— Ты не мог бы… если бы я дала тебе денег, не мог бы достать пистолет и позволить мне поносить его некоторое время?
— Зачем?
— Для самозащиты.
— Зачем так уж прямо и пистолет?
— Почему бы и нет? — спросила она. — Боже праведный, если бы ты проснулся в середине ночи и обнаружил, что кто-то тянется к твоему горлу и хватает его липкими руками и…
— Так ты считаешь, что это может повториться?
— Я не знаю, но я хочу остаться с Сандрой, потому что считаю, что она в опасности.
— Что же ей грозит?
— Я не знаю. Мне кажется, кто-то хочет ее убить.
— Именно ее?
— Видишь ли, в ту ночь я спала в ее постели.
— Может, это был ее муж?
— Нет, не думаю, что это был ее муж, хотя… конечно, все возможно в этом мире.
— Уйди от нее, — сказал я. — Сними себе отдельную комнату и…
— Нет, я не могу так поступить. Она моя подруга. Я не брошу ее в беде. Она помогала мне.
— Помогала?
— Да.
— Я слышал от ее брата, что она эгоистка и такая женщина, которая…
— Да не такая она вовсе, — перебила она меня. — Что может знать о ней ее брат? Боже мой, он никогда не обращал на нее ни малейшего внимания. За пять последних лет не прислал ей, наверно, ни одного письма.
— Но, похоже, много о ней знает.
— Вот это и заставляет меня думать, что он тесно связан с Морганом. Мне кажется, именно Морган вбил ему в голову эти дурацкие мысли. Морган все время треплется о ней кому не лень, говорит ужасные вещи, она, де, помешана на сексе, и у нее всегда на привязи какой-нибудь очередной поклонник, и всякую такую ерунду, какую никакой мужчина не имеет права говорить о женщине, тем более о своей жене.
— У меня такое впечатление, что их семейная жизнь не была особенно счастливой?
— Конечно, не была. Но это вовсе не дает право мужчине каждому встречному-поперечному говорить всякие гадости о женщине, которую поклялся любить и защищать… порой меня тошнит от мужчин.
— Давай-ка лучше обсудим причины твоего личного интереса к коммерческому предприятию миссис Кул, взявшейся помочь в этом бракоразводном деле.
— Что ты имеешь в виду?
— Мне кажется, ты проявляешь к нему необычный интерес.
— Да нет, просто интересно.
— Вдвойне интересно тому, кто хочет разорвать брак.
— Или уклониться от брака, — сказала она, улыбаясь мне.
— Ты именно этим занимаешься?
Она кивнула.
— Не хочешь посвятить в подробности?
Она помедлила мгновение, потом сказала:
— Нет, Дональд, я бы не стала… во всяком случае сейчас.
— Претендент обитает в Канзас-Сити? — спросил я.
— Да. Один из тех сумасшедших, болезненно ревнивых мужчин, которые всегда ищут повода, чтобы напиться вдрызг и крушить все, что ни попадет под руку.
— Не трать на него время, — сказал я. — Я знаю эту породу. Они все одинаковые. Все сгорают безудержным, собственническим желанием безраздельно обладать женщиной, ее телом и душой. Наверно, он пытался внушить тебе, что и ревнует-то только оттого, что не имеет узаконенного права любить и лелеять тебя так, как мечтает, что вот если бы только ты согласилась стать его законной женой, он бы уже не сходил с ума, что если бы вышла за него замуж, все бы пошло как по маслу, все было бы превосходно, а всякий раз, как ты отказывала ему, уходил и вдрызг напивался. Потом, конечно, возвращался, устраивал сцену, бил посуду и…
— Ты так верно описываешь, точно всю жизнь знал его, — перебила она меня.
— Я и в самом деле знаю его, не лично, разумеется, а как характерный тип.
— И советуешь порвать с ним раз и навсегда?
— Только так. Всегда нужно порывать с мужчиной, который не может выказать силу своего характера признанием собственных ошибок, да еще пытается вернуть себе самоуважение битьем посуды.
— Он специализируется на битье стаканов из бара, — сказала она.
— Ты не станешь выходить за него замуж?
— Нет.
— Он живет в Канзас-Сити?
— Да… то есть он жил там, когда я оттуда уезжала. Если бы он знал, где я, давно бы прикатил.
— И что тогда?
— Я не знаю, возможно, побил бы где-нибудь посуду.
— Такие мужчины отравляют жизнь, — сказал я. — Они готовы заплатить любую цену за возможность в чем-то утвердиться.
— Я знаю, — сказала она. — Про них каждый день пишут в газетах. Такие мужчины преследуют своих бывших жен, с которыми когда-то развелись, убивают их, а потом и самих себя… — финальный аккорд бесполезной, пустой жизни. Я ненавижу это, я боюсь этого.
Я бросил на нее порывистый'взгляд.
— Ты из-за этого просила у меня пистолет?
Она встретилась со мной глазами и сказала:
— Да.
— Ты хочешь купить пистолет?
— Конечно, да.
— У тебя есть деньги?
— Да.
— Это будет стоить примерно двадцать пять долларов, — сказал я.
Она открыла свою сумочку, вынула две десятидолларовые и одну пятидолларовую бумажки и протянула их мне.
— Я не могу достать его прямо сейчас, — сказал я ей, — потому что нам нужно проследить за этой девицей. Интересно, почему Блити был столь уверен в том, что она куда-нибудь отправится, чтобы связаться с Морганом Бирксом? Тебе не кажется, что она могла воспользоваться телефоном?
— Вероятно, ее телефон прослушивается, — предположила Альма.
— Нет, полиция ни сном, ни духом не ведает о ней. Если бы полицейские хоть что-то знали или подозревали, за ней бы установили слежку.
— Значит, она думает, что телефон прослушивается, или, может, так считает Морган.
— Вздор, не вижу никакого смысла, — сказал я, — хотя в реальной жизни мало что имеет смысл… Ага, смотри, вот и она!
Салли Дирк вышла из парадного входа дома, держа в руке дорожную сумку. На ней были сшитые явно по заказу синяя юбка и такого же цвета пиджак. Юбка была короткой, и открытые колени заставляли оборачиваться всех встречных мужчин. На голове у нее была тесная шляпка, лихо заломленная набок, с маленьким бантом из голубого вельвета. Ее белокурые волосы, выбивающиеся из-под шляпки, сияли на голубом фоне мягким золотистым светом.
— Почему ты думаешь, что она крашеная? — спросила Альма Хантер, заводя мотор.
— Не знаю. В цвете волос есть что-то такое… Что-то… Вообще-то мне не следует судить о женской красоте. Я далеко не эксперт, — сказал я. — Постарайся не очень приближаться. Она движется в направлении бульвара. Держись на приличном расстоянии, чтобы невзначай не вспугнуть ее. Если она оглянется и заметит нас, это насторожит ее. Все наши старания могут пойти насмарку.
— Отсюда она смотрится как натуральная блондинка… Очень симпатичная. По-моему, лучше выехать на автостраду, остановиться там, и оттуда будем наблюдать, куда она направится.
— О’кей, умница. У тебя золотая голова. Хочешь, чтобы я сел за руль?
— Если ты не возражаешь, я бы чуточку передохнула. Что-то нервничаю.
Я сказал:
— Хорошо.
Она вылезла из-за руля, я перебрался на ее место, плавно надавил на педаль, отпустил сцепление и медленно-медленно повел машину вдоль тротуара, едва не касаясь его.
Салли Дирк дошла до перекрестка и помахала рукой проезжавшему мимо таксисту. Я увеличил скорость. Когда мы выехали на бульвар, то оказались не более чем в пятидесяти футах от такси. Я потихоньку двигался за ним, опасаясь, что Салли вот-вот оглянется.
Она не оглянулась. Ее голова была видна через заднее стекло машины, а взгляд ее, вероятно, был устремлен прямо вперед.
— Вроде бы все в порядке, — сказал я и сократил расстояние между такси и нами.
Такси двигалось без ускорений, оно явно не пыталось оторваться от преследователей и, повернув налево перед Шестнадцатой-стрит, подъехало к гостинице «Перкинс». Стоянки для машин поблизости не было. Я сказал Альме:
— Пора поменяться местами. Устраивайся за рулем и веди машину вдоль дома. Я хочу зайти сразу, как только Салли зарегистрируется, и выясню, какой номер она получила. Выжду только пару минут, чтобы она успела выйти из холла, и все.
Альма Хантер сказала:
— Послушай. Я тоже хочу участвовать.
— Ты и так участвуешь, — сказал я.
— Нет, я не так хочу. Я хочу присутствовать при финале. Что ты намерен предпринять?
— Выяснить, какой номер она сняла, и, если удастся, конечно, получить номер напротив.
— Я хочу быть с тобой.
— Просить бесполезно, — сказал я. — Извини, но это исключено. В высококлассных гостиницах администрация сильно раздражается, если мужчина начинает водить к себе в номер женщин. Коридорные пытаются шантажировать, и…
— Ах, какая ерунда, — воскликнула она, — зачем ты так? Зарегистрируемся как муж и жена. Как теперь тебя величать?
— Дональд Хелфорт.
— Хорошо, я буду миссис Хелфорт. Я зайду попозже и присоединюсь к тебе. Ну иди же.
Я двинулся на противоположную сторону улицы, к отелю. Салли Дирк в холле уже не было. Я велел посыльному прислать мне старшего рассыльного и, когда тот появился, завел его в рабочий кабинет.
— Минуты две-три назад в гостиницу вошла блондинка в голубом костюме, — начал я. — Я хочу знать, под какой фамилией она зарегистрировалась, в каком номере остановилась и какие номера поблизости вакантны. Я бы хотел получить номер с противоположной стороны, сразу за углом, если можно.
— А в чем дело? — спросил он.
Я вынул из кармана пятидолларовую бумажку, сложил ее вдвое, зажал между пальцев и сказал:
— Я здесь по заданию человека, выполняющего поручение правительства, которое пытается определить рассыльных, достойных более высокого дохода, с тем чтобы мы могли собирать больше налогов.
— Я всегда готов сотрудничать с правительством, — вытянувшись в струнку, с ухмылкой сказал он. — Подождите минутку.
Я ждал в холле, пока он не вернулся.
— Она зарегистрировалась как миссис Б. Ф. Морган и сняла номер 618. Сказала, что в самое ближайшее время должен прийти ее муж. Единственный свободный номер в этой части гостиницы — номер 620. А еще: миссис Морган, судя по всему, зарезервировала себе номер 618 еще днем, по телефону, причем сказала, что ей, может быть, понадобится и номер 620, и попросила администратора пока придержать его. При регистрации она сказала, что относительно 620 передумала и снимет только 618.