– Не подходи, муженек, эта штука и убить может!
– Ты ведь все равно убить меня собралась, так давай, стреляй, какая разница, чем, – Вадим улыбался.
Алена отступила назад. Но она забыла, потрясенная внезапным пробуждением Вадима, что позади нахожусь я. И я крепко схватила ее под мышки.
Вадим выбил из ее руки электрошокер. Алена, опершись спиной на меня, ударила его обеими ногами в грудь. Вадим едва удержался на ногах, ухватившись за стену, и…
– Ладно, поиграли – и будет, – произнес он. – Выходи, народ!
Неожиданно какие-то тряпки на полу зашевелились, из-под них выпростался человек. Другой выскочил из недостроенной бани. Третий спрыгнул, держась за балку, откуда-то сверху.
– Руки вверх, гражданочка! – произнес первый.
– Полиция! – произнес второй, сунув Алене под нос раскрытое удостоверение.
Третий же молча опустил ее руки и, развернув спиной к себе, украсил запястья Алены браслетами наручников.
…Проснулась я поздно, очень поздно. После подобной ночи неудивительно. Вадим появился на пороге спальни, той самой, которую обставляла я… Вот парадокс!
– Как голова? – он присел на край кровати и легонько коснулся моей шишки.
– Кажется, не болит, – улыбнулась я.
– Сделать тебе кофейку? Чайку? Сок?
Он был одет, умыт, свеж. Я застеснялась: я-то была немытая-нечесаная, при этом на мне обнаружилась большая футболка Вадима, вполне подходящая на роль ночной рубашки, но элегантностью никак не отличающаяся. Правда, спала я, кажется, в одиночестве, что немного утешало с учетом моего сногсшибательно сексапильного вида.
– Вадим… Как же я рада видеть тебя! Что ты живой… – я протянула к нему руки.
Он взял мои ладони и поцеловал по очереди.
– И даже здоровый, – усмехнулся он.
– Что вчера произошло, объясни мне? – я приподнялась на локтях. – Как так вышло, что они тебя не усыпили? Разве Алена не подсыпала тебе клофелин или какое-нибудь снотворное?
– Пойдем завтракать. Я тебе все расскажу.
Я быстро приняла душ, причесалась. С собой у меня не было, разумеется, ни крема для лица, ни косметики. На полочке в ванной стояли кремы Алены, ее помада, тушь… Но к ним я даже прикасаться не хотела. Все сгребла в мусорное ведерко и отправилась на кухню как есть, без прикрас. А что, я и без косметики неплохо выгляжу, между прочим!
Взгляд Вадима, в котором сквозило восхищение, это подтвердил. Впрочем, он мог на самом деле восхищаться моим беспримерным героизмом, а не красой. Да без разницы!
Я села за столик, больше смахивающий на шведский стол, – Вадим выставил, похоже, все, что имелось в холодильнике: и сыры, и колбасы с ветчиной, и масло, и джем… – и принялась слушать.
Оказалось, что на самом деле Вадим сразу навострил ухо, когда я рассказала о «кладовке».
Он съездил в дом, осмотрел нишу. Ему не понадобились кошмарные сны, чтобы заподозрить неладное, – ему сразу стало ясно: для хранения пылесоса нишу в стене не вырубают. И спустя пару дней он снова наведался в дом. Я в тот момент отсутствовала, зато он застал свою невесту. С Витей. По их растерянным лицам стало ясно, что за полсекунды до его появления они обнимались и едва успели отскочить друг от друга.
Себя, однако, Вадим не выдал, сумел принять веселый и беспечный вид. Тем не менее, выводы он сделал, и они оказались очень похожи на мои. И вчера вечером он был готов к тому, что его попытаются либо отравить, либо усыпить. Поэтому он не стал пить виски из стакана, поданного Аленой, но и не отказался от него, чтобы не насторожить невесту и не нарушить свой план, просто сумел стакан подменить. Затем устроил маленький спектакль: то ли заснул, то ли сознание потерял, вырубился, короче. А к развязке Вадим заранее полицию пригласил (пообещав компенсировать потерю времени в случае ошибки).
В тот вечер, когда я явилась, чтобы открыть ему глаза на невесту, он нарочно разыграл передо мной сцену: мол, я виноват, что дал тебе надежду, и ты теперь ревнуешь, бедная девочка…
– Прости меня за грубый розыгрыш, Лер. Я не хотел, чтобы ты впутывалась в это дело, понимаешь? Я старался тебя уберечь от риска. Поэтому обманул. Но я не мог даже предположить, что ты ринешься спасать меня в одиночку! Ты… У меня нет слов, ты восхитительная… потрясающая…
А потом мы целовались.
А потом…
И еще потом…
И снова потом…
И уже совсем потом Вадим сообщил, приподнявшись на подушке:
– Самоизоляцию объявили, ты в курсе? Теперь ты не можешь выйти отсюда. Придется вам самоизолироваться со мной вместе, дорогая Валерия! – И он погладил меня по голой ноге.
– Да… – мечтательно протянула я, глядя на занавески, которые сама же подбирала. – Места тут для двоих хватит. И дизайн мне нравится… Пожалуй, я приму ваше предложение, дорогой Вадим!
Анна и Сергей ЛитвиновыЛюбимый неизвестный
Пока никто из её знакомых не верил в масштабы эпидемии. Народ сочувствовал итальянцам, планировал летние отпуска на морях и радовался, что можно смыться на удалёнку.
Но когда уборщица в их подъезде начала мыть пол в маске, Полина поняла: надо бежать.
Коллеги не разделяли её тревог. Считали: ковид – просто вариант гриппа. А в Италии катастрофа случилась лишь потому, что народ беспечный и много стариков. Но Полина предчувствовала беду. И пока её отдел – дистанционно – обсуждал типажи актёров для нового рекламного ролика, она ставила видеоконференцию в фоновый режим и залипала на сайтах недвижимости. Съёмки всё равно не состоятся. А когда из столицы ринутся спасаться все, цены на домики в деревнях уже взлетят вдвое.
Ближнее Подмосковье Полина не рассматривала – хотела убежать от центра заразы хотя бы километров на триста. Да и чем дальше от столицы, тем дешевле. А ей надо экономить. В активе имелся сын-пятиклассник, в пассиве – ипотека. Бывший муж помогал исключительно советами (как правило, идиотскими).
Приличный дом вдали от цивилизации отыскать оказалось непросто, но Полина смогла. Деревенька пряталась в отдалённом уголке Тверской области. Хозяин предупредил: сначала будет очень разбитый асфальт, а потом ещё тридцать километров грунтовки. Магазина нет – только автолавка приезжает три раза в неделю. Зато на самом берегу Селигера. И фотографии сказочные: древесно-солнечная избушка со ставенками. Из трубы прихотливо извиваются завитки дыма, озеро серебрится в двух шагах.
– Только печь топить самой придётся, – предупредил хозяин. – Вы готовы?
Она заверила, что легко научится. Лучше греть руки у собственного очага, чем ходить по городу в маске, резиновых перчатках и шарахаться от каждого прохожего.
Бывший муж её план высмеял:
– Рафинированная столичная рекламщица едет месить грязь в деревне. А как же маникюр?
Выручалочка уже неделю сидела в самоизоляции.
Дорога вымотала всю душу и исцарапала у машины днище. Но деревня очаровала. Дровяные, чёрные избы здесь мешались со старинными, ещё девятнадцатого века, каменными домами. По единственной улице бродили куры, козы и собаки без поводка. Хозяин – огромного роста бородач – предоставил в их пользование велосипеды и лодку. Полина пообещала Андрюшке обязательно вместе походить по разрушкам, полазить на болоте, помочь сделать деревянный меч и съездить в длительный велопробег за чипсами.
Полина – как большинство работающих мам – вечно себя корила, что уделяет ребёнку мало внимания. И на изоляцию в деревне у неё имелись большие надежды: всё время с Андрюшкой вместе, будут вдвоём на лодке кататься и на велосипедах и книжки читать. Однако в реальности общаться получалось ещё реже, чем в Москве.
Рекламное агентство страшно боялось, что сотрудники станут в дистанционном режиме заниматься личными делами, да ещё и зарплату получать. Поэтому наставили множество ловушек-рогаток. Утром-вечером обязательно совещания, кучу отчётов написать – по давно законченным рекламным кампаниям. К тому же специальная программа – счётчик времени стояла на компьютере. С девяти до девятнадцати отлучаться не разрешала. Сгонять на кухню разогреть обед и покормить Андрюшку – уже есть риск попасться.
Поначалу она сына одного гулять не отпускала – только до автолавки. Но хозяин заверил: деревня – тишайшее место, здесь даже двери никто не запирает. И Андрюшка постепенно начал нарезать круги – с каждым днём всё шире и шире. На день рождения папа откупился – презентовал сыну дорогущий телефон с четырьмя объективами, и с каждой прогулки одиннадцатилетний фотограф приносил неплохой улов – самый-самый первый подснежник, удивительного цвета закат, чайку в полёте.
Полина – вместо свободы – постоянно ощущала себя в цейтноте. Готовые котлеты – как раньше – покупать было негде. Приходилось сначала рецепты в Интернете искать, а потом долго и нудно готовить самой. Другие отвлекающие факторы тоже присутствовали. Соцсети. Фитнес по скайпу. Любимые сериалы. С книжечкой поваляться хотелось. Или просто меланхолически смотреть на огонь, тем более что растопить очаг – целое приключение. За неделю спалили все запасы салфеток и туалетной бумаги.
Интернет в деревне оказался слабенький. На школьных онлайн-уроках Андрюшку постоянно выкидывало, а играть с друзьями по сети – как в Москве – вовсе не получалось. Книжек он почти не читал, телевизор не любил и поэтому почти целый день болтался на улице.
Соседка тётя Тамара – бывшая учительница начальных классов и старуха без церемоний – однажды даже мораль взялась Полине читать:
– В самоизоляции сидишь, а ребёнок брошенный.
Но Полина отбрила:
– Я здесь работаю, а не отдыхаю.
Андрюшка тоже бросился на защиту:
– Мне не скучно. А мама у меня лучшая в мире.
И старуха пристыжённо умолкла.
Перед сном – когда сын, как обычно, сидел в телефоне, – Полина заглянула ему через плечо. И в изумлении увидела: на экране не монстры с оружием, как обычно, но печатный текст, причём довольно мелкими буквами. Прищурилась, прочитала заголовок: «Клады Селигер».