у?
— До конца своих дней вы будете сожалеть о содеянном, — сказал я. — Я не совершал никакого преступления, и вам не удастся пришить мне дело. Я…
— Не валяй дурачка. И заткнись, — оборвал он меня. — У меня впереди перегон по раскаленной пустыне, и я не желаю слышать твои стенания.
— И не услышите, — решительно пообещал я и откинулся на спинку сиденья.
Мы мчались по сверкающей от жары пустыне. Линия горизонта извивалась и плясала под обжигающими лучами пылающего солнца. Воздух был настолько горяч, что мои глаза прямо-таки разваривались в глазницах, точно яйца в долго кипящей воде. Шины буквально липли к покрытию дороги, словно были намазаны медом, и беспрестанно визжали, точно хотели выразить свой протест по поводу этого неудобства.
— Вы что, нарочно подгадали со своим вояжем под такую жару? — поинтересовался я.
— Заткнись!
Я замолчал.
Наконец мы подкатили к зданию суда в Юме. Заместитель окружного прокурора сказал:
— Вы причинили агентству массу беспокойств, мистер Смит. Как вы думаете, чем вам это грозит?
— Никаких причин для беспокойства у них не было. Сами себе создали хлопот. И затеяли они это зря. Теперь, наверное, думают, что все позади, но они ошибаются: главные беспокойства у них впереди!
— Впереди?
— Я намерен возбудить против них дело по поводу злонамеренного судебного преследования, ареста на ложных основаниях и дискредитации личности.
Он широко зевнул и сказал:
— Кончай тюльку травить. Тебя смешно слушать. Хоть бы машина была новой, тогда другое дело. А то всего-то демонстрационный автомобиль. Проехал на нем всего ничего, да и с машиной все в порядке. Но нет, надо было так заартачиться, что дело дошло до экстрадиции. А это уже чревато последствиями.
— Но почему они, черт возьми, не получили деньги по моему чеку? — спросив я.
Рассмеявшись, он ответил:
— Да потому, что ты сходил в банк и снял оттуда все деньги.
— Чушь какая-то, — ответил я, — деньги я действительно снимал, но в другом банке.
— Что значит в другом банке?
— Разве не понятно? В другом.
— Ты чертовски прав, мне теперь действительно понятно, что ты имеешь в виду. Трюк этот я знаю. Ты пошел в банк и втер кому надо очки. Сделал взнос на две тысячи долларов. Расплатился в агентстве чеком, наперед зная, что они не преминут проверить его, но денег по нему взять не смогут, пока ты не подпишешь все бумаги. Поэтому ты спокойно мог сесть в машину и укатить. Ты точно рассчитал время так, чтобы получить машину всего за несколько минут до закрытия банка, потом рванул в банк и снял все деньги, оставив лишь двести долларов. Ты полагал, что имеешь в запасе восемнадцать часов, что до следующего утра чек никто не сможет проверить. Но ты чуть выбился из графика, всего-то на пять минут поторопился, люди из агентства оказались в банке через пять минут после того, как ты забрал деньги и смылся.
Я уставился на него, выкатывая глаза и как можно ниже опуская челюсть.
— Боже правый, — сказал я, — вы хотите сказать, что они пытались получить мои деньги в Первом национальном?
— Что же тут удивительного? Ведь чек-то выдан этим банком.
— Нет, — возразил я, — чек был выдан Коммерческим банком.
Он показал мне чек, на котором красными чернилами был проставлен контрольный знак — «NSF».
Я сказал:
— Что ж, выходит, я снял тысячу восемьсот долларов в Коммерческом банке?
— К чему этот треп о Коммерческом банке?
— К тому, что у меня там имеется счет.
— Никакого счета у тебя там и в помине нет.
— А вот и есть.
— А доказательство?
— Ночью я собирался кое-куда съездить и потому не хотел, чтобы чековые книжки оставались при мне. Я положил их в конверт и отправил их самому себе через службу срочной доставки. Можете сходить на почту и проверить, если не верите.
Полицейский и заместитель окружного прокурора переглянулись:
— Ты хочешь сказать, что никакого трюка не было? — спросил заместитель окружного прокурора.
— Разумеется, нет. Тратту, сознаюсь, я оформил на имя X. К. Хелмингфорда. Такого человека не существует. Я хотел сгонять в Лос-Анджелес и перечислить деньги на эту тратту от имени X. К. Хелмингфорда. Но я с этой траттой никого не обманывал. Просто-напросто открыл ее для регистрации.
— Но с какой, черт возьми, целью?
— Чтобы легче было получить банковский кредит, — объяснил я, — мне хотелось, чтобы банк считал меня важной персоной. И закона, который бы запрещал это, нету.
— Но ты вручил автомобильной компании чек, а потом снял со своего баланса все деньги, за исключением двухсот долларов.
— Да нет же. Я сделал это в другом банке. По крайней мере, черт возьми, я так думал.
Заместитель окружного прокурора позвонил в Коммерческий банк:
— В вашем банке есть счет на имя Питера Б. Смита?
С минуту он ждал ответа. Наконец в трубке раздался треск. Он выслушал информацию, покрутил головой вправо-влево, потом сказал:
— Хорошо, я перезвоню вам через несколько минут.
Он подал мне лист бумаги и потребовал:
— Напиши-ка свое имя.
Я написал: «Питер Б. Смит».
— А теперь составь на меня доверенность на получение всех почтовых отправлений, пришедших на твой адрес до востребования.
Я составил.
— Подожди здесь, — сказал заместитель прокурора.
Я промаялся в его кабинете примерно с час. Вернулись они вместе с человеком, который продал мне машину.
— Привет, Смит, — сказал он.
— Привет.
— Вы доставили нам массу хлопот, черт побери.
— Вы сами их себе доставили, черт побери, — возразил я. — Боже мой, вы ведь, наверно, догадывались, что произошло недоразумение. Почему не связались со мной? Будь я мошенником, разве оставил бы я двести долларов в банке, а? Я бы забрал все дочиста.
— Войдите в наше положение, сами понимаете, что в таких обстоятельствах обычно приходит в голову.
— Я не знаю, что вам обычно приходит в голову.
— Послушайте, вам ведь нужна эта машина. Она стоит того, чтобы ее купить. Мы хотим получить за нее деньги.
— Вы получите достойную компенсацию в виде иска о незаконном аресте и дискредитации личности.
— Вздор, — сказал заместитель окружного прокурора, — это у тебя не пройдет, и ты это знаешь. Может быть, ты и вправду просто ошибся, но ошибка эта твоя, а не их.
— Ну-ну, — сказал я. — Стойте горой за своих налогоплательщиков. Я вызову адвоката. Приглашу кого-нибудь из Лос-Анджелеса.
Он рассмеялся.
— Хорошо, из Феникса, — не растерялся я.
Они переглянулись.
— Послушайте, — сказал парень из автоагентства. — Вся катавасия произошла из-за ошибки. Ошиблись именно вы: либо с банками напутали, либо с чеками.
— Да, я напутал, — признал я.
— Хорошо. И вы, и мы пережили неприятные часы. Губернатор не оформил бы постановление об экстрадиции, если бы мы не дали гарантий, что оплатим все расходы. Это стоило нам денег. Давайте поступим так, Смит: вы вручите нам чек на тысячу шестьсот семьдесят долларов, мы пожмем друг другу руки и расстанемся друзьям.
— Я дам вам чек Коммерческого банка, поскольку я всегда оплачиваю свои счета. Мне жаль, что произошла ошибка. Но у вас не было никакого права делать скоропалительные выводы и бежать в полицию. Это будет стоить вам денег.
Заместитель окружного прокурора сказал:
— Предъявление иска, Смит, ничего тебе не даст. По существу, ты сам виноват. Если бы агентство захотело, оно могло бы возбудить против тебя дело и добиться наказания.
— Пусть добивается, — сказал я, — каждый день, что я проведу в тюрьме, будет стоить им денег.
В разговор вмешался шериф:
— Послушайте, ребята. Произошла ошибка. Давайте общими усилиями придем к здравому решению.
Я сказал:
— Мне была нужна эта машина. Нужна и сейчас. Мне кажется, это хорошая машина. Я дам ему за нее тысячу шестьсот семьдесят два доллара. Я совершил ошибку, сняв деньги не с того счета. Все, мне нечего добавить.
— И у тебя больше нет никаких претензий?
— Я этого не сказал.
Заместитель окружного прокурора сказал парню из агентства:
— Не соглашайтесь ни на что, пока не получите от него письменный отказ от претензий.
— Хорошо, — сдался я, — составьте письменный отказ от претензий и передайте сигары.
Заместитель окружного прокурора отпечатал на машинке отказ от претензий. Я внимательно прочитал его. С меня снимались все обвинения, а я обязывался не предъявлять никаких претензий к автомобильщикам и полностью отказывался от каких-либо действий против них. Обращаясь к заместителю окружного прокурора, я попросил:
— Я хочу, чтобы вы и шериф подписали эту бумагу.
— Зачем?
— Затем, что я не слишком хорошо знаком со здешней процессуальной процедурой и потому не хочу невзначай лишить себя своих прав, мало ли что еще может произойти. Здесь говорится только о том, что агентство отказывается от своих обвинений в мой адрес. Но разве я могу быть уверен, что вы не подготовили уже мое дело для доклада Большому жюри?
— Чепуха, — сказал заместитель окружного прокурора.
— Хорошо, если это чепуха, так подпишите. Если вы не подпишете, не стану подписывать и я.
Все подписались под документом. Я сложил отказ вчетверо и положил его в карман. Заместитель окружного прокурора дал мне чистый чек Коммерческого банка, и я заполнил его на сумму, равную стоимости автомобиля, Мы все обменялись рукопожатиями.
Автомобилыцик, довольный, удалился. Заместитель шерифа воскликнул:
— Господи, а ведь в какую жару пришлось тащиться через пустыню!
Тут я поднялся и, нахмурившись, стал расхаживать по комнате.
Шериф посмотрел на меня и спросил:
— В чем дело, Смит?
— Да пришло кое-что на ум.
В комнате воцарилась тишина.
Оба полицейских и заместитель прокурора наблюдали за тем, как я расхаживаю по комнате, силясь понять, что у меня на уме.
— Так в чем же дело? — спросил шериф. — Ничем не поможем?
— Я убил человека, — ответил я. Наступила гробовая тишина.