо поговорить с тобой.
Прыщавое лицо Гамми перекосила гримаса.
—Поедем, Гамми. Нам надо поговорить. О Бобби.
—Бобби умерла, Гамми,— сказал Флетч, когда они вошли в комнату.
—О,— выдохнул Гамми.
Флетч ударил его кулаком в лицо. Голова Гамми откинулась назад, дернулись длинные волосы. Но он не упал. Его глаза наполнились слезами. Похоже, раньше его никогда не били.
—Я сказал, Бобби умерла, Гамми, и одного «о» недостаточно. Ее убил ты. И ты это знаешь.
Гамми шагнул к двери.
—У меня плохие новости, Гамми. Смерть Бобби означает расследование. Толстяк Сэм согласился стать свидетелем обвинения.
—Ерунда.
—Он дал мне письменные показания и признал, что наркотики поступают к нему от начальника полиции Грэхема Каммингса. В его показаниях есть все, включая твою гавайскую рубашку. Он написал, что наркотики продаешь ты. А он лишь хранит их у себя.
Подросток остановился, не дойдя до двери. Его глаза широко раскрылись.
—Я никогда не торговал наркотиками. Я лишь приносил их.
—Обмен наркотиков на деньги шел через тебя.
В уголке рта Гамми виднелась кровь.
—Я никогда ничего не продавал.
—Толстяк Сэм утверждает совсем иное.
—Мерзавец.
—И он подписал показания своим настоящим именем, которое я уже успел забыть.
—Чарльз Уитерспун.
—Как?
—Чарльз Уитерспун.
—Именно так он и расписался.
—