Валерий обхватил голову руками и застонал. На мгновение Люське снова стало его жалко. Весь его вид выражал крайнюю степень страдания.
- Что ты можешь сказать в свое оправдание? - спросила она тихо и безнадежно.
Он покачал головой:
- Ничего.
Воцарилась тягостная пауза. Люське отчаянно хотелось зареветь. Вот он, стоит рядом, такой родной, свой, до боли желанный. И все между ними ложь, с первой минуты, с первого слова. Как больно и как жестоко!
- Я пойду, - проговорила она едва слышно.
- Подожди. - Он взял ее за руку.
Ее словно током шибануло. Нельзя, чтобы он дотрагивался до нее! Это слишком - сердце не выдержит.
- Отпусти! - крикнула она отчаянно и сдавленно.
- Не отпущу. Я виноват, не отрицаю. Я ужасный человек, запутавшийся, конченый. Но я... я люблю тебя! Правда! Даже не знаю, как это случилось. Я благодарю Бога, что встретил тебя. Пожалуйста, выслушай меня. Дай мне шанс.
Она почувствовала, что задыхается.
- Ладно, говори.
- Люся, я не подонок и не злодей. Больше всего на свете я люблю своего сына. Я намеренно не сказал тебе его настоящее имя, чтобы ты не догадалась раньше времени. Мне надо было, чтобы ты стала полностью мне доверять. Ты права - я не случайно нашел тебя. С твоей помощью я хотел увидеть сына. Побыть с ним, пока Рита в отъезде. Хотя бы узнать, как он! У меня просто не было другого выхода. Ведь по документам я больше ему не отец. Суд лишил меня родительских прав за неуплату алиментов.
- Что, денег для ребенка пожалел? - с язвительной горечью спросила Люська.
Каждое слово Валерия отзывалось у нее в сердце острой болью.
- Что ты! Мне для Кости ничего не жалко! Я даже жизнь за него готов отдать. Это все Рита. Она обманула меня, обвела вокруг пальца.
- Как это? - недоверчиво переспросила Люська.
- Вот так. Когда мы разводились, речь пошла об алиментах. Я давно уже работаю частно: беру подряд и получаю за него деньги. Официально я нигде не трудоустроен. Как раз в это время я получил весьма солидную сумму сразу за несколько заказов. Рита, разумеется, была в курсе.
Она предложила мне, что не будет подавать официальные бумаги, мол, договоримся на словах: я дам ей деньги вперед сразу за два года, а она за это не станет препятствовать моим встречам с сыном. Естественно, для нее это было значительно выгоднее, чем получать с меня алименты в процентах от прожиточного минимума, как с безработного. Я попросил ее написать расписку, и она сделала это. Ох, Люся, какой же я был идиот! Я понятия не имел, что расписка эта - филькина грамота и в суде на нее никто не станет смотреть. Я доверчиво отдал Рите деньги и был счастлив, что могу видеть Костика когда захочу, гулять с ним, брать к себе. Прошло несколько месяцев, и тут вдруг ко мне нагрянули судебные приставы. Они требовали уплатить алименты. Оказывается, Рита, как только получила деньги, тут же обратилась в суд с просьбой взыскать с меня алименты. Я просто обалдел от такой наглости и вероломства. Я едва выдворил приставов и помчался к Рите, но она только рассмеялась мне в лицо: «Деньги? Какие деньги? Ты мне ничего не давал!» Я понял, что попал в капкан. Однако я тогда еще не подозревал, какие беды меня ждут. В тот вечер мы страшно поссорились. Я кричал на Риту, что она гадина, обманщица и тварь. Она в ответ орала, что я рохля, тряпка и испортил лучше годы ее жизни. Мы так ни до чего и не договорились. Я ушел, несолоно хлебавши, приняв твердое решение ни копейки больше Рите не платить. Хватит ей наживаться на сыне! Однако приставы не оставляли меня в покое. Сыпались бесконечные звонки с требованием уплатить долги по алиментам, на почту приходили уведомления. Я старался игнорировать это. Как на грех, в ту пору я остался без заказов, жил очень скромно, тратя последние сбережения. Каково же было мое изумление, когда через год я получил повестку в суд. На суде меня обвинили в злостной неуплате алиментов. Я продемонстрировал расписку, но мне было сказано, что я написал ее сам, а подпись жены подделал. Нужно было в свое время нотариально заверить ее, но я был тупым бараном и поверил Рите на слово, за что и поплатился. Меня предупредили: если я срочно не уплачу деньги за год, то меня могут лишить отцовства. И снова я повел себя как болван. Мне казалось, что никто не может лишить меня родительских прав. За что? Ведь я регулярно ездил к ребенку, занимался с ним, гулял, забирал из сада. Люся, я понятия не имел, что закон теперь очень жесток и суров по отношению к неплательщикам. Еще через полгода состоялся новый суд, который сделал меня самым несчастным человеком на свете. Рита вела себя нагло и беспардонно, уверяла судью, что я с самого начала отказывался платить алименты и не давал ни копейки уже два года. Суд сразу же встал на ее сторону, меня даже слушать отказались. Предъявили бесконечные иски от судебных приставов, копии уведомлений и прочую бумажную чепуху. Мой адвокат - из самых дешевых, поскольку с деньгами у меня было по-прежнему туго, - ничего не смог поделать. Меня признали не исполняющим обязанности отца и лишили родительских прав. Чтобы восстановить их, я должен уплатить огромную сумму, набежавшую за два года, да и это еще не гарантия того, что все получится, возможно, нужно будет ждать какое-то время. А еще я боюсь, что Рита что-нибудь новенькое придумает, какую-нибудь очередную ложь и подлость.
Валерий замолчал, безнадежно глядя на Люську. Она тоже молчала, потрясенная его рассказом. Можно ли ему верить? Или он в очередной раз пытается ее обмануть?
- Ты точно не хотел украсть ребенка? - спросила она наконец.
- Украсть??? Нет, конечно! Просто побыть с ним перед разлукой. Рита попросила на охране не пускать меня в отделение. Я несколько раз пытался прорваться туда, но охранник требовал мой паспорт и давал от ворот поворот. В тот день я едва не подрался с ним. Меня охватило бешенство и отчаяние. Я думал о том, что Костик скоро выйдет из больницы, и Ритка увезет его от меня на долгие годы. Я представлял, как он лежит в палате, один, с разрезанным животом, а Ритка приходит к нему всего на полчаса и потом убегает по своим делам, и меня буквально трясло. И тут я увидел тебя. Ты вышла из больничных ворот и говорила по телефону. Лицо у тебя было заплаканным. Не знаю отчего, но я пошел следом за тобой. Я слышал каждое слово твоего разговора. Из него я понял, что от тебя ушел муж - к лучшей подруге, в канун твоего дня рождения. Ты села в трамвай, я - тоже. Меня, словно магнитом, тянуло за тобой. Судя по времени, ты ехала с работы. Я предположил, что ты работаешь медсестрой или фельдшером. План созрел в моей голове моментально - безумный план! Я всегда нравился женщинам. Подумал, что если ты увидишь меня несчастным и избитым, то наверняка пожалеешь и впустишь в дом. У нас завяжутся отношения, и ты каким-нибудь образом поможешь мне проникнуть на территорию больницы. Так оно и вышло. Уже через день я смог беспрепятственно пройти через КПП под вымышленными именем и фамилией. Оставалось лишь попасть к вам в отделение - и я бы смог наконец увидеть сына! Просто увидеть, поговорить с ним. Сказать, что я ни в чем не виноват, что люблю его и никогда не предавал!!! Честное слово, клянусь, это правда!
В глазах Валерия блеснули слезы. Люська тоже была близка к тому, чтобы разрыдаться от услышанного. В этот момент она готова была простить Валерию даже свою несостоявшуюся любовь к нему. Она с трудом взяла себя в руки и решительно мотнула головой.
- Так не пойдет. Если ты ни в чем не виноват, то не должен прятаться и таиться, как вор. Мы будем действовать по-другому. - Как?
- Ну для начала наймем нормального адвоката. Покажем ему расписку. Я уверена, что можно добиться справедливости, не прибегая к нарушению закона.
Валерий слушал ее с недоверием.
- Если бы ты знала, как я устал! Устал бороться с ветряными мельницами. Ты тоже устанешь.
- И не подумаю. У меня есть одна тетенька-клиентка, я делаю ей массаж. У нее вроде бы сын в коллегии адвокатов. Попробуем обратиться к нему.
- Твоими бы устами... - Валерий вздохнул.
- И еще не очень хорошая новость. Костю завтра выписывают. Твоим планам все равно не суждено было осуществиться. Рита заберет его.
Валерий в отчаянии опустил голову.
- Давай попробуем поговорить с ней по-человечески. Пусть разрешит тебе увидеть сына хотя бы на десять минут. Я сама попрошу ее. Скажу, что мальчик очень страдает.
- Она не послушает тебя.
- Послушает. Вот увидишь.
- Ну хорошо.
Валерий помолчал, а потом тихо произнес:
- Прости меня. Я так некрасиво поступил по отношению к тебе. Сам не знаю, что на меня нашло. Я просто обезумел от горя, оттого что теряю сына.
- Ничего, прощаю. - Люська вздохнула. - Жаль, конечно, что я понадобилась тебе только для того, чтобы проникнуть в отделение. Ну, ничего не попишешь.
- Ты о чем? - Валерий округлил глаза. - Сначала - да, так и было. Но только сначала. Потом все стало по-другому! Люся, я влюбился в тебя с первого взгляда! Клянусь!
- Я тебе не верю. - Она всхлипнула и отвернулась.
- Пожалуйста, поверь! Я даже думать не мог, когда пошел за тобой, что найду свою любовь. Ты моя судьба, Люсенька! Я не обманываю. Ты ангел. Прости меня!
- Ладно, чего там, - глухо пробормотала она.
- Что мы теперь будем делать?
- Домой пойдем. Купим гостинцев, и ты передашь их сыну. А потом будем восстанавливать тебя в правах.
- Ты настоящее сокровище. - Валерий обнял Люську и покрыл ее лицо поцелуями.
8
Этот вечер прошел не так, как предыдущие. Люська и Валерий молча поужинали и сели на диван рядышком. Валерий держал Люськину руку в своей, а она положила голову ему на плечо, именно так, как мечтала во время их первой поездки в автобусе. Каждый думал о своем, но оба чувствовали, что больше не одиноки, что рядом надежный друг, который не даст пропасть.
Наутро они договорились, что в час выписки Валерий подойдет к больничным воротам, а Люська позвонит ему, когда Рита придет за Костей.