Я остолбенела. В этот момент снизу к нашей ложе подбежали сразу двое мужчин в черных фраках. И, подскакивая, стали выдирать розы прямо у нас из-под носа.
Сидевшие сзади китайцы и англичане тоже поднялись, протиснулись вперед и принялись азартно выхватывать цветы с нашей стороны, пока не надергали себе приличные букеты. После чего, кивнув нам, откланялись.
– Нет, я конечно, читала, что здесь принято брать несколько цветочков на память о концерте. Но что это выглядит так… Пойдем скорее к сцене, я должна это заснять! – скомандовала мне Машка. И обернулась к Жанне:
– Ты с нами?
– Я тут посижу, – поджала губы красотка. Она привыкла, чтобы букеты ей дарили в готовом виде.
Мы спустились в партер, где к этому времени разгоралась настоящая битва. Дамы в бриллиантах ценой с добрый особняк решительно выхватывали друг у друга лилии по 2 евро за штуку, перед корзинами на сцене началась давка, как при раздаче бесплатных подарков в супермаркете. Чем меньше оставалось цветов, тем активнее действовали мужчины-добытчики. Один молодой смельчак даже стал карабкаться по увитому розами органу. Второй седовласый кавалер что есть силы тянул неподдающийся гладиолус из чудом уцелевшей композиции. Наконец дернул изо всей силы и… с изумлением уставился на черные клубни: цветок, оказывается, рос в горшке.
Через 15 минут все было кончено. Зал напоминал дом после ограбления.
«Господи! – подумала я. – Почему слово «даром» обладает таким поражающим действием даже на самых богатых? Или они потому и стали богатыми, что у них особенно развит хватательный инстинкт?»
Зато Машка была счастлива.
– Вот это видео! – торжествовала она. – Битва миллионеров за бесплатные цветы! Пожалуй, я с ним на ютьюбе на весь мир прославлюсь!
Подруга ошиблась лишь в одном. На весь мир она прославилась совсем по другому поводу.
Мы огляделись. Зал быстро пустел. Жанна так и сидела в ложе и, похоже, даже задремала, уткнувшись в бархатные перила.
– Наверное, вчера перебрала шампанского! – хмыкнула Машка. – Пойдем разбудим! Куда, интересно, подевался Гена?
– Жанна! – позвала она, когда мы зашли в ложу. – Просыпайся! Пора домой.
Жанна не шевельнулась. Я посмотрела на нее внимательней, и противный холодок сковал мне живот – верный признак надвигающегося трындеца.
В волосах Жанны не было алмазной звезды.
Я бросилась к красотке, рывком повернула ее к себе. Глаза Жанны были закрыты. Пульс не прощупывался.
В этот момент в ложу заскочил Геннадий – красный и запыхавшийся.
– Еле нашел! – начал бубнить он с порога. – Сказали: ложа двенадцать левая! А оказалось – ложа вторая пра…
Он осекся, наконец оценив увиденное. Скакнул к нам, отшвырнул мою руку, профессионально схватил Жанну за шею в поисках пульса. Выкатил глаза и заорал:
– Что?! Что случилось?
– Маша, быстро! Ищи дежурных, тут должен быть врач. Хотя… Вызывай полицию.
Жанна мертва, звезду украли… – не отвечая, скомандовала я.
– Может, массаж сердца? Дыхание рот в рот? – с надеждой спросил Геннадий.
Я покачала головой. Поздно. А Машка уже свесилась прямо с ложи, увидев в партере человека в униформе:
– Скорей! Тут женщину убили! Врача! И вызовите сюда полицейских! – закричала она по-английски.
Несколько замешкавшихся зрителей замерли на месте. А потом стали подтягиваться к нашему балкону – на дополнительное бесплатное представление.
Я в это время пыталась понять, что произошло. Никаких следов на теле красавицы не было. Инсульт? Тромбоэмболия? Но куда тогда делась заколка?
– Может, ее проткнули заточкой, как Сиси? Посмотри под платьем, – в ужасе прошептала Машка, отвернувшись к стене. Она не выносила вида мертвых тел.
Но Жанну убили не заточкой. На ее плече я увидела маленькую каплю крови на месте укола.
Это хоть что-то объясняло. Скорее всего, кто-то подошел сзади и ввел ей сильный нервно-паралитический яд. Он подействовал мгновенно.
– Нет, ну как так-то… – растерянно причитал Геннадий, вдруг разом потеряв весь свой победный напор. – Ведь совсем немного опоздал… Что я Михал Дмитричу скажу…
Тут к нам наконец заскочили молодой врач с чемоданчиком и солидный мужчина, очевидно, из администрации филармонии. Следом за ними ввалились двое рослых мускулистых полицейских, дежуривших в фойе. А следом в ложу просочилось несколько возбужденных ребят с телекамерами на плечах. Сегодня их поцеловал в макушку бог журналистской удачи: даже я понимала, что убийство на знаменитом новогоднем концерте войдет в мировой топ новостей.
Полицейские попытались прогнать операторов, но парни упорно высовывали камеры из-за их спин.
– Мы спустились в партер, а когда вернулись, нашли нашу знакомую мертвой. – Обычно бойкая, Машка говорила на английском так медленно, будто не могла подобрать слов. Хотя язык знала блестяще. Просто она сама не могла поверить: вот всего несколько минут назад мы болтали с Жанной, а теперь…
– Еще у нее украли алмазную звезду…
– Какую звезду? – сурово переспросил полицейский, совсем молоденький высокий блондин с холодными голубыми глазами.
– Заколку для волос, как у Сиси. Жанна и ее муж были уверены, что это настоящая звезда вашей императрицы. Говорят, за ней охотился какой-то коллекционер.
Сказать, что слова Машки произвели эффект бомбы, – значит недооценить масштаб беды.
Полицейские уставились на нас в остолбенении. А журналисты начали кричать из-за спины:
– Кто она? Откуда взяла звезду Сиси? Вы видели, кто ее убил?
Сколько раз в ближайшие часы нам еще предстоит отвечать на эти вопросы…
Машка все же сказала на телекамеры несколько слов – из чувства журналистского братства. Вспомнила, как сама так же выкрикивала вопросы из-за чьих-то спин.
А я смотрела на все в каком-то тумане. Будто сознание, обидевшись, отделилось от тела и поглядывало на происходящее со стороны. Вот местный врач рядом с телом Жанны разводит руками: ничего сделать нельзя. Вот в ложу входят еще двое полицейских, постарше – очевидно, из местного убойного отдела. Отдают распоряжения – и зеваки, толпящиеся в партере, послушно идут к выходу. Нас выводят из ложи, у дверей тут же встает охрана: это теперь место преступления.
– Да, блин, приобщились к прекрасному! – зло шепнула мне Машка уже в полицейской машине.
Я вздохнула. Кто ж знал, что сказки Венского леса окажутся ужастиком.
Остаток первого новогоднего дня мы провели в полицейском участке. В какой-то момент расспросов, уже больше похожих на допрос, мне даже захотелось вызвать адвоката. Хорошо, что поднаторевшая в расследованиях Машка сразу же предложила полицейским нас обыскать – во избежание ненужных подозрений.
На месте полицейских я бы и сама отнеслась к нашей истории с недоверием: случайные соседи по отелю подарили незнакомым девицам билеты на концерт за несколько тысяч евро. Рассказали, какое дорогое украшение наденет их спутница. А потом эти девицы обнаруживают свою соседку убитой…
Мой сбивчивый рассказ про незнакомца из отеля, все время попадавшегося на нашем пути, ситуацию только усугубил. Краснолицый здоровяк следователь просканировал меня жестким взглядом и угрюмо спросил: «Что именно в поведении мужчины показалось вам подозрительным?»
Увы, вменить странному типу мне было нечего.
Оставалось надеяться, что остальные участники событий: Геннадий, Инна Львовна, несчастный Михаил и Архип – хотя бы подтвердят наш рассказ.
Когда мы с Машкой наконец встретились в коридоре: допрашивали нас по отдельности, – то бросились друг другу в объятия.
– Я уже думала, на меня прямо сейчас наденут наручники! – пожаловалась я.
– Подожди, может, все еще впереди! – заметила подруга: нас обеих полицейские попросили не покидать страну в течение ближайших трех дней.
На улице уже стемнело: в Вене солнце зимой скрывается даже раньше, чем в Москве. Украшенный гирляндами Ринг – аналог московского Бульварного кольца
– был почти пуст. Даже погода испортилась: дул противный ветерок, прохватывающий сквознячком до костей, так что редкие туристы передвигались по улице бодрой трусцой, а возница фиакра зябко ежился, напрасно выглядывая седоков.
– Хочу напиться и забыться! – пробурчала Машка, когда мы подходили к отелю.
Но забыться не удалось. Когда мы зашли внутрь, служащие на рецепции и несколько постояльцев уставились на нас так, будто мы по дороге превратились в Ганнибала Лектора. Даже бой, тащивший тяжеленную тележку с чемоданами по коридору на нашем этаже, притормозил и с распахнутыми глазами смотрел, как мы открываем дверь.
Причина нашей популярности стала ясна, как только мы вошли в номер. Машка, даже не скинув куртку, бросилась к пульту от телевизора, нажала кнопку… И увидела на экране свое опрокинутое лицо.
По всем новостям гоняли сюжет, где из-за спин полицейских была видна лежащая головой на бортике Жанна, моя перекошенная физиономия и вещающая Машка. Геннадий тоже стал телезвездой, вернее, телезвездой стал его затылок: при виде камер охранник профессионально уворачивался.
– Маша, выключи! Не могу на это смотреть! – простонала я. – Переодевайся и пойдем в бар!
Но Машка неожиданно сурово покачала головой:
– Нет, Ленка. Какая-то сволочь убила Жанну прямо под нашим носом. Превратила нас в подозреваемых. А я такая просто умоюсь? Не на тех нарвались. Я этого гада найду!
И милосердно добавила:
– Будем пить виски из мини-бара!
Я достала две бутылочки, плеснула янтарный напиток в стаканы. Мы плюхнулись на кровати. И подруга застыла, глядя в одну точку: так она всегда делает, когда пытается что-то вычислить.
– Кого ты подозреваешь? – наконец не выдержала я. Незнакомец, покупавший билеты на новогодний концерт, все не шел у меня из головы.
Но Машка неожиданно сказала:
– Выходит, звезда была настоящая? Если из-за нее убили?
Будто по заказу в этот момент на экране телевизора появилось фото какого-то особняка, и диктор ВВС начал рассказывать, что именно здесь до самой смерти жила внучка Сиси Элизабет, которая унаследовала большую часть алмазных звезд – кроме тех, которые императрица раздарила фрейлинам.