Она сказала:
— А что — есть какая-нибудь серьезная, стоящая тема?
— Нет.
На какое-то мгновение ее глаза засветились лукавыми искорками.
— Вообще-то я терпеть не могу вести серьезные беседы, — призналась она. — В ящике у меня киножурнал. Серьезных книг, вроде «Цитадели», «Унесенных ветром» и прочих я не читаю и, более того, читать не собираюсь. Ну так какую вы предлагаете тему?
— Ну, может, для начала перемоем косточки миссис Кул? В какое время она уходит на ленч?
— В одиннадцать.
— И возвращается в двенадцать? А вы уходите в двенадцать и возвращаетесь в час?
— Да.
Я сообразил, что она несколько старше, чем мне показалось поначалу. Тогда я думал, что ей под тридцать. Теперь же я был склонен определить ее возраст лет в тридцать пять. Она, видно, хорошо следила за своей фигурой и внешностью, но по шее, откуда-то из-за уха, бежала вниз тяжелая складка, которую никак уже нельзя было скрыть. Да и слегка наметившийся, но вполне заметный двойной подбородок означал, что ей наверняка не двадцать восемь, тем более не двадцать семь, которые я мысленно дал ей при первом посещении офиса.
— На улице в машине меня ждет Альма Хантер, — сказал я. — Похоже, миссис Кул не соизволит вернуться вовремя, так что, пожалуй, имеет смысл сбегать и предупредить ее.
— Миссис Кул вернется вовремя, — уверенно сказала Элзи Брэнд, — если и запоздает, то не более, чем на две, максимум, три минуты. На этот счет сомнений быть не может. Она никогда не допустит, чтобы свое обеденное время вы истратили на ожидание в конторе.
— Наверное, она человек с устоявшимся характером, — высказал я рабочую гипотезу.
— Уж это точно, — согласилась Элзи Брэнд.
— Как она занялась частным сыском?
— Наследовала дело мужа после его смерти.
— Есть много иных средств, которыми женщина могла бы зарабатывать себе на жизнь, — брякнул я.
— Каких, например? — поинтересовалась она.
— Ну, скажем, моделирование женских халатов, — ответил я. — Давно вы у нее служите?
— С того часа, как она впервые вошла в свой кабинет.
— И сколько же с того часа минуло?
— Три года.
— Вы познакомились с ней еще тогда, когда был жив ее муж?
— У мужа я была секретаршей. А к нему меня устроила сама Берта. Она…
Тут в коридоре раздались звуки шагов, и она замолчала. За стеклянной дверью возникла тень. Через секунду в комнату величественно вплыла Берта Кул.
— Ну что ж, Элзи, — сказала она, — теперь можешь идти. А тебе что надобно, Дональд?
— Я хотел бы отчитаться.
— Проходи, — сказала она.
Горделиво приосанившись, она прошествовала в свой кабинет, мощно вибрируя своими объемными женскими прелестями. На улице стояла жара, но никаких огорчений она ей, видимо, не доставляла.
— Садись, — сказала Берта. — Ты уже выяснил, где он прячется?
— Кто, муж Сандры? Пока еще нет. Зато побеседовал с ее братом.
— Ну так не трать попусту время и выясни, где находится Биркс.
— Как раз собираюсь этим заняться.
— Разумеется, собираешься. Ты в ладах с арифметикой?
— Есть что посчитать?
— За аренду помещения я плачу ровно столько, сколько зарабатываю за семь дней. Проканителишься ты с этой работой семь дней или справишься за день, в любом случае мне придется заплатить сто пятьдесят долларов за аренду помещения. Если ты успеешь управиться сегодня, то сэкономленные тобой шесть дней я пущу на другого клиента. Произведи подсчет и назови мне полученную в результате сумму. Если будешь торчать в офисе, то вообще не сможешь вручить повестку. Мотай отсюда подобру-поздорову и вручай эту чертову повестку.
— Я зашел, чтобы отчитаться.
— Зачем мне твои отчеты? Мне нужны действия.
— А мне нужен помощник.
— Для чего?
— Надо проследить за одной девушкой. Я установил адрес, по которому живет подружка Моргана Биркса. Я скажу ей кое-что такое, отчего она обязательно побежит к Моргану, и тут за ней нужно будет проследить.
— А что мешает?
— Насчет машины я договорился. Возить меня будет мисс Хантер.
— Хорошо. Пусть возит. Вот еще что, — сказала она. — Как только обнаружишь убежище Моргана Биркса, позвони Сандре.
— А это не помешает вручению повестки? — спросил я.
Она улыбнулась.
— Это пусть тебя не волнует. Финансовое соглашение на должном уровне предусматривает все нюансы.
— Я могу попасть в свару. Это чокнутая семейка. Брат Сандры Биркс намекает, что прав больше на стороне Биркса, а не Сандры.
— Нам платят не за то, чтобы мы выясняли, на чьей стороне больше прав, а за то, чтобы мы вручили повестку.
— Это понятно, но могут. возникнуть некоторое осложнения. Может, вы дадите мне какой-нибудь документ, который бы подтверждал, что я работаю на агентство?
Секунду-другую она смотрела на меня, потом выдвинула ящик своего стола, достала из него отпечатанный на машинке бланк и вписала в него мои имя, фамилию, возраст и внешние данные, после чего поставила внизу свою подпись, высушила ее промокательной бумажкой и протянула его мне.
— А пистолет не дадите? — сказал я.
— Нет.
— А если я попаду в переплет?
— Нет.
— А если все-таки попаду?
— Выбирайся как знаешь.
— С пистолетом было бы намного легче, — не сдавался я.
— С пистолетом ты можешь наломать дров. Начитался дешевых детективов.
Я сказал:
— Вам, конечно, видней, — и двинулся к двери.
— Погоди-ка. Вернись, — сказала она. — Уж коли ты здесь, я тебе кое-что скажу.
Я развернулся и пошел назад.
— Я навела справки, Дональд, и все о тебе узнала, — сказала она покровительственно-материнским тоном. — Ты выдал себя утром, когда просматривал те юридические документы. По тому, как ты это делаешь, я сразу поняла, что у тебя юридическое образование. Ты молод. Временно без работы. Не пытаешься устроиться в юридическое учреждение. Когда я расспрашивала тебя об образовании, ты не удосужился даже словом обмолвиться о том, что работал юристом.
Я постарался всем своим видом показать, что ее слова не произвели на меня никакого впечатления.
— Дональд, — сказала она, — мне известно твое настоящее имя, и я все знаю о постигшей тебя неудаче. Тебя отлучили от практики и за нарушение профессиональной этики запретили вести дела.
— Никто меня ни за что не отлучал, — возразил я, — и профессиональной этики я не нарушал.
— А гражданский комитет по конфликтам заявляет, что нарушил.
— Гражданский комитет по конфликтам — это сборище чванливых бездарей. Я слишком много трепался, вот и все.
— О чем, Дональд?
— Я выполнял кое-какую работу для одного клиента, — сказал я. — Случайно у нас завязался однажды разговор о законах. Я сказал ему, что можно совершить преступление и при этом остаться безнаказанным, нужно только правильно воспользоваться законом.
— Чепуха, — сказала она. — Это любому мальчишке известно.
— Вся беда в том, что я на этом не остановился, — признался я. — Я сказал ему, что люблю поупражняться в построении всякого рода логических комбинаций. И с моей точки зрения любые знания имеют хоть какую-то ценность только в том случае, если их можно применить на практике. Я проштудировал множество юридических казусов и понял, как применять на практике описанные в них трюки.
— Ну, ну, дальше, — сказала она, ее глаза выражали живой интерес. — Чем же все это закончилось?
— Я сказал этому человеку, что можно совершить убийство таким образом, что никакая полиция не сумеет выйти на убийцу. Он заявил, что я, мол, загибаю. Тогда я психанул и предложил ему заключить пари на пятьсот долларов, а он согласился в любое время выложить деньги, если я в случае проигрыша выложу свои пять сотен. Мы договорились, что увидимся на следующий день. Ночью его арестовали. Оказалось, что он мелкий гангстер. Он выболтал все, что знал, полиции. В том числе и о том, что я согласился объяснить ему, как можно совершить убийство и выйти при этом сухим из воды. И не преминул добавить, что обещал заплатить мне за эту информацию пятьсот долларов и в случае, если она покажется ему практически полезной, убить одного из конкурировавших с ним гангстеров. На меня ополчился весь гражданский комитет. Они на год лишили меня лицензии. Они решили, что я какой-то ханыга от юриспруденции, занимающийся мокрыми делами. Я пытался объяснить, что действовал из спортивного интереса, на спор. Как бы там ни было, они мне не поверили. И при этом еще взъелись на меня за то, что я утверждал, будто можно остаться безнаказанным, совершив преднамеренное убийство.
— А это на самом деле можно, Дональд? — спросила она.
— Да, — сказал я.
— И ты знаешь, как?
— Да. Я уже говорил вам, что у меня есть одна слабость: люблю просчитывать логические комбинации.
— Ив запасниках твоей памяти хранится такая комбинация, использовав которую я могла бы совершить убийство и остаться совершенно неуязвимой для закона?
— Да.
— То есть прояви я достаточно хитрости, и меня не поймают?
— Я имел в виду другое. В этом случае от вас потребовалось бы только одно: вручить свою судьбу в мои руки и выполнять все мои указания.
— Ты, надеюсь, не имеешь в виду ту старую басню, что труп можно захоронить так, что его никогда не найдут?
— Это чистой воды ахинея. Я говорю о лазейке в самом законе, о такой лазейке, который можно воспользоваться, чтобы безнаказанно совершить убийство.
— Ну-ка, ну-ка, просвети, Дональд.
Я рассмеялся и сказал:
— Видите ли, на просвещении я уже один раз обжегся.
— Когда истекает твой год?
— Уже истек. Истек два месяца назад.
— Почему же ты не возвращаешься к юридической практике?
— Чтобы устроить себе офис с мебелью, правоведческими справочниками и начать практику, нужны деньги, — сказал я.
— А в солидную юридическую фирму тебя бы не согласились принять?
— Не доверяют, раз был отлучен от практики.
— А в какую-нибудь поменьше? Неужели нельзя получить работу в ю