А кулончик был замечательный. Размером не более чем в ноготок на мизинце, малюсенький, он был выполнен в виде мушки. Пузико у мухи было из ярко-зеленого хризопраза, головка – раухтопаз темно-коричневый, крылышки из горного хрусталя, лапки и усики – золотые. Ну, может, и позолоченные, не суть. Суть в том, что вещь получена ею недавно, Ирине очень нравится, да и антикварная к тому же.
Лешка подарил ей эту муху на Новый год. Она просто влюбилась в украшение, все зимние каникулы кулон не снимала – сама в халате и тапках, а муха на шее с золотой цепочки свешивается, красота. И когда на «Все звезды» они с Лешкой ходили в «Крокус», кулон был на ней, и на работу несколько раз надевала, когда каникулы кончились… А на корпоратив восьмомартовский надевать передумала.
Ирка решила, что пора дать отдых и мухе, и себе, а то приестся, и это будет очень обидно. И тогда она положила кулон… Положила его…
Растяпа! Лешка-то как огорчится, когда узнает! Это не считая того, что самой Ирке до слез обидно.
Минуточку, а чего расстраиваться-то? Поищи получше, и найдешь.
Уже искала.
Наталка на кухне успела извлечь из шуршащего пакета провизию: коробку с пиццей, литровую бутылку пепси, коробку шоколадных конфет. Полюбовавшись натюрмортом, провозгласила весело:
– Теть Ир, а давай мы с тобой пиццу похаваем! Тут на всех хватит, даже с учетом Сержанта. И сериальчик какой-нибудь посмотрим тупой, чисто поржать. Как тебе такой алгоритм?
Ирина подошла к столу, взяла чашку с остывшим чаем и выпила его большими глотками, не почувствовав вкуса. Она не спеша переместилась к мойке, сполоснула чашку, аккуратно поставила на полку и, повернувшись к племяннице, спросила, глядя ей прямо в лицо:
– Наташ, скажи, пожалуйста, а что ты передала своему знакомому? В обмен на пиццу?
– Что передала? – Наталка растерялась. – А, это… Флешку. С курсовой. А вы наблюдательная такая, я скажу… Вам бы к моему папке на службу.
От растерянности она даже с «ты» на «вы» перешла, и это от Ирки не укрылось. Но данный казус и жираф приметил бы.
Настроение у Ирины портилось стремительно. Лавинообразно. Камнепадно.
Она спросила угрюмо:
– А что, интернет-провайдер подвел? Сеть исчезла? Почему такие премудрости?
Наталка молчала, пряча глаза.
– Или не флешка там была с курсовой, а, Наталья? – продолжала допытываться Ирина, не рассчитывая на правдивый ответ.
Наталья разлепила губы и произнесла:
– Извини, теть Ир, но это тебя не касается.
И вышла с кухни.
Ирка дернулась следом, схватила племянницу за рукав несуразной рубахи, развернула к себе и, пряча за злым раздражением горькую обиду, отчеканила:
– Оформляй цифровой пропуск. Пока ты еще здесь, а завтра отправишься в компанию к подругам.
На душе было гадко и обидно. И за брата – он воспитывал, бился в одиночку, а выросла воровка, и перед мужем – за родственников своих. И самой было отчаянно горько, потому что на самом деле к девчонке она успела привязаться, а тут такое… Короче – пусть съезжает.
Глядя в Наталкино застывшее лицо, Ирка добавила холодно:
– Алексею я ничего не скажу, а отцу твоему рассказать придется, не обессудь.
Глаза племянницы наполнились слезами, она быстро повернулась и ушла к себе в комнату, тихо прикрыв дверь. Было слышно, как она зашмыгала носом, засморкалась. Скрипнул диван – присела на краешек, похоже. Или улеглась лицом к стенке – поплакать.
Ирина на такие фокусы не покупается. Ее дешевыми театральными сценами не проведешь.
Возле двери возник Сержант, навалился лапами на створку и просочился в образовавшийся узкий проход. Ирка невольно бросила взгляд внутрь и поняла, что все-таки ее провели.
Не плакала племянница, не страдала. Она возилась с наушниками, пристраивая их к смартфону! Вот это нервы, вот это я понимаю.
Наталка повернула голову на шум и не удивилась, наткнувшись на физиономию Ирины в проеме двери. Слез не было, лицо серьезное. Сказала:
– Я не думаю, что вы правы, но съеду, конечно. Сегодня постараюсь. Не успела предупредить: подвеска в витрине на полке лежит. На третьей, где у вас статуэтки фарфоровые. А то потеряется, мелкая она.
– Какая подвеска?! – выкрикнула Ирина и, не дождавшись ответа, метнулась в гостиную.
– Вот эта, – ткнула пальцем в красавицу-муху Наталка, остановившись у Ирки за спиной.
– Зачем ты ее брала, Наташа?! – с недоуменным отчаянием в голосе воскликнула Ирка, хватая с полки украшение и принимаясь разглядывать, пересчитывая лапки и усики.
– А что, надо было оставить в приемнике? – язвительно поинтересовалась племянница. – Если уж делаете нычки, то запоминайте, где они, и извлекайте, прежде чем контейнеры дарить.
– Нычки? Какие нычки, Наташа? Давай-ка все по порядку, лады? И хватит уже мне «выкать», надоело.
Наталка хмыкнула и проговорила:
– Лады. Но по-быстрому. А то самое интересное пропустим.
Если по порядку, то папка Наталкин и Иркин двоюродный брат велел дочке пользу приносить, если уж она квартирует у родственников на безвозмездной основе. Так сказать, в качестве компенсации за неудобства и чтобы не раздражать своим присутствием, а, напротив, вызвать расположение.
А какую пользу? Уборку делать Натка не любит, посуду моет машина, а гладить чужое белье Наталка брезгует. Зато она починила косячный выключатель в торшере и подложила под ножку стиральной машины кусок ластика, чтобы не стучала, когда полощет. Тетка даже не заметила, но Наталке плевать. А вот что не укрылось от родственницы, так это что племяшка расхаживает по комнатам, по-видимому, бесцельно. Наталка же со смыслом бродила, ей нужно было найти, куда руки приложить, а заодно подыскать инструмент для мелкого ремонта. Папка ее многим фишкам научил, да и самой нравилось орудовать отвертками и пассатижами, но не ради процесса, а для результата.
Обнаружив, что репродуктор неисправен, Натка решила его оживить или хотя бы попытаться. Сняла заднюю панель, раскрыла корпус и наткнулась на кулон. Она подумала, что тетка устроила тайник от квартирных воришек, припрятав особую ценность, поэтому, когда приемник был починен, Натка кулон положила обратно. А неисправность была фиговая – отвалился проводок, и Натка его просто прикрутила.
Про кулон она вспомнила сегодня утром, услышав теткин разговор по телефону. Наталка ожидала, что Ирина сначала вскроет тайник, чтобы вытащить ценность, но та и не подумала. Наталка специально принесла приемник на кухню и заострила внимание хозяйки, но тетя Ира никак не отреагировала. Конечно, она могла забыть о собственной нычке, а могло быть все несколько иначе. Наталье ситуация показалась подозрительной, и она решила украшение извлечь, ну, а хозяйку предупредить не поторопилась. Наверно, тут она была не права. Пусть тетя Ира на нее за это не сердится. Тем более что кулон – вон он, у нее на ладони.
– Дела… – растерянно произнесла Ирина, укладывая муху на стеклянную полку с балеринами и пастушками. – Как он там мог оказаться?
– Чисто технически?
– Ну, хотя бы.
– На передней панели прореха имеется, почти незаметная. Рогожка от края рамки отклеилась. А может, помог кто. В эту щелочку кулон легко просовывается, я пробовала.
– С этим все более или менее понятно. Но – кто? – продолжала недоумевать Ирина.
– Ну, а я о чем? – воскликнула Наталка. – Сейчас самое интересное пропустим. Торопиться надо.
И, подхватив тетку под ручку, она повлекла ее к себе в комнату.
Они устроились рядышком на диване, Наталка держала смартфон, вручив Ирине одно «ушко» от наушников и сунув второе в свое ухо. Она отыскала в меню гаджета радиоприемник, выбрала из списка частоту и подняла указательный палец, призывая к вниманию.
Сначала они услышали только шум, обычные радиопомехи. Потом голос – женский, но невнятный, слов почти не разобрать. Вскоре к первому голосу присоединился второй. Натка повозилась с настройками, и слышно стало четче.
– Тань, ты что удумала? Нам это барахло еще возвращать нужно, иначе Соколова удавится!
– Мам, сколько раз тебе повторять: зови меня Есенией!
– Придумала тоже… Есения… Ну, хорошо, не злись, Есения так Есения. Так зачем ты, Есения, чужое имущество собралась ломать? Или не нужен был тебе приемник, а ты ради смеха меня заставила сегодня унижаться? Спасибо, дочка.
– Не кипишуй, мам. Мне нужно оттуда вещицу одну вытащить, а рухлядь соколовскую я ломать не собираюсь. Потом все приведу в порядок, чики-пуки будет. Главное, тряпку эту с дятлом случайно не повредить, сзаду вскрывать буду.
– Не называй чайку дятлом. Что за вещь, детка?
– Цацка Иркина. Я перед Восьмым марта ходила ей стрижку с укладкой делать. Гляжу – подвеска без присмотра валяется на столике туалетном. Ирка же неряха. Ювелирку разбрасывает по полкам, как, все равно, мусор какой. Я так обрадовалась! Думаю, дай-ка я тебе, милая, сюрпризец устрою. Поищи, помучайся. Может, найдешь, хотя вряд ли. Метнулась в прихожую, надорвала ножницами мешковину у приемника поближе к рамке, пропихнула цацку – за минуту обернулась, пока «барыня» чай на кухне готовила. «Пойдем, – говорит, – Есения, чайку попьем, а хочешь – кофейку». Добренькая типа, как с ровней она. Так бы и вцепилась ей в космы!
– Это ты ей завидуешь, – с видимым удовольствием проговорила Таисия Петровна.
– Завидую?! Да я терпеть ее не могу!
– Потому что завидуешь, – продолжила гнуть свое Танькина мамаша.
– Да не поэтому же, не поэтому! Просто она старше меня на два года, а выглядит моложе! Потому что жрет все подряд и не толстеет! Потому что мужик при ней, а…
– А у тебя мужика нету, – закончила за нее Таисия Петровна с легкой ехидцей. – А еще у нее шмотки, цацки и бабки. Вы в одном дворе росли, через одну веревочку прыгали, а теперь она – такая, а ты – такая.
– Вот именно. Рада, что ты меня понимаешь. Только ты забыла добавить, что в квартире у них бывать – сплошная нервотрепка. А отрицательную энергетику копить в себе вредно! Чтобы негатив сбросить, его нужно на «физике» реализовать. Когда возможность представилась, я ею воспользовалась.